Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— В натуре говорю! — ссат нас мрачно! Это только этот, комиссар из города, Хотон, из каких-то своих соображений не дал их додавить; негуманно типа, общественный резонанс… а то б!.. Я Гришке говорю — чё ты, в натуре?? Хули вы тут менжуетесь как целки, давай я со своими — усилишь меня своим десятком — и я те через полчаса этого Вовчика голову прикачу как футбол, вместе с башкой того попа! Нееет, грит… сам. А потом Хотон этот влез… Знаете, как Гришка меня уважает!.. — вдруг ни с того ни с сего заключил он.
Пацаны почтительно покивали. С Хароном вообще было лучше во всём соглашаться — а то мог выйти из себя и засадить из своего маузера. Один раз так-то было уже — мочканул навскидку в Леща — чуть ухо не задело! Так потом сам же смеялся: «Я, говорит, Лещь, с этой машинки на сто метров в банку пива не промахнусь; чо ты, думаешь, я в тебя с пяти метров промахнулся?? На испуг я тебя, на испуг!..»
Точно ли «на испуг» или спсиху, никто выяснять не стал, конечно; как и способность Харона попадать с маузера на сто метров в банку пива, — но что он псих, и стрельнуть может, — это все знали…
— Чо молчите?? — Витьке хотелось общения.
— Дров заготовили??
— Да… Да. Вить, то есть Харон — эта, я спросить хотел, — там вот старый дом на краю, он развалился уже; там забор уже разобрали… Может, оттуда брёвен притащить; напилить тут, наколоть — надолго хватит? Чем таскать так-то?
— Это какой дом?.. А, нет! — Витька сразу вспомнил дом на краю села, где в обрушившемся погребе лежал труп Ромы, — Нет, нельзя! Запрещаю! И следите, чтоб деревенские туда тоже не ходили! Брёвна нам эти потом понадобятся! Мы это… блиндаж будем с них строить. Потом.
Пацаны пожали плечами, кивнули — мол, как скажешь…
— Вот… А ты вот, Селёдка, кем был в… «до того как»? — резко сменил тему разговора Харон.
Да. Теперь так и делили время — на «тогда» и «после того, как». После «чего» не уточняли — у каждого это было своё, и со своей даты; общее у всех было одно — «после того как прежняя жизнь кончилась».
— Я… эта… я на стройрынке в павильоне работал, керамическую плитку продавали. Типа менеджер.
— А, продавала!.. А ты, Толстый?
Второй молодой парень, постарше, вполне, впрочем, оправдывавший своё погоняло толстым пузом несмотря на молодость, и столь же одуловатым лицом, сморгнул, помедлил, и выдавил из себя:
— Я инженером по эксплуатации был. Здания. Вернее, комплекса зданий.
— Ого! — поразился Харон, — Инженером!
— Ну, типа, да. Там за техникой следить; чтоб сигналки работали, свет там, пожарная безопасность… Сторожам графики составлять опять же. Ну и вообще.
— Чо, бля, начальником был ох. енным?? — что-то вдруг завёлся Витька, и даже перехватил поудобнее маузер, — Графики-ведомости??
Его негодование ему самому было понятно: он сам в нескольких местах, было, работал сторожем-охранником; ненавидел «начальство», и вот, вдруг, обнаружил одного из бывшего «сословия работодателей» — но теперь уже в своём подчинении.
— Да не, каким там «начальником»?? — испугался Толстый. Его и так порядочно обижали в дружине, «наказывая» за брюхо и вислые щёки; даже как-то отобрали любимую золотую цепочку, с которой прибыл из Мувска, — Так, — тоже на подхвате. Подай-принеси, просто рядом с директором. Меня, собственно, папа устроил.
— Нихера себе тебя «папа устроил»! Чего меня так «папа не устроил»? — проворчал Витька, — Деловой, што ле, папа?
— Ну… так… бизнесом, типа, занимался. Знакомства были…
— Бизнесом — шминдесом… Жили, небось, в коттедже??
— Угу.
— А тут как?
— Так вышло…
Вообще Витьке ещё Мундель указывал, что «надо бы о своих подчинённых всё знать», узнавать путём «дружеского опроса»; и даже, по примеру сержанта в СА, иметь записную книжку с данными на подчинённых, — но Витьке заниматься такой хернёй было влом, и он вот так-то обычно «делал открытия» насчёт своих «солдат». Обычно совершенно случайно.
— Вы-ышло!.. Ишь, пузо наел!..
— Я говорил уже — это генетическое у меня…
— «Генетическое»!.. Иди, нах, сходи, генетический, на улицу, принеси ещё дров, пусть сохнут. На улицу, я сказал!! — мстительно рявкнул Харон на Толстого. Тот понуро вышел.
— Вот чмо!..
— Ага. Ага! — тут же согласился второй дежурный, Селёдка. Почему Селёдка? Что-то от фамилии, не иначе.
И тут же, воровато глянув на дверь, за которой скрылся напарник, зачастил:
— Харон, а, Харон! Эта, разреши обратиться!.. Тут такое дело: соседка наша, ну, сожительница, Томка, она, бля, залазит в наши запасы! Когда не видим. И отпирается потом — но маманя-то знает!.. Вот сука! И ещё — она Мувская, не с Регионов!
— Ну и чо?.. — Витька зевнул. Стукачество-доносительство, клевета и оговоры в последнее время расцвели в Озерье пышным цветом. Городские в подавляющем большинстве своём жители деревни, в условиях потери привычных развлечений в виде тележвачки, в условиях скученности и тесноты, лишившись привычного уровня жизни, привычного быта, сейчас, зимой, когда кроме как по топливу других тяжёлых работ не было, как с цепи сорвались: все стали конфликтовать со всеми, доносить, сплошь и рядом выдумывая вообще уж дикие небылицы — вплоть до «работы соседей на разведку генерала Родионова». До собирания сплетен и доносов большим охотником был Мундель-Усадчий, он записывал их даже себе в особую книжечку; но этот «пропагандист» сам ничего не решал, только через старосту или Витьку; а староста, в последнее время увлечённый компьютерной заразой, тоже всех гнал к Витьке. Вот и стали напрямую к нему…
— Я тоже Мувский. И чо с того…
— …их бы нахер отселить, а?..
— Куда, нах?..
— Ну… хоть к этим, ну, где старика мы тогда вальнули!
Вот суки, а! Ни дня спокойно! — постоянно достают!.. А чо я должен? В их проблемы вникать?? Бля…
— Тамарка-соседка — это кто? Это Дени что-ли мамаша?
— Ага…
— Ты чо, ох. ел, ща, я семью Дени в дом старикана отправлю??.
— А чо. Там пусть… а то эти, там, живут как короли, бля! И нам свободнее будет!
— Совсем дурак? Он на отшибе — там их Вовчик со своими блядями и прирежет! А ты чо думал?? Или взорвёт. Или их семейка этого старикана потравит! Ага, ща я разбежался — Дени семью переселять!.. Сам переселиться не хочешь??
— Это вообще-то наш дом. Бабки, в смысле.
— А мне пох! Ты чо, в натуре, Селёдка, думаешь сейчас кого-то еб. т «чей дом»?? В смысле «на кого записан»? Совсем дурак? Не собираюсь я вникать, чо вы там не поделили… Эта… как его? — уживайтесь! Вот — уживайтесь! А то — этого отсели, тех пересели… Чтоб поменьше жаловались — меньше домой бегай, понял??
— Понял, Вить, понял… — парень сообразил, что так ничего не выйдет, и решил зайти с другого бока:
— А эти, ну, в доме на краю, старикана семья — чо они, в натуре, как баре! Без подселений?..
— Там и так народу дохера — все эти их родственники!.. — в последнее время, после того, как БорисАндреич стал нагло переправлять все хоз-быт-дела деревни на Витьку, тому поневоле пришлось маленько начать разбираться в быте деревни.
— Так они — нафига? От них же никого в дружине нету! И этот — здоровый лоб, зять ево, старикана того, — ходит, так… в глаза не смотрит! Какую-нибудь херню думает!!
— Ну и чо?? — разговор Витьке стал надоедать. Нет чтоб про баб потрепаться, или там из кино чо вспомнить — какая-то херня! — У нас тут половина кого ходит — и херню думает! На другую половину. А та — на эту. И — друг на друга. Ху-гы. И чо теперь??
— Замочить их. — глубокомысленно посоветовал пацан, — А чо? Чо их оставили-то? Тоже надо было вместе со стариканом — и замочить!
— Всех?
— Всех, ага.
— Ты мудаг, Селёдка! — Витька, всё так же, с ногами на табурете, полулёжа, прицелился дежурному в лоб, и тому явно стало нехорошо — Харон хоть сейчас, вроде, и в норме, не обдолбанный, а вдруг решит попробовать свою меткость…
— Бам! — Витька чуть подбросил маузер, изображая выстрел, — Знаешь, почему мудаг? Потому что не соображаешь! Вот наступит весна. Надо будет всякую херню, которую щас лопаем, сажать: картошку там, горох… морковку. Кто будет сажать? — ты? Я, может?? Хер там — мы территориальная оборона, а я — её командир! И копаться в земле весь световой день будут они — неблагонадёжные! Вот и хорошо, что их много! — будет кому вкалывать! А мы их будем пасти! Понял??
