Клошмерль - Шевалье Габриэль (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
– Но говорят, что Луэш несколько злоупотреблял… – заметил один из собеседников.
Он тотчас же получил строгую отповедь.
– Что вы называете злоупотреблением? Лучше уж скажите, что этот человек умел пожить! – отрезал господин де Вилепуй со слезами на глазах.
Тем не менее он сумел взять себя в руки, вопреки горю и мрачным предчувствиям, зарождавшимся в его душе. «В конце концов, – подумал он, – Луэш был всё-таки старше меня на три года!» Перспектива такой отсрочки возвратила ему уверенность. Но он решил, что после такого зловещего удара по его спокойствию следует принять самые решительные меры. Он выработал программу нескольких спокойных удовольствий, которые он смог бы вкусить в тот же вечер у мадам Роз – в другом специальном заведении, где персонал был чрезвычайно юным и действовал исключительно освежающе на мужчину в его летах.
Бартелеми Пьешю завладел местом Луэша при поддержке Бурдийя и Фокара, которых он сумел привлечь на свою сторону одного за другим. Став сенатором, он завязал прочное знакомство с Гонфалонами де Бек де Блазе. Теперь ему не стоило никакого труда выдать свою дочь Франсину за отпрыска этой благородной фамилии, испытавшей настоятельную необходимость в золочении своего герба. (Впрочем, эта фамилия давно уже существовала только лишь благодаря тщательно продуманным мезальянсам.) Приданое Франсины погасило несколько неотложных долгов семейства Гонфалонов де Бек, дало возможность починить крышу замка и реставрировать его левое крыло, где поселили молодожёнов, в ожидании момента, когда Пьешю сумеет пристроить своего зятя. Пьешю рассчитывал сделать его супрефектом или протащить в министерство, воспользовавшись своими связями. Брачный союз был сопряжён с немалыми расходами (Гаэтан Гонфалон де Бек был по-княжески не способен обеспечить свои потребности), но этот брак льстил Бартелеми Пьешю и помогал ему наладить знакомства и связи во всех кругах общества. Это настолько увеличило его авторитет, что вскоре он сделался чем-то вроде арбитра во всех распрях между Соной и горами Азерга. Он завоевал репутацию человека здравомыслящего и справедливого. Город только выиграл от его карьеры. Участились визиты политических деятелей, а также сельские ярмарки, которые привлекали в Клошмерль множество приезжих, оставлявших в городке свои деньги. На всех банкетах в соседних городах Пьешю требовал вино Клошмерля, и это было в интересах клошмерлян. Торговцы и виноделы гордились своим Пьешю, этим чёртовым хитрецом, и громогласно им восхищались.
Гонфалоны де Бек были в дальнем родстве с Сен-Шулями. Благодаря Сен-Шулям можно было добраться до баронессы, а через баронессу установить в неофициальном порядке хорошие отношения с архиепископом, чем, разумеется, не следовало пренебрегать. Пьешю решил, что новые связи сделают его одним из самых влиятельных людей Божоле, и он станет хозяином, по крайней мере, десяти долин. Случайность, умело подготовленная обеими сторонами, помогла встретиться сенатору Пьешю и баронессе де Куртебиш. Они заговорили об Оскаре де Сен-Шуле и его будущности политического деятеля.
– Вы можете заняться моим кретином? – откровенно спросила баронесса.
– А что он умеет делать? – спросил Пьешю.
– Детей своей жене. Да и то не сразу. А больше он ни на что не способен. Достаточно этого, чтобы сделать из него депутата?
– Вполне, – ответил Пьешю. – Но дело не в этом. Я нашёл бы средство помочь избранию вашего зятя при условии, что все получат свою долю. Так, чтобы потом никто не остался на меня в обиде. Вы меня понимаете?
– Отлично понимаю, – ответила баронесса, как всегда, резким тоном. – Не будем рассусоливать, чего вы просите?
– Я ничего не прошу, я всего лишь веду переговоры, а это далеко не одно и то же, – холодно ответил Пьешю, обогативший своё красноречие с тех пор, как стал посещать Палату.
Баронесса не выносила всех этих околичностей: они всегда выглядели как нравоучения, до которых так падко хамьё. Она не стала скрывать своей досады:
– Между вами и мной, мой милый, совершенно бесполезны всякие дипломатические ухищрения. Вы – сильнее, в этом нет никакого сомнения. Я нахожу это обстоятельство весьма прискорбным, и никто меня не заставит изменить своё мнение. Но мои предки заключали побольше соглашений, чем ваши, и эти соглашения были гораздо серьёзней. Потому что мои предки, дорогой сенатор, не были первыми встречными.
– Что до предков, госпожа баронесса, – мягко заметил Пьешю, – то у меня они были тоже. Поскольку я существую.
– Мелкий люд, не так ли, господин сенатор?
– Да, госпожа баронесса, они были маленькими людьми. Среди них нередко бывали и слуги. Вообще говоря, это доказывает, что мои предки умели лучше устраивать дела, чем ваши. Так о чём, собственно, мы говорили?
– Слово было за вами, господин сенатор. Я ожидаю ваших условий, связанная по рукам и ногам. Посмотрим, станете ли вы этим злоупотреблять?
– Я воспользуюсь этим так плохо, что немедленно вас развяжу, – галантно ответил Бартелеми Пьешю. – Дело упростится, если вы пришлёте ко мне вашего зятя. По некоторым вопросам мужчинам значительно легче договориться.
– Хорошо, – ответила баронесса. – Я сообщу ему об этом.
Баронесса поднялась. Но прежде, чем направиться к выходу, она проговорила самым дружелюбным тоном:
– Знаете, Пьешю, такие люди, как вы, должны были бы рождаться в нашей среде… вместо хлыщей с воробьиными мозгами, вроде моего злополучного Оскара. А вы, должно быть, были красивым мужчиной в тридцать лет? Но вы уже и думать забыли о шалостях. Приходите как-нибудь в замок к обеду. Приведите ко мне вашу дочку, маленькую Гонфалон де Бек. Теперь эта малютка из наших!
– Но прошёл ещё слишком малый срок, баронесса. Боюсь, что её манеры оставляют желать лучшего.
– Вот именно, мой милый. Потому-то и следует ею заняться. Я её понемножку воспитаю. Она красивая девушка, – я как-то её видела.
– И неглупая, госпожа баронесса.
– Зато супруг бедненькой красотки глуп за двоих! Ну что ж, попытаемся сделать из неё подобие знатной дамы, чтобы она хоть приблизительно обтесалась для выходов в свет. Я не хочу вас обидеть, мой милый, но ей всегда будет не хватать нескольких веков соответственного воспитания, и об этом не следует забывать!
Пьешю улыбнулся.
– Как вам известно, госпожа баронесса, меня не так уж легко обидеть. Я убеждён, что моя Франсина быстро переймёт все ваши ужимки. За одиннадцать месяцев своего замужества она уже порядком набралась спеси от ваших чванливых кукол. Посмотрели бы, как она разговаривает с отцом!
– Это хороший признак, мой дорогой сенатор. Итак, договорились. Приведите её ко мне, и я обучу её светскому высокомерию. Если она будет меня слушать, её дети к двадцати годам окончательно очистятся от грязи.
Уходя, баронесса не смогла удержаться от горького замечания:
– Как жаль, что люди нашего круга нуждаются в ваших деньгах, чтобы поддержать свой высокий ранг!
При этих словах Пьешю прикинулся ещё большим мужланом, чем был на самом деле:
– Вы нуждаетесь не только в наших монетах, но и в нашей крови! Чтобы поддержать свою хиловатую породу, Гонфалонам и впрямь позарез нужна кровь Пьешю!
– Ужасней всего, что всё это сущая правда! – промолвила баронесса. – До скорого свидания, республиканский балагур!
– До скорой встречи, баронесса. Весьма польщён…
Между мэрией и замком установилось дипломатическое согласие. Оскар де Сен-Шуль сделался депутатом, и это навлекло на Бартелеми Пьешю определённые упрёки со стороны его единомышленников. На это он невозмутимо отвечал:
– Разве в Палате депутатов мало подобных кретинов! Чем больше таких дураков, тем лучше пойдут наши дела. Хитрецы завистливы, они будут вечно горланить и совать нам палки в колёса.
Эта философия обезоружила недовольных, а для самых непримиримых Пьешю имел про запас некоторое количество подачек. Впрочем, баронесса де Куртебиш ознаменовала победу на выборах большим празднеством. Весь Клошмерль пил и плясал в её великолепном парке, который был так иллюминирован, что огни сияли на всю округу. Этот приём польстил обитателям городка. Все они пришли к убеждению, что никакие Бурдийя или Фокары не проявляли к ним такого внимания.
