Самые страшные войска - Скутин Александр Витальевич (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Товарищ солдат, не забывай об Уставе. Не тебе решать, сколько пить прапорщику.
И тут уж я возмутился. Вот бы промолчать мне, но недаром сказано: язык мой – враг мой. Да и надеялся к тому ж, что я тут командированный и мне всё с рук сойдёт.
– Товарищ лейтенант, разрешите?
– Говори.
– Вот вы тут Устав помянули, но я нигде в Уставе ни видел, чтобы солдату нельзя было пить. Ну вот не читал такого! Вы не подскажете, где это написано, может, я пропустил чего? И, кроме того, Устав – он ведь один для всех, для солдат и офицеров. И если б Устав запрещал военным пить, то офицеров это бы тоже касалось.
Все в ленинской комнате с изумлением уставились на меня. Я нарушил сразу кучу писанных и неписанных правил армейского этикета. И самое главное: «Старшим в задницу не заглядывают!» В смысле – командирам не делают замечаний и не указывают им на нарушение уставных и прочих положений, на это есть вышестоящие начальники.
Замполит оглядел меня оценивающе: сразу сдать меня на губу или чуть погодить? Нет, если сейчас меня посадить, то будет непедагогично, солдаты поймут это как его проигрыш, вроде как возразить по существу ему нечем. И он поднял перчатку:
– Если ты внимательно читал Устав, товарищ солдат, то там написано, что нельзя нести караул в нетрезвом виде. Хотя вы все тут в стройбате, не ходите в караул, но это положение Устава караульной службы на вас, как на военнослужащих, тоже распространяется.
– А вот я читал, что в стройбате Уставы строевой и караульный – не действуют.
Замполит уж совсем изумился:
– Где это ты мог такое прочитать?
И он посмотрел на меня откровенно враждебно, словно я открыто заявил, что слушал «Голос Америки» или читал Солженицына.
– В «Памятке военного строителя», вон она лежит, – я кивнул на стенд с политической литературой, на который никто никогда не обращал внимание. – Там написано, что в стройбате действуют Уставы: внутренней службы, гарнизонный и дисциплинарный. И всё.
Хаппонен не поверил такому крамольному заявлению и сам взял со стенда эту книжицу. Перечитал указанную страницу. Хм-м-м! В самом деле! Возразить было нечего, но последнее слово должно было остаться за ним, по определению.
– Хорошо, в субботу после ужина ты со мной пойдёшь в гарнизонную комендатуру, и там мы продолжим дискуссию по Уставу.
Блин! Вот это называется – попал! И ведь никто за язык не тянул, сам вылез, правдоискатель хренов. Ясно, Хаппонен решил сдать меня, суток пять мне светит, не меньше, а там ещё добавят. Таких вот, шибко вумных, нигде не любят, тем более – на военной службе.
– Вот тебе и памятка военного строителя, – язвительно сказал кто-то из солдат, глядя в мою сторону. Чужих в этой роте, как и везде, не любили.
До субботы оставалось ещё четыре дня и я начал ремонтировать МАЗ ударными темпами. У меня был шанс сделать его к субботе и уехать в свой гарнизон, пусть потом Хаппонен ищет меня на Хапе. Хм, почти каламбур.
Надо ли говорить, что в субботу утром мой МАЗ к бою и походу был готов. И я побежал в штаб за документами, военным билетом и маршрутным листом для проезда в погранзону. В комнате начштаба Киричко, куда я пришёл за ними, уже стоял какой-то молоденький лейтенант из новоиспечённых, только с училища, и канючил:
– Что у вас за служба, что у вас за порядки… Меня, целого лейтенанта, солдаты на хуй посылают. Любой прапорщик у них имеет больший авторитет, чем я: офицер, целый лейтенант. Нельзя ли перевестись в другой гарнизон, товарищ капитан, куда-нибудь в город…
– Сынок, – ответил ему начштаба, – не жалуйся, служба везде трудна. И солдаты везде одинаковы, куда их не целуй – всё равно везде у них будет задница. Посылают тебя, говоришь? Это ещё не беда, вот если б ты к ним в лес (он кивнул на меня), на Хапу попал, там тебя солдаты не только посылали бы, но и в морду давали, такие там отморозки служат. И гарнизонная гауптвахта там будет очень далеко, а солдаты – вот они, рядом. Ты в тайге будешь один на один с ними. Знаешь, как там говорят? «Закон – тайга, медведь – прокурор». Пойми, офицерские погоны, офицерская форма и хромовые сапоги сами по себе не дадут тебе ни авторитета и ни уважения. Ты сам, как личность, должен быть авторитетом для солдат. И ты или станешь таким, настоящим офицером, или сломаешься.
Я быстро получил все нужные документы и побежал в гараж. Уже на КТП меня тормознул начмед, держащий в руках какую-то стеклянную бутыль.
– Ты куда, на Хапу?
– Да.
– Я поеду с тобой.
– Дык, скоро ж автобус с офицерами поедет. Может лучше вам с ним, там удобнее? А у меня и печка не работает, холодно. А на улице – минус сорок, замёрзнете, товарищ лейтенант.
– Нет, я с тобой поеду.
Всё ясно. Начмед вёз в нашу медсанчасть регулярную норму спирта. Потому и не поехал с офицерами, знал, чем это закончится.
Но я продолжал его отговаривать:
– Машина только с ремонта, не обкатана, может сломаться по дороге. Рискованно это.
– Но тормоза в ней есть?
– Есть!
– А это самое главное, остальное – пустяки!
– Да только вот воздушную систему на морозе прихватывает, так что тормоза всё равно не будут работать.
– Ничего, доедем…
– Ладно, садитесь.
Но сразу на Хапу уехать не получилось. Следующим меня тормознул главмеханик майор Густин.
– Ты на Хапу.
– Да!
Надеюсь, он не захочет тоже со мной поехать. Не люблю ездить с командирами, тем более в другой гарнизон. Без них можно к магазину подъехать, купить чего-нибудь спиртного. А то и подзаработать, подвезти чего кому.
– Подъезжай к складу, воин, там тебе погрузят насос для вашей котельной. У вас на Хапе водяной насос сломался, роты уже неделю без отопления, в казармах лёд на полу.
Вот это новость! Впрочем, я всё равно б не сменял родную мне Хапу на Софпорог, тем более, что здесь мне грозила губа, если не уеду сегодня. Хаппонен свою угрозу не забудет, можно не сомневаться. Гнусный это мужик, рассказывали – он и на офицеров стучал своему политначальству, и даже получал за это в морду от комбата.
Наконец, насос погрузили, а теперь – газу! И на Хапу, домой. Надо же, за год с лишним службы казарму домом стал называть. Да так он и есть, по сути.
