Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Марья! Машка, чтоб тебя!! — кричит хозяйка в сторону двери, — Самовар остыл, поставь по-новой!
Из-за двери появляется, кутаясь в драный платок, Машка — Марья Сергеевна, уважаемый в той, прошлой жизни бухгалтер-аудитор крупной фирмы; а сейчас — бесправная приживалка из «илотов»; не поднимая глаз на хозяйку, уносит самовар.
Беседа продолжается.
— Скоро всё наладится.
— Что «всё»? Как «скоро»?
— Ну, всё и скоро. Весной, может. По радио говорили, Зинка слушала. Грит, сказали, что эпидемия Мувск вычистила, там сейчас только трупы. Весной наши войска туда войдут, город почистят — и можно будет возвращаться. И Сергей Петрович это говорил. Нужно будет только подождать, пока Мувск от покойников очистят.
— Ой, только бы, только бы… Твои б слова да богу в уши. Домой хочу — сил нет. Обрыдла эта деревенская жизнь. Только дома, небось, всё разворовали, растащили.
— Может и нет. Может и не всё.
— А войска — чьи?
— Наши.
— Наши — какие? Я вот слышал, Никоновский район уже и не Регионы.
— Как это?.. А кто?
— А не знаю. Какой-то другой район… государство… Вроде как сам по себе. Коловойский главный. Или ещё кто.
Помолчали, качая головами. Может быть, может быть. Действительность приучила к тому, что может быть всё что угодно. Но так хочется верить, что мучениям скоро конец, и можно будет возвращаться из опостылевшей деревни в тёплый комфортный город. С электричеством и водой из крана. В это не верится — «тот» город сейчас вспоминается как утерянный рай; но о возвращении в рай мечтается.
Разговор перескакивает на местные дела:
— Эти-то… Богдановы. Дачники. Их «подселенцы»-то ущемили. Выгнали из дома; в баньке они теперь живут. А в доме — только Филатовы.
— Да-ты-что?.. То-то я смотрю их не видно нигде.
— Да. И «подселенцы» ещё семью «илотов» к себе взяли. Те у них в маленькой комнатке живут, а сами Филатовы — в большой. А Богдановы, — ну, старший Богданов, жена его Ольга Сергеевна и дочка — в баньке. У них там печка маленькая. Выгнали, да.
— А чего?
— Ну, ты чо. Ты ж помнишь — Илья-то Богданов. Ну, в ИнФизКульте парень учился, в Мувском, плечистый такой. Он ещё с Витей Хроновым задрался тогда у всех на виду, возле церкви — помнишь?
— А, да-да. И чо? Я тут ваших местных-то раскладов полностью не знаю…
— А чо тут знать. Всё ж на виду. Илья, значит, законфликтовал с Хароном; а тот…
— А чего законфликтовал?
— А, что-то… Ни то девку мувскую не поделили, ни то власть в дружине, — дружина-то тогда только начиналась…
— А, ну-ну!.. — все поближе сдвигают головы над столом и понижают голос. Это всё поинтересней, чем прежние сериалы по телевизору; это всё здесь, рядом, остро, животрепещуще. Это дома можно было после очередной серии пойти спать, зевнув «- Неинтересная какая-то сегодня серия…»; а тут после «очередной серии» вон — могут из дома выгнать. А то и… того.
— Мне внук рассказывал, он ведь в дружине у меня! — с гордостью отмечает старшая Никишина, и все понимающе и уважительно кивают.
— Вот. Разодрался Илья с Витей. И Витя его на дуэль и вызвал. И — травмировал. Из пистолета — видели у него, большой?..
— Это ты, баб Лена, неправильно говоришь! — авторитетным тоном поправляет её мужчина, — То у Харона сейчас маузер. А был у него раньше — ПээМ, Макаров!
— Ну, неважно. Главно, что стрельнул его Витя, на этой, ну, на дуэли. Не до смерти. И тот лежал дома, лечился. Только совсем плох был. Но, вроде как на поправку потом пошёл; уже не писался под себя, а в уточку; и в сознание пришёл. А потом, — вот когда отряд из Никоновки-то пришёл, и когда это… неудачно когда «на пригорок» оне сходили, — уполномоченный с Оршанска так прямо и распорядился: мол, «всех сочувствующих — истребить!» Ну и — мне внук рассказывал, — приехали оне туда. На машине. Там ведь у Филатовых тоже младший в дружине. «Тигр».
— «Тигр» — это позывной такой. — важно опять вставляет мужчина, — Судя по позывному — парень в авторитете!
— …Илью, значит, за ноги вытянули, к машине привязали — и потащили. Через всю деревню…
Собравшиеся за столом ёжатся. Это не сериал по телевизору, это серьёзно. В принципе, с каждым может случиться. Вот так вот — рассоришься с Хароном… или с БорисАндреичем… или Мунделю, когда он заливает про «- …скоро всех проклятых мувских сепаратистов победим и победно вступим в Мувск!», неловко что скажешь — а он доложит… Ой, лучше и не думать про такое!
— …привязали Илью за ноги — и потащили. К дому Петра Иваныча. Там тот, Пётр Иваныч, с двустволкой выскочил, и чуть не поубивал их там всех! Но никоновские парни его застрелили. И Илью тоже.
— А зачем Илью туда потащили? — интересуется Ксеня.
— Ну… как зачем. Затем. Как сепаратиста.
— Ааа…
— Там и закопали. Обоих. На огороде. Чтобы, значит, кладбище не поганить.
Рассказ закончен, как бы нужно бы обсудить… Все отодвигаются, осторожно переглядываются. Как бы тут не сболтнуть чего-нибудь… Пётр Иванович был очень уважаемым в Озерье. И Никишина вон — ведь семье Богдановых и сочувствует, — видно же что сочувствует! Оно и понятно — Богдановы-то, хоть и «дачники», но свои, местные Озёрские, каждое лето сюда приезжали; а Филатовы — пришлые. А теперь чо — теперь Филатовы в их доме живут, а тех в баньку изгнали. Это всё равно, как если б эта вон, Машка с дочкой, изгнали бы Никишиных из их дома! — ясно на чьей стороне бабка… Но у самой же бабки — внук в дружине. Вот так вот — брякнешь что не по делу, — донесут Мунделю, что, мол, такие-то «сочувствуют сепаратистам»; а там как ещё дело обернётся. Каким таким «сепаратистам»? А вот раз «община» от Озерья отделилась — стало быть и «сепаратисты»! И хотя Ксеня сама услуги «администрации» оказывала, и сын у ей в дружине — а всё ж таки. Надо думать, что говорить. Время сейчас такое. Не сериал, чай, обсуждаем…
И потому, переглянувшись, высказались все «правильно»:
— А так и надо им. Богдановым. Ишь, взрастили сепаратиста!
— Ага. Это им милостиво ещё. В баньку. А можно бы и вообще — расстрелять! Или как тогда Сашку Веретенникова, — в децимацию!
— Так и надо бы! Так их! — сепаратистов проклятых.
— И сочувствующих.
— И сочувствующих, да. Это ж надо! — на Витю Хронова выступать, на Командира! Они ж нас защищают!
— Если б не дружина, церковники проклятые нас бы всех тут уже поубивали!
— Обязательно б поубивали б!
— Проклятые твари!
— Фашистские холуи, скачущие ради недофюрера Хоря и поганого попа Андрея, сосалки и воровки!!..
Полагающаяся к случаю «терминология» хорошо, многократно повторено, лучше телевизора забита в голову пропагандистом Мунделем, так что «определения» вылетают заученно, без проблем.
Все согласно кивают. Консенсус найден: конечно же, семья Богдановых сами виноваты, что «взрастили сепаратиста». И что их изгнали в баньку — тоже правильно. А как же!
Некоторое время, уже без особого накала, ещё пообсуждали рецепт «чесала» — сало, провёрнутое через мясорубку с перцем, чесноком и солью; животрепещущий деревенский рецепт — вот только с салом плохо, сала мало… И потому обсуждать такие рецепты — всё равно что пересказывать какую-нибудь гламурную телепередачу, где рассказывали как готовить фазанов.
Но тут бабка Никишина сделала ещё один «вброс»:
— Унук-та грит, что Вити Харона который день ужо нету в казарме! И дома не появлеицца. Грит, что у них сейчас Лещинский всем заправляет — за командира, значит.
— Лещинский… это какой Лещинский? Ааа… младший.
— Он теперь «Шарк», что с английского значит «Акула». Мне внук рассказал.
— Акула… в авторитете, значит… — опять качает головой мужчина.
— А что с Хароном-то? Что с Витей? — живо интересуется Ксеня. Оно и понятно — любые перестановке в «силовом блоке» деревни живо всех касаются. Ведь тот же Хронов — он ведь в деревне никто, — ни родни, никого. Сам по себе. А Лещинские — семья. Стало быть, «подымутся», как водится, вслед за младшим Лещинским-«Шарком»-Акулой. Это уже… это уже новый расклад!..
