Суер-Выер. Пергамент - Коваль Юрий Иосифович (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

– С тридцать седьмого, – отвечал задёрганный мною Валерьян Борисыч.

– А я с тридцать восьмого! Ты всего на год и старше, а вон уже какой бугай вымахал!

Валерьян Борисыч призадумался и наморщил лобик.

– Ты знаешь чего, – сказал он, – копай норку рядом со мной, мы ведь почти ровесники. К тому же я из Сокольников.

– Да! Да! Да! – закричал Главный Шляпоголовый. – Копайте все себе норки! Здесь очень хороший песочек, легко копается. И мы все будем дружно сидеть в норках.

И тут я подумал, что это неплохая идея, и мне давным-давно пора выкопать себе норку в тёплом песке, и хватит вообще шляться по белу свету.

«Заведу себе велюровую шляпу, – думал я. – Стану истинным Валерьян Борисычем, а там – разберёмся». И я опустился на колени и стал двумя руками загребать песочек, выкапывая норку. Песок струился с моих ладоней, и суть его, копая, я пытался постичь.

«В чём же суть этого песка? – напряжённо думал я. – Эту вечную загадку я и стану разгадывать, сидя в норке».

Струился, струился песок с моих ладоней, тянул к себе и засасывал.

Вдруг кто-то сильно дёрнул меня за шиворот и выволок из норы.

– Ты что делаешь? – сказал Суер, щипая меня повыше локтя. – Опомнись!

– Норку копаю. А вы разве не будете, кэп?

– Будем, но позднее.

– Позвольте, позвольте, – встрял Главный Шляподержатель, – откладывать копание не полагается. Копайте сразу.

Тут я заметил, что Валерьян Борисычи в норках надулись и смотрели на нас очень обиженно.

– Копайте норки, а то поздно будет, – приговаривали некоторые.

– Нам нужно вначале осмотреть достопримечательности, – отвечал Суер-Выер. – А уж потом будем копать.

– Какие ещё достопримечательности? Здесь только песок да Валерьян Борисычи.

– А где же музей восточных культур? – спросил Суер.

– Мы его разграбили, – мрачно ответил Главный Валерьян Борисыч. – А вы, я вижу, не хотите норок копать. Бей их, ребята! Это поддельные Валерьян Борисычи! Их подослали Григорий Петровичи!

– Вот ведь хреновина, – устало сказал Суер. – Только приплываем на какой-нибудь остров – нас сразу начинают бить.

Головной Валерьян Борисыч снял вдруг шляпу и метнул её в капитана. Шляпа летела, вертясь и свища.

Капитан присел, и шляпа попала в лоцмана. Кацман рухнул, а шляпа, как бумеранг, вернулась к владельцу.

Все прочие Валерьян Борисычи засвистели по-узбекски и стали принакручивать шляпами. Через миг несметное количество шляп загудело над нашими головами.

Волоча за собой, как чайку, подбитого лоцмана, мы отступили к шлюпке. Над нами завывали смертоносные шляпы.

Пахомыч изловчился, поймал одну за тулью, зажал её между коленей, но шляпа вырвалась, схватила корзину с финиками, которая стояла на корме, и понеслась обратно на остров.

Эти финики спасли нам жизнь. Валерьян Борисычи, как только увидели финики, выскочили из норок. Они катались по песку, стараясь ухватить побольше фиников.

– А мне Валерьян Борисычи даже чем-то понравились, – смеялся Суер-Выер, выводя нашу шлюпку на правильный траверз. – Наивные, как дети, хотели нас шляпами закидать.

Тут в воздухе появилась новая огромная шляпа. Она летела книзу дном тяжело и медленно.

Долетев до нас, шляпа перевернулась, вылила на капитана ведро помоев и скрылась в тумане.

Главы IX-X. Развлечение боцмана

На следующий за Валерьян Борисычами остров для забавы мы взяли с собой боцмана Чугайло. Он уже несколько месяцев не сходил с борта и совершенно озверевал.

– Хочу развлечений! – ревел он иногда в своей каюте. Правда, ещё издали было видно, что особых развлечений на этом острове не состоится. Прямо посредине его стояло какое-то сухое дерево, а вокруг сплошной камень.

– Это ничего, – говорил Суер, – походит вокруг дерева, глядишь – и развлечётся.

Ну, мы сошли на берег и открыли остров. А потом сели на камушек, а боцмана пустили ходить вокруг сухого дерева. И он начал ходить, а мы смотрели, как он ходит, и перемигивались.

– Неплохо ходит, холера!

– Медленно как-то. Вяло.

– Господин Чугайло! – кричал Пахомыч. – Да вы побыстрее ходите, а то не развлечётесь.

– Сам знаю, как хожу! – ревел боцман. – Развлекаюсь, как умею.

– Чепуха, – сказал лоцман Кацман, – так он не развлечётся никогда в жизни. Давайте потихоньку сядем в шлюпку и уплывём, вот тут он и развлечётся.

И мы сели в шлюпку и отплыли на три кабельтова.

Боцман Чугайло вначале не заметил нашего манёвра и ходил, тупо глядя в землю, а когда заметил – забегал вокруг дерева, то и дело падая на колени.

– Вы куда? – орал он. – Вы куда?

Ничего не мог он придумать, кроме этой моржовой фразы. Ясно куда: на «Лавра».

– Не покидайте меня, братцы, – орал Чугайло в пространство, а мы посмеивались и делали вид, что навеки уплываем.

– А что? – сказал Суер. – Может, и вправду оставить его на острове? Надоел ужасно. Ходит всюду, плюётся и сморкается. Всего «Лавра Георгиевича» заплевал.

– Давайте оставим, – сказал Пахомыч.

Думали мы, думали и решили оставить боцмана на острове. Хрен с ним, пускай развлекается.

Главы XI-XII. Самсон-Сеногной

Лоцман Кацман разрыдался однажды у мачты, на которой к празднику мы развесили кренделя.

– Жалко Чугайлу, – всхлипывал он. – Давайте вернёмся, капитан. Заберём его на «Лавра».

А, наверно, уж с полгода прошло, как мы оставили боцмана на острове.

– Ладно, – сказал наш простосердечный капитан, – вот откушаем праздничного суфле и назад поплывём.

Ну, откушали мы суфле, поплыли назад. Смотрим – Чугайло жив-здоров, бегает по острову вокруг сухого дерева.

– Неужто ещё не развлёкся? – удивился Суер.

А боцман, как увидел нашу шлюпку, стал камнями кидаться. Во многих он тогда попал.

Высадились мы на остров, связали боцмана, сели под дерево и рассуждаем: что же дальше делать? Забросает же камнями, ватрушка!

Сидим эдак, вдруг слышим, Кацман кричит:

– Почки!

Лоцман кричит:

– Почки!

И пузырьки какие-то лопаются!

Батюшки-барашки! На ветвях-то сухого дерева появились настоящие растительные почки! И лопаются, а из них листочки выскакивают. Растительные!

– Боцман! – Суер кричит. – Откуда почки?

– Не знаю, – мычит боцман, мы-то ему в рот кляп засунули, чтоб не плевался. – Не знаю, – мычит.

Вынули мы кляп, а боцман всё равно ничего не знает. Засунули обратно, и капитан спрашивает:

– Живёте на острове, а про почки не знаете. Как же так?

– Они раньше не лопались, – через кляп мычит.

– Развиваются! – закричал Кацман, и мы увидели, что листочки позеленели, а из-под них цветы расцвели.

Бросили мы боцмана, кинулись цветы нюхать. Только нанюхались – цветы все опали.

– Что же теперь делать? – спрашиваем капитана. – Опали наши цветочки!

– Ждать появления плодов, – размыслил Суер.

И плоды не заставили себя ждать. Вначале-то появились такие маленькие, зелёненькие, похожие на собачью мордочку, а потом стали наливаться, наливаться. Лоцман цоп с ветки плодочек – и жрёт!

Капитан хлопнул его по рукам:

– Незрелое!

– Я люблю незрелое! Люблю! – плакал лоцман и жадно, как лягушонок, хватал плодочки.

Связали мы лоцмана и стали ждать, когда плоды созреют. И вот они созрели прямо на глазах.

– Неужели груши? – восхищался Пахомыч.

– Ранет бергамотный?! – мычал через кляп боцман. Накидали мы целую шлюпку груш, развязали боцмана с лоцманом и отбыли на «Лавра».

Потом-то, уже на борту, мы долго размышляли, с чего это сухая груша столько вдруг всего наплодоносила.

– Она расцвела от наших благородных поступков, – сказал Кацман.

– Каких же это таких?

– Ну вот, мы бросили боцмана на острове. Какой это был поступок: благородный или не благородный?

– Благородный, – сказал Пахомыч. – Он нам всего «Лавра Георгиевича» заплевал.

Сэр Суер-Выер засмеялся и выдал старпому особо спелую и гордую грушу.