Суер-Выер. Пергамент - Коваль Юрий Иосифович (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
– Извините, сэр, бабу – пилигриму, а им только грогу.
– Ну ладно, дайте им грогу.
Пахомыч пошёл за грогом, но наш стюард Мак-Кингсли вместо грогу выдал брагу.
– Грог, – говорит, – я сам выпил. Мне, как стюарду, положено, квинту в сутки.
– Пинту тебе в пятки! – ругался Пахомыч. Дали старым матросам браги.
Обрадовались старые матросы. Плачут и смеются, как малые ребята.
– Старая гвардия, – орут, – Суера не подведёт!
А Суер-Выер машет им с капитанского мостика фуражкой с крабом. Добрый он был и справедливый капитан.
Глава XIX. Остров печального пилигрима
Ботва – вот что мы увидели на острове печального пилигрима. Огуречная ботва. И хижина.
Из хижины, покрытой шифером, и вышел пилигрим.
Описывать его я особенно не собираюсь. Он был в коверкотовом пиджаке, плисовых шароварах, в яловых сапогах, в рубашке фирмы «Глобтроттер». Лицом же походил на господина Гагенбекова, если сбрить полубаки и вставить хотя бы стеклянный левый глаз. У пилигрима такой глаз был. Хорошего швейцарского стекла. С карею каёмкой.
Пилигрим поклонился капитану и произнёс спич:
Наш капитан поклонился и приготовил экспромт:
– Не может быть, – сказал пилигрим, протирая карюю каёмку.
– Привёз, привёз, – подтвердил старпом. – Она пока в каюте заперта, чтоб не попортилась. А то нам говорили, что вы без подруги печалитесь.
– Я? – удивился пилигрим. – Печалюсь? Что за чушь? Но, конечно, не откажусь, если толк будет.
– Это нам неизвестно, – сказал Суер. – Привезти-то привезли, а насчёт толку ничего не знаем. Она в каюте заперта.
– Крепко, что ли?
– Не знаю, – смутился капитан, – я не пробовал. Но у меня тоже есть вопрос: почему вас пилигримом называют?
– Кого? Меня? Кто? Первый раз слышу.
– Послушайте, кэп, – кашлянул Пахомыч. – Кажись, ошибка. Это не пилигрим, а долбоёб какой-то. Поехали на «Лавра», надоел, спасу нет.
– Ничего не пойму, – сказал Суер уже на борту. – Какой мы остров открыли? Печального пилигрима или какой другой?
– Я предлагаю назвать этот остров, – сказал Пахомыч и произнёс такое название, которое лежало на поверхности.
Я тут же предложил другое, но и оно, как оказалось, тоже лежало на поверхности.
Тут и матрос Вампиров предложил новое название, которое не то что лежало – оно стояло на поверхности!
Ну что тут было делать? Так и остался остров под названием «Остров печального пилигрима», хотя не было на нём ни пилигрима, ни печали, а только огуречная ботва.
Глава XX. Сущность «Лавра»
Под вечер и по якорной цепи на «Лавра» вскарабкался всё-таки этот Псевдопилигрим. В руках он держал предмет, название которого многие из нас позабыли, потому что давно не бывали на осмысленных берегах.
– Что это? – спросил Пахомыч.
– Гвоздодёр, – ответил Псевдопилигрим и направился прямо к каюте мадам Френкель. Приладив свой инструмент ко гвоздю, он дёрнул и выругался:
– Стодвадцатипятка!
Под натиском гвоздодёра гвозди гнило завывали. Они выползали, извиваясь, как ржавые червяки.
Многие матросы побросали вахты и забрались на мачты, чтоб лучше всё видеть.
– Гвозди, – говорил между тем Суер-Выер. – Что такое гвозди? Это предметы, скрепляющие разные сущности. Сущность берёзы гвоздь способен скрепить со смыслом кипариса. Невыносимо! Отвратительно это: скреплять разные сущности таким ржавым железным и ударным образом.
– Послушайте, кэп, – вмешался Пахомыч, – пора подавать команду.
– Какую команду, друг мой?
– Как это какую? Пилигрима бить.
– Полноте, старпом. За что нам его бить? Лично я доволен тем, что он открыл для меня сущность гвоздей. А о мадам Френкель вы не беспокойтесь.
– При чём здесь мадам Френкель, капитан? Он своим гвоздодёром нам всего «Лавра Георгиевича» раскурочит.
– Эх, Пахомыч-Пахомыч, дорогой мой человек. Сущность «Лавра Георгиевича» держится отнюдь не на гвоздях. Поверь, совсем на другом она держится. Пусть вынут из него все гвозди, а «Лавр Георгиевич» станет ещё прочней. И всё так же будет летать по меридианам.
– Я прямо не понимаю, что это с вами сегодня, сэр! – сказал Пахомыч. – Мне плевать на сущность гвоздей, но если в «Лавре» были гвозди, я никому не позволю их выдирать. Наш «Лавр» будет плавать со своими гвоздями.
– Эх, Пахомыч-Пахомыч, – вздохнул Суер, – дорогой мой человек! Ну что с тобой поделаешь? Ладно, иди бей Псевдопилигрима, но прежде прикажи стюарду Мак-Кингсли принести мне в каюту ароматических микстур.
Псевдо же пилигрим к этому моменту выдрал все гвозди. Он стоял перед каютой на коленях, шептал и что-то плакал:
Тут из каюты высунулась рука, обнажённая до плеч. Она выхватила гвоздодёр и швырнула в небо. Гвоздодёр взлетел ко грот-марса-рее, сшиб зазевавшегося альбатроса и зацепил матроса Вампирова. Матрос рухнул и вместе с гвоздодёром и альбатросом завис на такелаже. Рука же белая за манишку втащила Псевдопилигрима в каюту. И только мы подумали, что соискатель испытывает сейчас верха блаженства миг, как раздался клич:
– Пилигрим за бортом!
– Она вытиснула меня в иллюминатор, – пояснял Псевдопилигрим, дружески захлебываясь в пене океана.
И тут на него налетели чайки. Первая схватила его шляпу, нахлобучила себе на бигуди и улетела. Вторая чайка напялила коверкотовый пиджак, третья – плисовые шаровары, четвёртая – пуловер ангорских шерстей, а уж из-за дублёнки романовской дубки между парой чаек разгорелся настоящий бой.
Тут подлетел ретивый альбатрос, сшибленный прежде гвоздодером, выхватил дублёнку и полетел примерять ее в облака.
– Страсть наказуема, – пояснял стюарду наш капитан сэр Суер-Выер, нюхая ароматические соли и микстуры. В тишине раздался крепкий неверный стук.
Это Пахомыч заколачивал обратно вынутые преждевременно гвозди.
Глава XXI. Остров тёплых щенков
Моей жене Наталье Дегтяръ с любовью посвящаю.
Линия холмов, отороченная серпилиями пальм, впадины лагун, обрамлённые грубоидальными ромбодендронами, перистые гармоники дюн, укороченные кабанчиками вокабул, – вот краткий перечень мировоззрения, которое открылось нам с «Лавра», когда мы подходили к острову тёплых щенков.
Конечно, мы знали, что когда-нибудь попадём сюда, мечтали об этом, но боялись верить, что это начинает свершаться.
Сэр Суер-Выер, который прежде бывал здесь, рассказывал, что остров сплошь заселён щенками разных пород. И самое главное, что щенки эти никогда не вырастают, никогда не достигают слова «собака». Они остаются вечными, эти тёплые щенки.
– Уважаемый сэр, – расспрашивали матросы, – нам очень хочется посмотреть на тёплых щенков, но мы не знаем, что с ними делать.
– Как чего делать? – отвечал Суер. – Их надо трепать. Трепать – вот и вся задача.
– А щекотать их можно? – застенчиво спросил боцман Чугайло.
– Щекотание входит в трепание, – веско пояснил капитан. Совершенно неожиданно трепать щенков вызвалось много желающих. Чуть не весь экипаж выстроился у трапа, требуя схода на берег.
С сомнением осмотрев эту очередь, которая внутри себя пихалась и отталкивалась, капитан сказал: