Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Чего не весел, ПопрыгАй? Или все трупешники, пока мы тут митинговали, собрались, и, ожив, в лес убежали??..
— Трупешники все на месте! Как и погорельцы в доме! — вполголоса возразил злой юрист, от которого здорово несло гарью, — А вот вещдоков мы не нашли! То есть, для правдоподобия, как мы и договаривались, я вперёд мужиков запустил — пусть поохают да поужасаются, да сами принесут, что нашли… А они ничего не нашли! Нет, то есть нашли: гильзы там… следы… наши, кстати, следы; но я сказал, что мы тут пробегали уже. И… больше ничего. Ни шапочки, ни арафатки.
— Как «ничего»?? — подскочил от изумления Борис Андреевич, — Шапочка — в руке у этого, — что мы у порога положили! — он опасливо покосился на дверь казармы, из-за которой раздавались полные злобы вопли Хронова, и ещё понизил голос, — А арафатка — сбоку, где стена без окна. Там смотрели?
— Да везде смотрели!! — зло сплюнул юрист, — Везде! Сначала эти, выборные; потом я сам. И — нигде нету!
— И в руке?..
— И в руке — нету! Пустая рука, блядь!!
— Ах ты ж… …твою мать! Как так могло случиться?? — Борис Андреевич был искренне обескуражен, — Так тщательно подготовить всё, и вдруг!.. А я уже в район отрапортовал, что «все доказательства»… Ситуация… Куда ж они… Может, пока ты не видел, — прибрал кто из мущщин?..
— Да ты что! — махнул рукой юрист, — Они там так все пересрали!.. Чуть что: «А вот тут взгляните, Вениамин Львович!» да «С этим что делать, Вениамин Львович?». Коснуться боялись. Нет, это не они.
— Вот ведь чёрт! Такая комбинация срывается!.. — не на шутку расстроился Борис Андреевич, — Так всё продумано, подготовлено…
— «Продумано, подготовлено!..» — передразнил юрист, — Агаты Кристи перечитал?? Прежде чем свои «оперативные комбинации» разыгрывать, надо было со мной посоветоваться! И я бы тебе сказал по своему опыту, что «чем тоньше сшито — тем чаще рвётся». А работают только простые, кондовые, как кувалда тупые комбинации!
— Да куда ж проще?? — запротестовал староста, — Чтобы пришли, и нашли вещдоки! И представили их для…
— Да не надо это сейчас совсем! — махнул рукой, обрывая тираду старосты, юрист, — Проехали этот период! Вот после «децимации» и проехали! Не нужно сейчас никаких «вещдоков» и «доказательств»! Как мы сказали — так всё и есть. А кто не согласен с «генеральной линией» — к стенке!
— Ну да, ну да, где-то ты прав… — расстроено согласился Борис Андреич, которому, тем не менее, претило такое примитивное действо. Тонко чувствующей натуре Артиста хотелось интриг, Гамлетовских страстей, тайных комбинаций… А тут такая банальщина: «Как мы сказали — так и есть, стало быть!» Тьфу! Зря только гарнитур с камешками передавал.
Чччёрт… Ну ладно. Сейчас только Хронова проинструктировать по ситуации — и можно домой, обедать. Что он там? — опять уже кому-то морду бьёт?.. Ну, неугомонный парень!
Вернулся домой в неважном настроении.
Всё, вроде бы, в целом прошло как надо: «пламенная речь» Мунделя, «прыг-скок», «психический, народный» «поход» на пригорок; во время которого инсценировать-спровоцировать «Расстрел мирной демонстрации»; а за это время — операция по сожжению лазарета — для заметания следов по присвоению пайковых продуктов; да чтобы «больные» не вздумали жаловаться, рассказывать, как с ними плохо обращались: плохо и редко кормили, почти не лечили, ограничивали с дровами… И плюс к этому — подкинуть следы, организовать наводку на «пригорок», чтоб Гришка и на этот раз не вздумал вильнуть, а шёл бы до конца. И «гайки завернуть» в деревне окончательно — чтоб пикнуть боялись!
И всё, вроде бы, неплохо получилось, — но вот последний штрих…
Как всё же красиво у Шекспира в «Отелло» с платком вышло; и как тупо у нас тут… ну, какие времена — такие и «интриги». Чёрт бы их побрал…
Мунделя опять не было — где-то явно «проповедовал»; а вот жена уже истопила печь, и в доме приятно пахло разогревающимся борщом.
Артист снял куртку, и принялся было стаскивать через голову ремень с тяжёлой кобурой, когда в сенях стукнула дверь. Он подумал сначала, что явился пропагандист, и выглянул в кухню, чтобы позвать его обсудить ближайшие планы; но это был всего лишь Хокинс, принёсший с колодца ведро воды. В пацана с трудом, постепенно, но всё же удалось заложить понимание, что в жизни ему, уроду и недоноску, никто ничего не должен; и чтобы кушать, да спать в тепле — одного умения гамать в компьютер недостаточно, нужны и бытовые услуги…
Об-ба… А что это у юнги за новая шапочка?..
— Хокинс, подь сюда!
Поставив ведро возле печки, тот опасливо присунулся к двери. За побитый клофелин и невыполненное поручение уже влетело, было; но тут, вроде как, запахло продолжением…
— Сюда, сюда, я сказал, в комнату входи… Да не разувайся, хрен с тобой, потом подотрут.
С минуту его рассматривал немигающим взглядом; с удовольствием отметил, как тот начал мелко дрожать, и явно не от холода. Боится, сволочь! Значит — уважает.
— Голова-то как, Джимми? Болит?
— Не… То есть болит, конечно; и шишка. Но так — ничего вроде… — опасливо отвечал тот.
— Прирезал, значит, Вадимову младшую, гришь?..
— Я… я ж говорю — неточно… Пырнул её два… нет, три раза; один раз — вроде как в живот. А потом эти, ну, ихние набежали, и я, это… отступил.
— Отступил, значит… Шапку где взял?? — прямо спросил Артист.
— Ааа?.. Чё? Какую шапку? Ааа, эту… Эту, нууу… — лапая шапку, натянутую поверх бинтов, быстро соображая, что соврать, и в чём сейчас его косяк, замельтешил подросток, — Этуу… давно у меня… Не помню уж. Папина, вроде.
— Папина… — разглядывая ублюдка, задумчиво проговорил Артист, — Я тебе сейчас в глаз выстрелю, сволочь. Или ты говоришь, где и как взял шапку, и… и что ещё, или конец тебе, — так и знай!
— Да чо сразу конец-то?? — не на шутку испугался тот, — Ничего особенного… Взял… У этих — у покойников.
— У каких покойников??
— Там это… Ну, когда всех на сбор зазвонили, я смотрю — горит! Ну я — туда. А там… там сильно уже горело. Ну и вот. Там один покойник лежал — у него в руке шапка. Ну и взял я. А чо? Ему зачем? А у меня моя в крови вся, — я её снегом затёр, и на кухне вон сушицца повесил. И всё… Чо такого-то?
— Урод. Дитя нездоровых родителей. Бастард. Нет не «всё». Ещё что «там» нашёл, поднял?? Быстро, сволочь!
Поняв, что запираться бессмысленно; и Хозяин явно что-то знает, если не всё; а смягчить-разжалобить за очередной свой неведомый самому косяк можно только чистосердечным признанием и не менее чистосердечным раскаянием, Хокинс тут же и раскололся, как перед директором в школе, когда его прихватила уборщица за подглядыванием в женском туалете. Тогда сошло, — смотришь, и сейчас сойдёт; чо такого-то…
«Движимый деятельным раскаянием», как сформулировал бы юрист, Хокинс принёс и подобранные на месте пожара вещи: кроме шапочки ещё и защитного цвета платок-арафатку, который планировал загнать кому-нибудь из хроновских бойцов, тащившихся по военной атрибутике; а также носовой платок — явно женский, потому что свежий, аккуратный и пахнет духами…
Платок Артист сразу же отложил в сторону, понюхав: явно Мэгги, дура, обронила.
За шапочку и арафатку… ну что с ублюдка возьмёшь? Как доказательства чего-то это уже не то… Впрочем — правильно юрист говорит: проехали период обязательных доказательств. Теперь как скажу, так и будет.
Следующий день — и опять набат: всем собраться «на площади», возле казармы.
Борис Андреевич сначала сомневался — стоит ли, чего народ дёргать? — но юрист сформулировал чётко: надо у народа вырабатывать условные рефлексы. Звонят — всё брось и иди. И похер, что нового ничего не случилось; и сказать людям особо нечего — пусть привыкают: власть зовёт — обязан явиться. Полюбому. А то власть накажет. На то она и власть.
