Возвращение Остапа Крымова - Катунин Василий (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Только через мой труп.

Не надо меня искушать. Я и так уже две недели не ела мяса.

Пятый этаж.

«Мужчина гоняется за женщиной до тех пор, пока она его не поймает», — вспомнил он и сказал:

Боже мой! Как я был слеп, как не наблюдателен! С какой жалостью смотрел на меня твой папа, когда я просил твоей руки!

Жаль, что ты не видел глаза моей мамы, когда она смотрела на тебя!

Шестой этаж.

Со стороны мусоропровода донесся крепкий запах спиртного. В темноте раздался скрежет откидываемой крышки и затем прозвучал голос:

Извините, какой это этаж?

Нарастающий звук падающего сверху по трубе мусора заглушил ответ. Спиртной запах исчез.

«До понимания некоторых истин надо не дорасти, а опуститься», — подумал он.

Седьмой этаж.

Ты — неудачник. И папа твой — неудачник. И дети твои — слава Богу, уберег, — тоже будут неудачники. Если бы был конкурс неудачников, ты бы занял третье место.

Почему не первое?

Потому что неудачник.

Только не говори, что ты придумала это сама.

Тебя так уж точно придумала не я. Если бы тебя видел твой папа, он бы горько плакал над загубленным сперматозоидом.

Восьмой этаж.

«Ударю, — подумал он. — Не могу больше терпеть. Вот еще поднимусь на пару ступенек и ударю. Только мокрое место останется». Поднявшись натри ступеньки, Нильский поставил сумки на пол и резко ударил открытой ладонью. На пальце он ощутил липковатую жидкость. «Кровь! У, зараза! Так тебе и надо».

Ну вот, видишь, — раздался издевательский голос жены, — на улице мороз, а его в подъезде комары кусают. Я же говорила, что неудачник.

Неудачи преследуют сейчас всех.

А догоняют некоторых.

Девятый этаж.

Бензин подорожал, — попытался он сменить тему.

Можно подумать, тебя это касается. У тебя даже зажигалки нет.

Язык твой — враг мой, — одарил он ее ходячей фразой. Хотя горькая правда, как утопленница, всплыла на поверхность ее слов.

«А еще говорят, вдвоем легче плыть по океану жизни, — вздохнул Сан Саныч. — Не легче, а веселей. И только в штиль. Когда штормит, то два плохо плавающих человека, вцепившись друг в друга, быстрее идут ко дну».

Десятый этаж.

Где твои обещания? Где твои стихи? Где твоя тайна, за которую я тебя полюбила?

Любят не за что-то, а вопреки чему-то.

Это уже не любовь, а мазохизм.

Вспомнив о бесконечных головных болях жены, он хотел сказать, что это тоже не любовь, а садизм, но только произнес вслух:

Если у женщины ничего не болит, пора вызывать скорую помощь.

Еще одно слово, и я — вдова.

Он вспомнил, что у нее в авоське тяжелые трехлитровые банки с овощами.

Одиннадцатый этаж.

«Наверняка, крутит с Гугилем. Как пить дать, уедет с ним. Все меня предали. Все… На моей могиле напишут: „Ему не изменяла только память“.

Жена уже порядком запыхалась.

Ты… хоть можешь представить… что, как в былые времена… любишь меня?

«Это значит нести авоськи с огурцами самому. Нет уж, дудки!»

Я отдала тебе лучшие годы своей жизни. «Если это были лучшие, то представляю, что меня ждет впереди», — подумал он и произнес вслух:

А я отдал тебе лучшие страницы своих сберкнижек.

Если бы! Лучшие страницы своих сберкнижек ты отдал этому государству, если его можно так назвать.

«Она все время права. Ну, как можно после этого с ней жить!» Ему представилась надгробная плита с портретом жены и короткая эпитафия: «Спи спокойно. Твои слова подтвердились».

Двенадцатый этаж.

Пыхтя, как паровозы, загнанные в тупик бытия, они остановились около двери. Отдышавшись, он вставил ключ в замок и подумал, что завтра она от него уйдет.

НАЗНАЧАЮ ВАС ПЯТНИЦЕЙ

Остапу нужны были еще, как минимум, два соратника. Причем, один из них должен быть женщиной. Но эту, самую ответственную, часть кадровой работы Остап отложил на завтра. Сегодня надо было устроиться на ночлег и, желательно, не на пустой желудок. К тому же без рубашки шансы на быстрое обретение компаньонки слегка уменьшались. Но это не печалило Остапа. Он смог бы познакомиться с леди даже в наряде гвинейского папуаса. Плюс ко всему, удостоверение режиссера-постановщика по-прежнему продолжало магически действовать на совковских дам, независимо от того, из Бердичева они или из Санкт-Петербурга.

«С Нильским, кажется, я не ошибся, — подумал Остап, потирая ощетинившийся подбородок. — Теперь нужен соратник номер два. Из скудного выбора кандидатур придется лепить одного полноценного работника из двоих. Если Нильский — это голова, то надо найти еще и ноги».

Исходя из требуемых характеристик, Крымов уверенно направился к самой деловой части вокзала — к кассам.

Билетные кассы, как Сити в Лондоне, как Уолл-Стрит в Нью-Йорке, были деловым и финансовым центром каждого уважающего себя вокзала. Именно здесь делались деньги и находились рабочие места для неискушенных в сложных финансовых махинациях мелких спекулянтов.

Зоркий взгляд Остапа сразу же выхватил из толпы коротко стриженый затылок смуглого молодого человека в потертой кожаной куртке. Голова его была слегка наклонена и вытянута вперед. Хорошо разбирающийся в человеческой жестикуляции Остап подумал, что такая позиция предвещает обычно неожиданный удар в солнечное сплетение. Но в данном случае на лице парня застыло маслянисто-улыбчивое выражение. Молодой человек поочередно подходил к жаждущим лишнего билетика и вступал в диалоги. Крупные залысины на голове у парня могли бы говорить о признаке интеллекта, если бы не глаза, подпирающие этот лоб мыслителя снизу. Они не выражали ничего, кроме блеска городской дешевой ушлости и желания хапнуть все, что плохо лежит. Весь его стандартный вид говорил, что рожден он был для вокзала, как рыба для ухи. Чтобы детальней познакомиться с методами вокзального уолл-стритовца, Остап подошел поближе. В это время, придвинув свое лицо вплотную к раскрасневшейся физиономии очередного клиента, парень убеждал толстого хохла с родинкой на носу, что верхняя боковая полка плацкартного вагона возле туалета — одно из самых лучших мест в поезде. Хохол не очень был в этом уверен, но маслянистый взгляд и положение головы спекулянта постепенно развеивали его сомнения. Наконец, пассажир начал сдаваться и полез за деньгами. Молодой человек попросил секунду на организационные вопросы и, мгновенно нырнув в толпу, исчез. Через несколько секунд он неожиданно вынырнул с другой стороны, испугав этим своего клиента.

Все в порядке, — выдохнул он, конспиративно оглядываясь по сторонам.

Тут началось второе действие, не менее мучительное для толстого хохла, чем первое. Парень назвал цену. Хохол часто замахал руками, как курица, делающая отчаянную попытку взлететь. Бедняга не знал, что он уже барахтается в липкой паутине вокзального паука-магната. Парень, еще более агрессивно наклонив голову, безапелляционно заявил, что он уже заплатил свои деньги и не собирается терять на сделке ни копейки. Исход борьбы был предрешен, и Остап отошел от места поединка.

«Морда наглая, денег нет, может постоять за себя, — резюмировал Остап свои наблюдения. — В беде такой не оставит, но может легко до нее довести. Надо прощупать».

Для того чтобы войти в контакт с билетным специалистом, Остап избрал более короткий и прямолинейный способ.

Когда тот, подсчитывая барыш, освободился, Крымов подошел к парню, хлопнул по плечу и негромко сказал:

Эй, приятель, лишний билетик не нужен?

Парень оглянулся по сторонам и вытянул голову в сторону Остапа. По характерному запаху Крымов понял, что железнодорожный барышник недавно съел одного из родственников Чиполлино.

Если по дешевке, то возьму. А куда?

В страну, где вечная зелень, океан, пальмы и полуобнаженные туземки. А также небоскребы, лимузины и двуспальная кровать с водяным матрацем, — воодушевленно перечислил Крымов.