Операция «Вурдалак» - Черкасов tm Дмитрий (список книг .TXT) 📗

На столе затрещал телефон, оторвав полковника Быкова от приятной беседы с молоденькой девушкой-оператором из отдела информации. Девушка сделала движение, чтобы застегнуть лифчик, но полковник взглядом остановил ее порыв.

– Быков у аппарата.

– Здравствуйте, товарищ полковник, – послышался на другом конце провода слегка ироничный, ласковый голос. – Товарищ полковник, – продолжил голос после того, как Быков поздоровался. – Вам еще не надоело носить на погонах три звездочки?

– В каком смысле? – вздрогнул чекист.

– В прямом, – ехидно ответил голос, словно собеседник наблюдал за Быковым и был явно доволен его реакцией.

– Я не совсем понял…

– А вам и не надо понимать. – В голосе вдруг появились металлические нотки, и он стал противно скрипучим. – Заканчивайте дело Исламбека по второму варианту. Срочно!

– Есть, – выдохнул полковник, но на другом конце провода уже положили трубку.

Быков вытер вспотевший лоб и холодно посмотрел на девушку.

– Пошла вон, – процедил он сквозь зубы.

18

«Нью-Йорк тайме».

Вчера в столице Советского Союза Москве произошел пожар в гостинице «Россия», явившийся одним из самых крупных пожаров за последние несколько лет. По официальному заявлению властей, пожар произошел вследствие возгорания телевизора в одном из номеров одиннадцатого этажа. Предварительные данные экспертизы показали, что быстрому распространению огня способствовало грубое нарушение норм противопожарной защиты гостиницы.

По не проверенным пока данным, в результате пожара погибло шестнадцать советских и иностранных граждан и более сорока человек госпитализировано с различными степенями увечий.

Торфянов, словно ошпаренный, влетел в свой кабинет и с ходу упал в кресло. Реакция Андропова на события в гостинице «Россия» была однозначной. Мало того, что упустили полковника ГРУ, позволив ему исчезнуть из Москвы без надлежащего присмотра, так вдобавок ко всему чуть было всю Европу не обрекли на необратимую мутацию. Короче говоря, в своих пасьянсах переиграли самих себя. Хуже всего было то, что ни Торфянов, ни Шаров, ни кто-то еще из их команды пока не могли понять, каким же образом Дорожкин смог просочиться через тройное кольцо оцепления. Казалось, все было рассчитано по секундам. Чекисты знали точный маршрут профессора Никифорова, знали, что он спрятал пакет с документами в заранее подготовленной им камере хранения, знали о слежке ГРУ в лице полковника Дорожкина и подозревали о двойной игре последнего. Для «Аквариума» и ЦРУ, чтобы все казалось естественным, на вокзале была установлена негласная охрана до момента вскрытия камеры хранения, которое планировалось произвести в присутствии арестованного профессора и понятых. А дальше в операцию вклинились сплошные, просто идиотские, накладки и недоразумения. И начались они уже в гостинице «Россия»… И попахивало от всего этого классической изменой со всеми вытекающими.

Реакция ЦРУ на происшедшие события была вполне естественной. Они уже успели наложить в штаны и сидели сейчас в стенах своего посольства тише воды, ниже травы.

Генштаб также упорно молчал. Похоже, там лихорадочно пытались осмыслить случившиеся, либо тянули время, чтобы замести следы, либо продолжали играть по заранее задуманному сценарию.

Последнее предположение полностью подтвердилось уже вечером того же дня на экстренном совещании Политбюро, где шеф ГРУ представил подробный отчет о проведении сверхсекретной операции по выявлению предателей Родины, чем выбил один из козырей у председателя КГБ. Тем не менее была назначена правительственная комиссия из представителей всех заинтересованных сторон.

Для сторонних наблюдателей, опять же на первый взгляд, КГБ остался с пустыми руками. Профессор Никифоров и его новое вещество сгорели в пламени пожара. Агент Богомолов-Бэтфорд скрылся в американском посольстве, и достать его сейчас не представлялось возможным, а точнее, это пока было не нужно. Загримированный под Никифорова работник посольства Джон Робинсон, как и предполагалось заранее, оказался совершенно пуст, и его пришлось отпустить на самолет, да еще принести вагон извинений. Ну а сами документы профессора Никифорова попали в руки врага. В общем, сплошной облом со всех сторон. Но это лишь на первый взгляд.

Как и любая спецслужба, большинство своих операций Комитет разрабатывает со множеством ложных, дополнительных, отвлекающих, страхующих и других направлений. Зачастую главное направление вдруг становится второстепенным, а второстепенное – главным. А то и вообще конечная цель операции оказывается совершенно иной, нежели все это время настоятельно преподносилось вовлеченным в операцию людям. Но иногда и после операции истинные цели знал очень ограниченный круг товарищей. Далеко не всегда пешка становится ферзем, особенно когда и сам король не очень этого хочет.

Но вернемся к «пешкам». Как только стали известны некоторые подробности, имеющие явное или косвенное отношение к деятельности полковника Дорожкина в Союзе и за рубежом, в разные концы света полетели шифровки с одним и тем же приказом: «Найти и доставить в СССР изменника Родины полковника ГРУ Дорожкина А. Н. При невозможности доставки – уничтожить».

Офицеры КГБ, ГРУ или МВД, особенно если они не «штабные крысы», а «полевые рабочие лошадки», всегда готовы грудью встать на защиту своего боевого товарища. И это обычная норма поведения настоящих мужчин. Но эти же мужчины на куски разрежут предателя, и это тоже вполне нормальная реакция людей, которые постоянно ходят по лезвию бритвы и чья жизнь во многом зависит от крепкого плеча напарника. Для них нет серого цвета – только белое или черное.

И тут вдруг Торфянова словно обухом по голове ударили. Он замер, непроизвольно посмотрел на портрет Дзержинского, и генералу вдруг почудилось, что «железный Феликс» подмигивает ему. И только сейчас он сообразил, что гнев Андропова был не такой уж и серьезный. За подобные провалы обычно пулю себе в лоб пускают или в лучшем случае уходят на заслуженный отдых. А тут пошумели, погрозили, потаскали по разным кабинетам и затихли. Так, может быть, все эти вклинившиеся в операцию накладки и недоразумения не такие уж и неразумные или случайные? И попахивает тут вовсе не изменой, а другими нечистотами. Может быть, именно это и требовалось от его отдела – оказаться в дураках?

Управления, отделы, оперативные группы, участвовавшие в операции, разрабатывали каждый свое конкретное направление. При таком раскладе невозможно охватить всю операцию в целом, на это способен только кукловод, который надежно держит ниточки в умелых руках и в нужный момент приводит в движение ту или иную куклу.

Торфянов тряхнул головой, словно сбрасывая лишние мысли, протянул руку к телефону и вызвал полковника Шарова и капитана Корнеева. Не прошло полминуты, как те уже стояли навытяжку перед шефом.

– Садитесь, – приказал генерал. – Все шло по плану до тех пор, пока вы не проворонили Дорожкина. Это уже провал, но у вас еще есть возможность реабилитировать себя. Операция хоть и ушла на данном этапе слегка в сторону, но пока не закончилась, и по плану вы еще должны пустить пыль в глаза нашим западным друзьям…

… Торфянов закончил монолог, обвел присутствующих тяжелым взглядом и спросил:

– Вопросы есть?

– Так точно, – ответил Корнеев. – Мне не совсем ясно, зачем нужен подобный ответный шаг с нашей стороны. Не приведет ли это к новым неожиданным последствиям и политическим осложнениям?

– Молодежь, мать твою, – негодующе фыркнул генерал. – Об этом не беспокойтесь. Обо всех политических последствиях позаботятся те, кому это положено. Вам лишь надлежит точно выполнить приказ руководства.

– Вас понял, товарищ генерал, – отчеканил Корнеев. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте.

– 

В отличие от всех других городов Советского Союза в Москве пожарные части состояли из солдат, призванных на срочную воинскую службу. Пожалуй, на этом отличие и заканчивалось. Общее же заключалось в том, что в пожарных частях столицы, как и во всех других воинских подразделениях СССР, вовсю процветала «дедовщина». «Духа» [15] всегда можно было узнать по выправке, по тому, как сидело на нем обмундирование, по его забитому виду и постоянной глухой тоске в глазах. «Старика» [16], или сержанта, также можно было узнать за километр, даже если не видеть его нашивок на погонах: форма всегда идеально выглажена «духами» и ушита по фигуре так мастерски и тщательно, что позавидовал бы любой «карден» или «диор».