Огонь на поражение - Катериничев Петр Владимирович (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗

Замирает.

– Уважаемый, нет ли красного муската?

– Если вы предпочитаете к мясу, то я бы рекомендовал бордо. У нас отличное бордо. Урожая тысяча девятьсот тридцать второго года. Для знатоков.

– Несите, – нетерпеливо требует Марик.

– Слушаюсь.

Михеич удаляется так же неспешно.

– Что за игры вы тут играете, Олег?

– Я? Это вы, похоже, играете в игры. Я не подсадная утка с куриными мозгами, я – птица Додо. А вы мне пудрите челку.

– Что вы хотите сказать? Что мы не в силах…

– Слушай, Гай Марий, у вас что, человека поумнее не нашлось – поговорить со мной? Ты же не хуже меня понимаешь, что дело ваше – дрянь…

– Вы внимательно слушаете радио? Телевизор? Не такая уж и дрянь…

– То, что вы подставили Президента, – это полдела. Ваша цель – власть. Так что имеет место быть заговор целью захвата… А ты мне толкуешь о посмертной славе террориста или маньяка…

– Дронов, у вас что, моральный взгляд на вещи? – Слово «моральный» он выделил с едва уловимым смешком.

– Бросьте. Тирания – унизительна, народовластие – безнравственно, как говаривал Ги де Мопассан…

– Вот именно. – Марий вынимает из портсигара длинную папиросу и неторопливо закуривает.

– Ваше вино, господа, – торжественно объявляет Михеич, демонстрируя запечатанную бутылку. – Желаете увидеть сертификат?

– Нет, мы вам верим. Открывайте! – улыбается Глинский.

Но сбить Михеича с ритуала – это не боевика укокошить. Неторопливо, каким-то допотопным штопором он вытягивает пробку, официант рядом расставляет два специальных бокала – чуть тонированных, на высоких витых ножках. Плескает на дно одного – и подает. Марию: старику очевидно, кто здесь в каких чинах. Тот пробует, кивает. Глинскому процедура доставляет удовольствие не меньшее, чем Михеичу. Пробую налитое в мой бокал.

– Ничего винцо. Не кисляк!

Страдальческая гримаска на лице метра сменяется ликом смирения. Он наливает в бокалы ровно столько, сколько положено по этикету, и удаляется. Официант ловко сервирует стол мясным – и тоже исчезает.

Недрогнувшей рукой доливаю бокал с бордо мускатом – до краев и опрокидываю единым духом. Наполняю снова. Выдыхаю:

– А теперь, господин Гдинский, о деле. Умирать я не собираюсь, ни за идею, ни просто так. Я устал от стрельбы, грохота, дыма, пьяных рож на улицах и лживых речей на экране. Люблю, как вы успели заметить, море, покой, спорт…

– Красивых женщин и хорошие вина…

– Вот именно. Имею я право на личное счастье?

– Естественно.

– Ну, а поскольку гарантировать мою будущую неприкосновенность вы не сможете…

– Отчего же.

– Бросьте. Я отдаю себе отчет в том, что с передачей вам Досье окажусь и не опасен, и не нужен. Но вы все одно меня шлепнете. Для порядку. Чтоб не думалось.

– Излагаю немного развязно и даже слегка жестикулирую. Вполне естественно для человека, выпившего после бессонной ночи и натощак бутылку муската, да еще замешанного с бордо почти королевских кровей. Прихлебываю. – Это я к тому, что сам собираюсь обеспечивать свою безопасность. А посему – за информацию хочу ровно два миллиона долларов.

– Сколько?

– Два миллиона. Из них – миллион вы переводите на мой именной счет в швейцарском банке, лучше – в Цюрихе, второй – наличными, сегодня. Сейчас.

– Это много.

– Бросьте. Для вас – копейки.

– Вы же видите, как развивается ситуация. Думаю, у нас и так получится задуманное. Досье – просто страховка…

– Глинский, вы торгуетесь, как базарная дешевка. Вы же сами понимаете: мне нужно сначала залечь, потом – изменить документы и, возможно, внешность…

– Зачем тогда миллион в Швейцарии на ваше имя?

– Для куражу. Как только я куплю себе другое, то велю перевести «лимон» на него. Только и делов. При этом, заметьте, буду искренне сочувствовать «победе вашего движения» – именно тогда я смогу рассчитывать на полную безопасность. А из-за двух «лимонов» вы ведь мелочиться и насылать на меня разборки не станете… Да, наличный миллион мне нужен стодолларовыми купюрами разных номеров и серий.

– Да вы отдаете себе отчет, сколько нужно времени, чтобы собрать такую сумму?..

– А это ваши проблемы. Мне спешить некуда.

– Может быть, часть наличной суммы вы возьмете тысячедолларовыми банкнотами? Для вас это будет удобно: компактно…

– …при хранении и кучеряво при перевозке? Глинский, много вы знаете людей, знающих в лицо двадцать второго президента США [2]? Я допускаю, что Гровер Клирленд был приличным человеком, но он мне не настолько дорог, чтобы зеленой бумагой с его изображением я обклеил стены родной коммуналки… Так что – сотнями. Оно – надежнее…

– На это потребуется время.

– А в принципе – вы согласны?

Марий Леонидович смотрит мне прямо в глаза.

– Да.

– Вот и славно.

– Где информация?

– Господин Глинский, хватит разговоров. Я жду действий. Где, как, кому, сколько – все это технические детали, у нас, если я правильно понял, достаточно времени, чтобы их обсудить. Тем более варианты я обдумал. Достаточно основательно.

– А вы самоуверенны…

– Каков есть. И еще… – Одним махом осушаю фужер с бордо, наливаю новый бокал – до краев. – Я хочу видеть Круза. В его компании мне будет веселее, чем в вашей!

– Крузенштерна вы получите только в обмен на информацию… На Досье.

– Слушай, полководец! Тебе не докладывали, что я – нервный? Натура с несбалансированной психикой, способная к агрессивно-немотивированным поступкам!

Я хочу видеть Круза сейчас, немедля, за этим столом! Если через пять минут я не подам сигнала своему человеку, наша говенная дискета разлетится на тысячи мелких осколков вместе с «телегой», что стоит у подъезда!

– Тогда наступят последствия, о которых я вас информировал, – сухо отозвался блондин. Хотя лицо его слегка побледнело. – Организация сможет решить вопрос и без Досье…

– Сулла, ты что, меня за идиота держишь?! Организация – может быть, лично ты – нет! Досье – это власть! Неограниченная власть! Личная!

– Почему же ты сам не воспользовался ею? Дронов, не верю я ни в твою алчность, ни в твои навороты… Почему ты пошел на контакт с нами, а не использовал информацию сам? Ведь ты же понимаешь, что там десятки, сотни миллионов, а не те два, что ты запросил…

– А для меня это – как золото в слитках. В чемодане без ручки. И нести тяжело, и бросить… Ну никак не получится. Для того чтобы информацию из Досье обернуть, превратить в деньги, нужны каналы. Связи. А на то, чтобы обрести связи, – уйдут месяцы, годы…

– Не преувеличивай, Олег. В этом Досье ты нашел бы все необходимое.

Поэтому… Поэтому твой запрос насчет денег я считаю ложным. Тебе нужен Круз.

Живой. И его я тебе. отдам только в обмен на «товар». – Глинский усмехнулся. – Ты честен, И влез не в свою игру. Политика, власть – тут играют по другим правилам…

– Глинский, мы вроде с тобой по-русски говорим, а друг друга не понимаем. И не сможем. – Чувствую, что вино действительно ударило в голову… Очертания зала стали мягкими и размытыми, и профессионалы боевики за несколькими столиками представились мирными отдыхающими посетителями, а сам Глинский – добрым случайным собутыльником, с которым толкуем о чем-то существенном, важном, непреходящем…

И еще – до боли стало вдруг жалко призванных месяц-два назад мальчишек, умирающих под пулями в Чечне, и чеченских ребят, гибнущих под бомбами, и их матерей… Если это и есть игра, называемая политикой… Как там у Владимира Семеновича?

Но плохо за часами наблюдали счастливые, И нарочно время замедляли трусливые, Торопили время, понукали крикливые, Без причины время убивали ленивые…

– И двенадцать в полночь не пробило, все ждали полдня и опять не дождалися… – напел я тихо.

– Что?

– Жизнь, Марий Гаевич, гораздо короче того, что мы хотим в нее вместить.

Играйте в ваши игры. А мне будет достаточно моря, солнца, любви… – Надеюсь, получалось у меня искренне. Даже сам поверил. – А два миллиона долларов морю и любви – не помеха, – добавляю. – Попробуете спорить?