Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Вадим понимающе хмыкнул, неопределённо пожал плечами, вроде как и это «предложение» можно бы рассмотреть… «Совсем спятил!»
— Ты же сам говорил, что «вопросы нужно решать по закону и по морали, «по-человечески», что «мораль неизменна» и всё такое?? Что ты такой двусмысленный-то, а??
— Ну дык мы по-человечески и решаем. Как оно обычно у человеков и бывает….
Помолчали, глядя на дождь и на груду тел во дворе, где кто-то ещё шевелился и стонал, на колокольню, где в проёмах под остроконечной зелёно-ржавой крышей маячила Зулька с ружьём.
— Вадим!
— А?
— Что главный у чурок сказал-то? Что они вообще сюда ринулись??
— Сказал… ну что сказал. Что жрать в лесу им стало совсем нечего, что. Они под Никоновкой было самозахватом дальнее поле под огород захватили, посадили там чего… потом их согнали…
— … после нашей диверсии с дембелями, да?? После того как ты там узбекский ножик подбросил, а??
— Какая разница после чего — согнали и всё. Ну, они тут кочевали. Приворовывали, попрошайничали, рыбачили плюс какие-никакие запасы. А теперь прижало. А ещё осень. Ну. Надо было как-то определяться. Ну, они и «определились»: церковь большая, в выгодном месте стоит, народу тут мало… Помещения подсобные. Дома, этих, как их — прихожан, — все бы и поместились. Огороды вокруг возделанные, посадок много — ну, они посчитали, если вовремя и плотно тут сесть, то зиму можно вполне пересидеть. Этот вот, в камуфляже, у них главный. Был. Говорит, что прорабом на стройке работал, в Оршанске. Врёт-неврёт, я не знаю; только я думаю, что он ваххабитский командир в прошлом. Был.
— Почему так думаешь?
— Ну вот так я думаю. Чутьё у меня, зря я что ли… Опять же дисциплина у них — ты ж видал? Какое-никакое, а оружие. Кстати, об оружии… ну, это потом. Слушались его эти беспрекословно. Оттого и продержались так долго.
— Что они думали, им эта резня так вот с рук бы сошла?? Всё же не безвластие же! Оршанские менты, эти, никоновские «силы самообороны», да хоть армия! Остатки. Что ж они думали?..
— Он говорит, что убивать они никого не хотели. В смысле — не ставили это целью. Наоборот — хотели местных этих «живым щитом» использовать, буде против них тут какие акции затеят. Так, говорит, получилось. Ну и… нет, могло бы получиться, да. Место тут удобное…
— Вот! Я тебе у Петра Ивановича это и говорил! Что тут оседать надо, а не по конуркам!..
— … можно отбиваться от наездов, да… Понаставить этих, рогаток, как в наполеоновских войнах; дорогу перекопать. Не, могло, могло получиться, что говорить; без армейской стрелковки — РПГ там, АГС, «Шмелей», без техники их тут трудно было бы сковырнуть. Ну и основное — этот, старший у них, говорил что сейчас вообще всем всё пох, властям в особенности, что творится в регионах и «на местах». Если бы их наезд шумной огласки бы не получил, то никто бы и не возбудился по их поводу, из начальства, имеется ввиду. Ну, была православная община. Землю ковыряла, налог платила. Ну, вместо православной образовалась бы община ваххабистская. Тоже согласная налог платить. Кому, типа, какое дело до этого? Вот из этого и исходили.
С колокольни замахала руками Зулька, закричала:
— Па-апа! С деревни люди идут! И девчонки там!
— Ага. Что я говорил! — Вадим засуетился, — Ты это — автомат на всякий случай под рукой держи, и вообще веди себя нагло. Зульфия!! — спускайся! Алла, Гузель! Идите сюда! Ружья…
Вадим, чавкая по грязи, побежал к своим. Владимир тоже вышел под дождь и пошёл искать Вовчика с Катькой.
СВОЯ ВЕРСИЯ
«На пригорок», к церкви, несмотря на страх перед произошедшим, явилась почти вся деревня. Даже удивительно было: на сход, где оглашались действительно жизненноважные решения, да хотя бы той же Местной Администрации, являлось по 1–2 человека от «хозяйства», а тут явились почти все…
Сначала, конечно, «разведчики»: Лещинский с напарником, мужественно сжимавший ружьё; да ребятня, которую не останавливали ни строгие наказы родителей, ни упорно моросящий дождь, ни реальная опасность попасть под раздачу. Потом, когда по деревне мигом пронеслась весть, что «наши чурок у церкви всех поубивали!», когда разведчики убедились что по территории общины свободно ходят и Владимир с автоматом, и Вадим с ружьём, а побитые пришельцы кучей мокнут под дождём, — «на пригорок» ломанулась вся деревня. Владимир решил, что это проистекает из-за скудности, что ни говори, информационного поля в деревне, из-за полного, считай, отсутствия новых впечатлений и острых эмоций. Отсюда и этот нездоровый интерес к месту находки трупа мадам Соловьёвой (интересно, её хоть похоронили, или так и лежит в школьном подвале??), отсюда и тот ажиотаж, с каким все, включая бабок и мамаш, ломанулись к церкви, когда стало ясно, что опасность миновала.
Подходили и подходили, одни за другими, кутаясь в плащи, накрываясь клеёнками и даже под так неуместно смотрящимися в деревне и в этой ситуации городскими цветастыми зонтиками, с горящими любопытством глазами; замирая от сладкого ужаса, переговаривались, делились впечатлениями, охали и ахали, показывая пальцами на трупы и раненых «южан», рассматривая розовые от крови лужи во дворе, валяющиеся тут и там гильзы и выбоины от картечи на стенах. Сейчас всю деревню, пожалуй, можно было ограбить совершенно беспрепятственно, родись у кого такая идея, утащить всё имущество, включая единственную в деревне корову бабки Викторовны… Ужасались, качали головами; женщины и старухи взялись помогать перевязывать пострадавших — но, как и стоило ожидать, никто не додумался взять с собой перевязочный материал, обходились чем попало. Тела чурок во дворе обходили по большой дуге, с испугом слушая до сих пор исходящие оттуда стоны.
Мужчины обступили было Владимира. С уважением рассматривая его облачение — разгрузку с торчащими из карманов автоматными магазинами, сам автомат; стали заинтересованно и с нарочито деловым-суровым, «мужским» видом задавать вопросы — но он быстро пресёк праздное любопытство: попросил, а вернее — потребовал «освободить помещение», где, в складе, он по-новой, начисто, перевязывал Вовчику раны. Он рассчитывал, что Катька, с какой и ушёл из церкви Вовчик, возьмёт это на себя, но не тут-то было: Катька по-прежнему была явно не в порядке, сидела в углу и тёрла тряпочками себе руки.
«Эдак она себе руки до крови сотрёт, экзему какую-нибудь заработает» — подумал Владимир, и попытался было пристроить её к делу, помогать перевязывать Вовчика, — но та только зыркнула на него испуганно и непонимающе, и по-прежнему тёрла, тёрла руки тряпками; и только когда Владимир достал свой нож чтобы надрезать конец бинта, увидев это, вдруг ахнула, схватилась за пояс, где у неё всегда раньше висел в ножнах подаренный Вовчиком тесак; не обнаружила его там, — и быстро выбежала со склада в дождь, явно искать своё оружие, так сильно пригодившееся недавно в церкви.
Мужчин отправил разобрать тела во дворе: трупы отдельно, раненых — отдельно; перевязать по-возможности — до решения что с ними всё же делать; и скомандовал настолько «конкретно», что все беспрекословно подчинились, даже обычно наглый и безбашенный Генка Фролов. Удивился ещё про себя, что не увидел среди деревенских обычно вездесущего Морожина, и что нет Хронова с его дружиной и старосты.
Во дворе заорал на ребятню Вадим: пацаны было стали радостно собирать себе в карманы гильзы — от автомата Владимира, разноцветные дробовые от охотничьих ружей. Вадим потребовал все гильзы нести ему — но пацанва отдала только часть, а остальные, видя столь большой интерес, стала тарить по карманам.
Наконец послышался во дворе голос старосты, и с привизгом команды Хронова. Закончив перевязывать Вовчика, Владимир, прихватив автомат, проверив чтобы патрон был в патроннике, вышел во двор, в дождь. Поговорить.
Вовчик, хотя на него начала накатывать жуткая после пережитого усталость, накинув на голову и плечи кусок полиэтилена, вышел за ним.
