Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет. - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Андрей Андреич быстро развинтил маленький разъем и стал зачищать провод, однако фторопластовая изоляция не поддавалась, тупой скальпель скользил. Сделав несколько попыток, Ихтиандр, не долго думая, сунул провод в рот.

Отчётливо лязгнули зубы. Ихтиандр вскочил со стула и застыл посередине мастерской, выпучив глаза и раскрыв рот, из которого наподобие надувного трапа вывалился огромный, фиолетовый язык.

– Э-э-э, ты это чего? – задал я идиотский вопрос. Что случилось с Ихтиандром, было ясно, как божий день. Очевидно, на каком-то конденсаторе ещё осталось напряжение, и наш учебный мастер разрядил его на себя.

Справившись с естественным шоком, мы стали думать, что делать дальше.

– Надо бы «Скорую» вызвать… – осторожно предложил С*. Он был дежурным, и поэтому острее всех ощущал ответственность.

– На кафедру врача не пустят, а вести Ихтиандра через весь институт с высунутым языком негигиенично! – возразил я.

– Давайте хоть обратно его запихаем, – предложил капитан Д*.

– Не влезет… – засомневался С*, – хотя попробовать можно. Он взял с верстака стамеску и повернулся к Ихтиандру. Кто-нибудь знает, куда его там пихать?

Ихтиандр замычал и отпихнул стамеску.

– Дурачок, тебе же полегчает! – уговаривал его С*.

– А ну! – веско сказал подполковник В*. Открыв личный сейф, он достал оттуда бутылку водки, налил полную чашку и протянул Ихтиандру:

– Суй язык в чашку!

Ихтиандр послушно обмакнул язык в водку и притих. Мы облегчённо закурили.

– Фу, бля… – сказал подполковник С*, – сейчас бы он двинул кони, так бы и хоронить пришлось – с высунутым языком!

–Да… – заметил я, – а ведь осиротеть могли…. Позвольте-позвольте, что это за звуки?!

Мы оглянулись. Ихтиандр, сидя на стуле, каким-то образом наладился лакать водку, как кошка.

– Ага, – удовлетворённо заметил подполковник В*, – водку пьёт, значит – жить будет! Проверено.

Под шумок Ихтиандр вылакал всю чашку, язык у него занял штатное место, только речь была слегка невнятной, то ли от водки, то ли от удара током.

– Ладно, – сказал я, – давай, доделывай вспышку и иди домой, ну тебя к богу в рай!

Обалдевший от удара током и от чашки водки натощак Ихтиандр кивнул, повертел в руках провод и… опять сунул его в рот!

И второй раз лязгнули зубы. Андрей Андреич вскочил, промычал: «Бля-а-а-а!!!» и с размаху шарахнул несчастную вспышку об стену.

Брызнули осколки.

BratPoRazumu     Сказки «триста десятой» сопки. Сказка б/н 03

Когда у Родины случался неурожай призываемых в ряды «средних азиатов», она вспоминала о краях, которыми когда-то весьма удачно приросла. Причём вспоминались ей почему-то самые дальние приростки. Вот уж не знаю, как ловкие военкомы добирались до всех этих заимок – зимовий – стойбищ – кочевий – одиноко куда-то бредущих граждан, туда, где не пройдёт ГТС [85] летом и «Буран» во все остальное время года, что рассказывали про отдачу долга…

По знанию русского языка тундрюки мало отличались от своих коллег, отловленных по кишлакам и аулам, но с оружием, как правило, обращаться умели. Неудивительно, что большинство из них попадало в «стрельцы».

Ну, да это только присказка – сказка впереди.

Полку – тревога. Учебная, мля, мало им боевых, с вылетами в составе ДЗ! [86] Но хоть и учебная, нормативы никто не отменял, поэтому – галопом. Стоянки эскадрилий рассредоточены, и одна из них, мягко говоря, далековато. Через весь аэродром. Добираться до неё лучше всего было на вертолёте… или, как минимум, на чём-то автомобилеобразном. Пешком, особенно зимой – натуральный мазохизм.

А тут тревога. И с транспортом нестыковочка какая-то вышла, может, раздолбайство наше вековечное, а может, автопарк условный противник уничтожил ловко. Для полного счастья вокруг февраль. Народ – человек двадцать, лётчики и несколько ИАСовцев – взвыл. Но деваться некуда – побежали. Хорошо утоптанная народная тропа идёт напролом, не обращая внимания на всякие глупости вроде границ постов; дыры в колючке, проделанные уже на следующий день после постановки заграждения, никто и никогда даже не пытался латать; часовые не обращают внимания на привычное зрелище. И вдруг грозный голос сверху:

– Ситой! Кто идёт?

Ага, это тундрюк на вышке проснулся.

– Свои! – кто–то на бегу.

– Ситой! Ситирилять буду! Пароля!

– Какой пароль, еб-т! Свои! Лётчики, не видишь, что ли?!

– Буду стирилять! Говори пароля!

– Да ну тебя в…

Бабах! Не обманул – «ситириляет». С тропы в разные стороны, залегли, врывшись в снег, потея обильно.

– Бля!!! Ты чего, охренел?!

Бабах! – от пули фонтанчик снега сантиметрах в десяти от крикнувшего.

– Да не стреляй ты!

Хрен там – снова выстрел. Вот же дали оружие последователю Кучума, блин, и стрелять разрешили. Сверху, с вышки ему тёмные фигуры на белом снегу хорошо видны, перестреляет на фиг, как в тире. Стрелец ворошиловский. Хоть бы начкар быстрее прибежал…

Утро раннее, холод, а тут вдобавок по уши в снегу, да ещё после пробежки… мрак. Один лётчик закурил для успокоения нервной системы; опрометчивый поступок. Свидетельство опрометчивости мгновенно прошуршало у виска. После этого бдительный воин скупыми одиночными выстрелами пресекал любые шевеления и разговоры. Все отчётливее вырисовывалась перспектива не получить пулю, а просто замёрзнуть. Да где уже этот начкар, ешь его ёж!!!

Пост один из самых дальних. Связь вообще-то есть (как таковая), но не работает. Почему? А черт его знает, почему. Может, Луна не в той фазе. Или росомаха провод задумчиво сжевала. Во, точно – росомаха. Так любой связист и ответит; а потом добавит, что пять минут назад все работало и даже кратко доложит основные ТТХ страшного зверя.

Хорошо хоть акустикой ещё связисты не заведуют, иначе осталась бы Красная Армия без единственного своего безотказного вида связи, и пришёл бы ко всем грустный конец. Но услышали, услышали выстрелы и примчались все, кому положено и кому просто не лень, спасать-выручать. Быстро примчались, всего-то полчаса прошло.

Сказали воину «паролю», отобрали на всякий случай автомат, повытаскивали из снега окопавшихся там и закоченевших в нем же авиаторов, говоря при этом разные слова народные, не переставая.

Когда кончились слова, начался разбор. Страдальцев наказывать не стали, решив, что жизнь и так обошлась с ними сурово, и урок они запомнят; ограничились короткой воспитательной беседой. Потом высказали связистам все, что думают о них и их родственниках.

А что часовой? Действия признаны верными, соответствующими Уставу и, благо никто серьёзно не пострадал, заслуживающими поощрения…

Ротный, выписывая документы на двухнедельный отпуск, не удержался и решил пошутить.

– Ты ж, – говорит, – из Сибири. Я думал, вы там все охотники, эдакие Дерсу Узалы, белок по глазам бьёте и все такое, едрёнть. А тут четырнадцать патронов – и ни одной царапины ни у кого!

– Зачем цалапина? – улыбнулся солдат, – Моя веть видела – свои. Летцики!..

Феликс     Спасение от камикадзе

В боевой обстановке каждый борется за свою жизнь сам, выживает по-своему и принимает решения в соответствии с ситуацией. Хотя чувство опасности несколько притупляется, но глубоко сидящий инстинкт жизни заставляет человека искать выходы из опасных ситуаций, а иногда и предугадывать их. Но инстинкт этот у каждого свой, у одних развит больше, у других меньше, а у кого-то отсутствует совсем.

Среди лётчиков эскадрильи самой дурной славой отличался заместитель комэска майор Смертин (фамилия изменена с сохранением характерного смысла). Не потому, что он плохо летал, наоборот, он был лётчик-ас с врождённым чувством полёта. Летать с ним в одном экипаже никто не хотел из-за его чрезмерно буйного характера, бесшабашности, склонности к постоянному поиску опасных приключений. Тревог боевых вылетов ему явно не хватало, и он дополнительно гонялся за ними. Одним словом, лётчик Смертин невольно попал в сильную адреналиновую зависимость на этой войне. Во внешности этого человека было что-то, внушающее страх: длинный худощавый рост, впалые тёмные глаза, черные усы, свисающие над тонкими губами, выдающийся вперёд подбородок. Наиболее благоразумные штурманы и борттехники по возможности старались избегать полётов с ним в одном экипаже.