Русология (СИ) - Оболенский Игорь Викторович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
- Не можете...
- Я могу! И я рада, что не увижу хрень их идеи! Русскому лишь бы мысль в башку!
До неё не дошло, что мы смысл вообще убьём. Никакой иной novus rex - novus lex . Прочерк! Вакуум! Пшик и пустоши! Мой порыв, приторможенный ею, должен был вылиться. Я напрягся; но вдруг встрял Марка:
- Любите, что готовы погибнуть? Так оно, Верочка?
- Так люблю, - отвечала. - Мне отношений с вами не надо, Павел Михайлович. Отношения - для семьи пусть. К вам же я просто, без отношений. Может быть, я на миг, о котором сказали вы, что потом - ничего. Не смогли ни с кем - со мной сможете. Если мне после жить - то сгорю в стыде. Я люблю для одной только встречи, так люблю, чтоб не быть. Оттого и вернулась. Если мы встретились, для меня уже нет других. Береника Сергеевна обижаться не может: я не любовница. Я - на раз, поняла я... Чтоб отдать душу.
Вот оно! И я взвился. - Как же! Ишь, душу?! Эта душа твоя...
Нас прервали. Рядом, за Мутиным, стал знакомый мне, выбритый и поджарый, с ртом в виде тильды жёсткий холерик в твидовой кепке, дёрганный, в чёрной плотной рубашке.
- Вы, Квашнин?
Я припомнил, как попал к 'русичам', пробыл с ними в милиции. - Пётр Хвалыня.
- Да, Пётр и Павел. Знаковость встречи. Пётр начал стройку, Павел же дух влил. Я про Христа вам и про апостолов... - Он взбодрился. - Дамы и барышни! Господа! Павел - друг наш... Вон, там наш стол сидит, - он кивнул к ряду спинок, где громко пели. - Павел наш символ как древний род, кость нации. Не обидел вас? - Он, скользнув было взглядом, сбился на Нике, как, впрочем, все всегда. - Можно Павла забрать от вас? на мгновение? Вы, Квашнин, рассказали бы о России нам, её воинам.
Я поднялся, сдвинув стул с грохотом, и понёс прочь нервозность, переслоённую то одним, то другим надрывом. Истина медлила; меж тем в Верочке бог всей слови ждал моих действий. Сам же я, быв Антихристом (Христом истины) должен действовать. Нужно нации обнажиться?.. Я стал близ длинного, лиц на сорок, наверное, чёрного, сплошь обсиженного стола.
- Квашнин, - вёл Хвалыня, - наш, русич, скажет, что он хотел бы. Мы всё учтём. План партии не выдумывать надо. Нам надо вынуть план из сердец коренных людей, а не выродков, что подвёрстаны под дурь 'Сникерса' с покемонами. Нам нужны столбовые идеи, этнотипичные.
- Ясно, - выкатил звуки тучный сосед его с круглым плотным лицом в очках, харизматик. - Пете сказать дай - не остановится. Пусть Квашнин речёт. Истина - мне друг больший.
И все умолкли. А харизматик мигнул мне. Но я не мог начать, раз сказал уже всё до этого и раз враг мой был за другим столом.
- Вы смущаетесь? - Харизматик двинул мне рюмку.
Но я и пить не мог; обернулся, и лишь один взгляд заметил - никин. Верочки не было.
- Про Россию... - начал я. - Носит имя, будто живая, но - уже мёртвая.
Шум поднялся. Жест усмирил всех.
- А её не было, - вёл я. - Что понимается под Россией, - чванное мировое сопенье с поднятой вверх дубиной, - то не Россия, то лишь правление в нас варягов, руковождение их затей... Не поняли... - взял я рюмку. - Вряд ли вы поняли. Ваша партия - проводник идей, как любая из партий. Но если б поняли - возымели б власть страшную. Нужно в этой бессмыслице, звать Россия, не по-варяжски, не по-марксистски или по-ельцински драть её, - а в сыны к ней без циркуля, как в тот пункт в человечестве, где ни смысла, ни формы - яма средь мира, кою латают - глянь, провалились. Вы достоитесь к властному трону и обнаружите, что вы так изменились, что не поверить, как получилось, что в отутюженном вы пришли к нему - и вот вдруг от него лишь клочья да тарабарщина, ну а яма, кою латали, только разверзлась. Евро-ремонт? прогрессы и инновации, плюс всемирные ценности? Англосаксы мы? бизнес делаем? сикли, скот и рабы нам? чистим гулёну? Мним, что бессмыслица разрешит в себя смысл внести, разрешит залатать в себе яму? Не залатаем! Как обнаружим, что и в 'сануцци' кал, как в простой русской сральне, а евроокна видом на грязь, как встарь, - вновь снесём декор и опять назад с чувством, что, мол, фальшь минули и спасли свою яму, что как раззявилась от начал - так есть до сих... Нет вам! Яму не кончите! Русский стерпит. Он стерпит всё почти. Только яму не тронь. В идейщине русский долг блюдёт, а живёт он от ямы. Мы время отдали и ордынским порядкам, и анархизму, и коммунизму; хаживали в лосинах, ферязях, смокингах, - но вновь голы. А почему вдруг? Зло, вдруг, не в яме, но в благоденствии? А как мы неспроста упорствуем не понять в чём, но и не дики, как они мыслят, дабы плевать в нас? Ибо здесь тайна, здесь ключ для власти и смысл бессмыслиц. Здесь ответ, для чего мы есмь, русские, что мешаемся средь других. Ответ здесь, как и зачем Русь кличут Святая. Бог, мол, нас водит, всё у нас по евангелью: и стяжаем-де плохо, и простодушны, словно бы дети, и беззаконны ради христовых слов, и бездельны для благодати; в общем, сплошь 'лилии кольми паче'. Как нам иными быть? Мы - эдем. Мы - эдем в войне с логосом. В нас болезнь от всемирной лжи, отчего наш бардак с фиглярством. Ум наш расплывчат, чтобы мелькал в нём - рай. У нас образы высшей фальши в развалинах как пример, что без них жить мож-но, - церкви в развалинах.
- Жид! - был вопль.
Харизматик ударил в стол и, когда ропот стих, заметил, бликая линзой круглых очков: - Предав Христа, ум людской рухнет в бездну. Так я цитирую? - Он помедлил. - Кто хочет слушать? - И поднял руку; вслед, друг за другом, все поддержали. - Но ведь развитие, - продолжал он, - ищет идеи, подступы к власти. Шпенглер...
Я начал, чувствуя, что слабею в коленях и не могу стоять:
- Шпенглер сам внушал, что новации даст Россия. Ницше по русским делал прогнозы сверхчеловека, переоценку всех прежних ценностей и призвал к amor fati... Ведали Das Russentum , этот с востока свет, и ловчили, ибо боялись нас. Обзывали нас тьмою, грубою силой, бездной, стихией - нас, русских, истинных. Открываю, что же есть русские, что нам в мир внести, отчего нас страшатся и какова власть рая... - Боль во мне стихла. - Не гадаринская бездна. Мы - изначалие, обнажившее, в чём итоги слов и каков русский рок. Он в том, чтоб слова пытать и за то быть хулимым. Мы объясняем им, здравомыслящим, что им всем из комфортных их прогрессивных схем пасть когда-нибудь в яму. И не помогут им все их рацио. Каждый смысл - коммунизм даже или фашизм - подспорье им для их власти. Им и Христос, нас сливший в 'Царствие Божие', то есть в гроб и в смерть, нужен, дабы запнуть нас. Цель их не прячется, говоря всей политикой и обманом СМИ, что при всём при том, при всех равенствах на словах, и при всех евро-ценностях, и при всех сатурналиях, нужно знать, кто король, а кто - нуль, чтоб нулей тех заушивать. Русскость смыслы вбирает, чтоб, воплотивши, выявить фальшь их. Мы поверяем прогресс их - истиной. День придёт слово вышвырнуть из себя и из мира как словобога... Ну, вы согласны? Власть не мамоны, не смыслов - примете?
- Как же?
- Так. Предпочесть изначальное всем понятиям и всем верам - и истребить слова, навалить костры и спалить. Вот власть.
- А, Русь особенна! - уточнил харизматик.
- Да, - нагнетал я. - Мир шит идеями и бытует. Мы же - живём. Мы, русские, враг бытующим. Я о нормах, что нам навязаны и в каких мы слоны в их лавке. Всё русский терпит - но вдруг проявится. Мы престранные, ибо смыслы гоним друг в друге и не хотим их, а погубив кого, мы с ним любимся: не его мы губили, но его смыслы. Любим мы не за смыслы - за близость к истине. Мы изводим фальшь, избегая финала, в кой всё свергается. Мы в юродстве святого над всем судилища. Мы насмешка над божьим якобы 'образом', что у них всегда - VIP-персона в словных регалиях, некий сверх-краснобай. Мы нелюди. Поговаривают, будто мы не народ, а мы дичь для них, заповедник материи. Харч для них - в жизненосности, сбережённой Россией. Сущность им нашу - вот что им нужно в пищу их планам! Западный и восточный мозг не поймут нас. Сами не ведам... как и положено... Понимать есть порочно, рек Достоевский... Где же Россия, что 'не понять умом' ? Она сжалась у речки, - там, под ракитой, наша Россия, там мёрзнет мальчик... а рядом логос, жаждущий крови... - Я завершал, постигнув, что, вот, и нации я раскрылся, истина ж медлит: - Прелесть сикстинскую, их прогресс и культурщину мы и впредь запнём. О, я горд за русь, род эдемский! Вы б полюбили эту лилейность в нём, неумышленность и великое пьянство, данное, чтобы ум избыть, самоказнь в куражах и дури! Выбрали б изначальное. А иначе - смерть мальчику...
