Тысяча благодарностей, Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
- Тетя Далия говорит, ты поселился у нее на время предвыборной кампании, чтобы легче было добираться до Маркет-Снодсбери и умасливать там избирателей.
- Да, она любезно пригласила меня к себе. Они с моей мамой вместе учились в школе.
- Да, она мне говорила. Интересно, была ли она в то время такая же краснощекая, как теперь? Ну, и как тебе нравится в гостях?
- Там просто чудесно.
- Все по высшему разряду. Песчаная почва, центральное водоснабжение и канализация, большой парк. И, конечно, стряпня Анатоля.
- О! - воскликнул Медяк, и я думаю, он почтительно снял бы шляпу, если бы только она была у него на голове. - Очень одаренный человек.
- Повар божьей милостью, - согласился я. - Его обеды должны придать тебе сил для предвыборной борьбы. Как идет кампания?
- Успешно.
- Ты уже целовал младенцев?
- О! - вновь воскликнул он уже с дрожью в голосе. Я почувствовал, что задел его больное место. - Знал бы ты, Берти, как эти субчики-младенцы пускают слюни. Но отступать нельзя. Мой помощник говорит, чтобы я ни перед чем не останавливался, если хочу победить на выборах.
- А зачем тебе эта победа? Я-то думал, ты к парламенту и на пушечный выстрел не подойдешь, - сказал я, поскольку знал, что общество там не такое уж избранное. - Что толкнуло тебя на этот опрометчивый шаг?
- Моя невеста захотела, чтобы я баллотировался, - ответил он, и когда он произносил слово "невеста", его голос переливчато задрожал, как у воркующего со своей горлицей голубка. - Она решила, что я должен делать карьеру.
- Ты-то сам этого хочешь?
- Не особенно, но она очень настаивает.
Сердечное сжатие, возникшее у меня, когда я узнал, что эта штучка заставила его покончить с коктейлями, теперь усилилось. Мне, как человеку бывалому, чем дальше, тем яснее становилось, что на этой горячей любви он рискует сильно обжечься, и я даже чуть было не посоветовал Медяку просто телеграфировать ей: "Между нами все кончено", собрать чемодан и сесть на первый пароход, идущий в Австралию. Но, предчувствуя, что такой совет может его обидеть, я ограничился тем, что спросил, из чего состоит процедура выдвижения или, выражаясь по-американски, "проталкивания" кандидата. Не то чтобы этот вопрос меня особенно занимал, просто хотелось поговорить о чем-то постороннем, не имеющем касательства к его ужасной невесте.
Тень набежала на его лицо, которое, как я забыл сказать, было достойно лицезрения (ясный взор, загорелые щеки, волевой подбородок, медные волосы, прямой нос). Кроме того, оно венчало собой тело, радовавшее глаз мускулистостью и стройностью. Можно сказать, что обликом он напоминал Эсмонда Хаддока, хозяина Деверилл-Холла, который ежемесячно вручал конверт с жалованьем дяде Дживса - Чарли Силверсмиту. С виду такой же лирик, готовый в любую минуту зарифмовать "луну" с "весной", он тем не менее, как и Эсмонд, производил впечатление силача, способного, если потребуется, свалить одним ударом быка. Не знаю, представлялась ли ему такая возможность, ведь быка не так часто можно встретить. Однако людей в студенческие годы он валил без разбора, три года выступая на ринге в тяжелом весе за команду университета. Возможно, среди его жертв попадались и быки.
- Это было похоже на страшный сон, - сказал он, по-прежнему пасмурный из-за воспоминаний о пережитом. - Народу в комнату набилось столько, что не продохнуть, - душегубка да и только, и я должен был сидеть и выслушивать приветствия до полуночи. Потом я стал выступать повсюду с речами.
- Так почему же ты сейчас не в своем округе, не выступаешь с речами? Тебе дали выходной?
- Я приехал нанять секретаршу.
- Неужели у тебя до сих пор не было секретарши?
- Была, конечно, но моя невеста ее уволила. Они не сошлись характерами.
Помнится, я поморщился, узнав, что его невеста ввела запрет на коктейли, но теперь я скроил еще более кислую мину. Чем больше я слышал о его нареченной, тем меньше она внушала мне симпатий. Вот кто легко нашел бы общий язык с Флоренс Крэй, повстречай они друг друга. Ну прямо родственные души, или "несносные третирщицы", как назвала бы их одна моя знакомая горничная.
Я, разумеется, не сказал этого вслух. Всему свое время: время назвать кого-то "несносной третирщицей" и время промолчать. Стоит нелестно высказаться о невесте, и уже, как говорится, погладил против шерстки жениха, а кто рискнет погладить против шерстки бывшего боксера-тяжеловеса?
- У тебя есть кто-нибудь на примете? - спросил я. - Или ты отправишься на ярмарку секретарш и будешь смотреть, что есть в наличии?
- Я имею виды на одну американку, с которой свел знакомство до отъезда из Лондона. Мы на двоих снимали квартиру с Литтлуортом по прозвищу Носач, который тогда писал роман, и она каждый день приходила ему помогать. Носач свои сочинения диктует, и он говорил, что она классная стенографистка и машинистка. У меня есть ее адрес, но, возможно, она уже там не живет. Съезжу после обеда проверю. Ее зовут Магнолия Гленденнон.
- Не может быть.
- Почему?
- Что за имя такое Магнолия!
- Нормальное имя для Южной Каролины, откуда она родом. В Америке в южных штатах этих Магнолий как собак нерезаных. Но я не кончил рассказывать про избрание в парламент. Прежде всего, конечно, твою кандидатуру должны выдвинуть.
- Как ты этого добился?
- Все устроила моя невеста. Она знакома с одним министром, и он пустил в ход свои связи. Его фамилия Филмер.
- А. Б. Филмер?
- Точно. Он твой приятель?
- Я бы так не сказал. Наше мимолетное знакомство произошло на крыше летнего домика, куда нас загнал один желчный лебедь. Опасность сблизила нас ненадолго, но закадычными друзьями мы не стали.
- Где это случилось?
- На острове посреди озера в имении моей тети Агаты в Стипл-Бампли. Ты ведь живешь в Стипл-Бампли и. наверно, бывал у нее.
Тут его посетила ошеломляющая догадка, как тех солдат, которые, по словам Дживса. переглядывались на какой-то Дарьенской вершине [Аллюзия на сонет Дж. Китса "Впервые прочитав Гомера в переводе Чапмена", в котором говорится о том, как завоеватель Мексики Кортес и его солдаты впервые увидели Тихий океан.].
- Леди Уорилдон твоя тетя?
- Самая что ни на есть.
- Она никогда об этом не говорила.
- И не скажет. Скорее она постарается это скрыть.
- Боже, значит, она твоя двоюродная сестра.
- Тетя! Нельзя быть тем и другим сразу.
- Я говорю про Флоренс. Флоренс Крэй, мою невесту.
Не скрою, новость потрясла меня, и если бы я не сидел, то, наверно бы, пошатнулся. Хотя чему тут удивляться. Флоренс принадлежит к тому сорту девиц, которые всегда найдут с кем обручиться: сперва она вверила себя Стилтону Чезрайту, потом мне и, наконец. Перси Горринджу, автору инсценировки ее романа "Морские брызги". Пьеса, кстати, недавно была показана публике в театре герцога Йоркского, но провалилась и была снята с репертуара в первую же субботу. Один критик заявил, что этот спектакль лучше смотрится при опушенном занавесе. Интересно, как Флоренс при ее самомнении перенесла все это?
- Ты обручился с Флоренс? - воскликнул я, все еще ошеломленный посетившей меня догадкой.
- Да. Ты не знал?
- Никто мне ничего не рассказывает. Значит, обручился с Флоренс. Ну-ну.
Менее деликатный человек, чем Бертрам Вустер, возможно, прибавил бы: "Попал ты в переплет" - или что-нибудь из той же оперы, поскольку не приходилось сомневаться, что дело этого несчастного плохо; но уж чего-чего, а деликатности Вустерам не занимать. Я только схватил его руку, потряс ее и пожелал ему счастья. Он поблагодарил меня.
- Тебе можно позавидовать, - сказал я лицемерно.
- Я сам себе завидую.
- Она очаровательная девушка, - продолжал я лицемерить.
- Вот именно.
- Умна к тому же.
- На редкость. Романы пишет.
- Один за другим.
- Ты читал "Морские брызги"?
- Просто из рук не выпускал, - соврал я: на самом деле я и не брал его в руки. - Ты видел пьесу?
