Слепое счастье - Хмелевская Иоанна (книги полностью TXT) 📗

Тереска вдруг вспомнила, кто не хотел ехать.

— Ты не хотела! — обвинила она Шпульку. — Пришлось тебя силком тянуть!

— За раками я хотела! — начала та оправдываться. — Я только не хотела, чтобы что-то случилось! Мы же договаривались: никаких происшествий!

— Может, ты ещё и жалеешь? И надо было это захоронение оставить на разграбление всяким бандюгам?!

— Нет, конечно. И все же я изволновалась, страсть! По мне — лучше спокойная жизнь. А ещё лучше, если бы вождь сам по себе, а раки — сами по себе.

— А воры — сами по себе? По-твоему выходит, сначала мы раскапываем холмы, все равно какие — все подряд. В другой раз ловим маньяков-золотокопателей, а уже в третий — отправляемся за раками?

— Холмы и золотокопатели меня в данный момент не волнуют, — прервал разгоравшуюся ссору Зигмунт. — А вот что касается раков, то, по-моему, пора затопить корзину!

Тереска со Шпулькой тут же позабыли о своих разногласиях. Янушек проглотил последний кусок и поднялся.

— Я не знаю, не слишком ли бабушка преувеличивает, — заявил он. — Мне лично ловить нравится, я могу хоть бочку наловить, но кто же столько съест? Два ведра раков!

— Сколько «столько»? Разве два ведра много?

— А то нет? Раки вполне приличные, по пять штук на нос — вполне достаточно! Это же больше, чем целая курица!

— Спятил? Ты что, не знаешь, что у раков едят?

— Как что? Все едят, целого рака едят, разве нет? Или у него много костей?

— Каких костей? У тебя совсем крыша поехала! У рака же едят только часть хвоста и клешни!

Янушек был настолько потрясён и возмущён, что даже застыл на мгновение.

— Чего же мы ждём, черт возьми! Часть хвоста и клешни, тоже мне провиант! Это же кот наплакал! Принимайтесь-ка за работу!

2. Переезд

Тереска, распираемая эмоциями, бежала к Шпульке. Они не виделись целых четыре дня. За эти четыре дня произошла масса событий, ну, может, не совсем масса, если уж быть точным, то два, но эти два стоили массы…

Первым из них было знакомство в букинистическом магазине с пожилым человеком, который одновременно с ней потянулся за книгой, английским изданием о скифском искусстве. Целых полсекунды Тереска была твёрдо намерена завладеть книгой во что бы то ни стало, вырвать её зубами и когтями, но затем посмотрела повнимательнее и подумала, что ведь это уже старый человек. Значительно старше её, ему уже, наверное, все шестьдесят, а то и больше, не так уж много и осталось… Не станет же она пожилому человеку отравлять последние годы жизни, ладно уж, ничего не поделаешь, пусть это скрасит его старость. И отдёрнула руку.

Пожилой человек тоже отдёрнул руку, уступая Тереске. Так они довольно долго с преувеличенной вежливостью старались всучить друг другу данное произведение. Тут Тереска поглядела на библиофила повнимательнее, и что-то внутри неё дрогнуло. Так она и стояла, уставившись на мужчину, пока не сообразила, что ведёт себя страшно невежливо: стоит, нахально смотрит и не отвечает.

— Простите, пожалуйста, — поспешно извинилась она. — Я не расслышала, что вы сказали? Я задумалась, потому что вы мне показались похожим на одного… на одного знакомого. То есть… извините…

Пожилой человек внимательно разглядывал Тереску уже с самого начала, хотя и не подал виду, что догадывается, кто такая эта очаровательная, полная жизни девушка с прозрачными светло-зелёными глазами.

Он тут же подхватил:

— Ничего страшного. Я думаю, что показался вам похожим на моего сына. Льщу себя надеждой, что это все же он на меня похож. А я о вас довольно много слышал.

Тереска тут же почувствовала, как её заливает волна блаженного тепла. Все сомнения исчезли. Конечно же, похож на сына, то есть, разумеется, сын похож на него. Совершенно такие же глаза, только цвет иной, у отца — серые, а у сына — синие, самые прекрасные на свете! Другие черты лица тоже были похожи, например форма носа, но это Тереске было уже не важно, глаз оказалось вполне достаточно.

— Ах, так это вы! — оживлённо воскликнула она. — Я о вас тоже слышала! Ну, раз вы хотите купить, я тем более уступлю. Наверняка найду что-нибудь другое.

— Такие книги — большая редкость, — предупредил пожилой человек. — Давайте сделаем так: я куплю, а вы сможете брать её почитать.

Тереска подумала, что таким образом он просто-напросто хочет заплатить за неё. Книга была весьма дорогая. С этим она ни за что не согласится!

— С таким же успехом я могу купить, а вы будете брать почитать, — твёрдо заявила она. — Мне это только доставит удовольствие. И не думайте, пожалуйста, что у меня нет денег.

— Наверное, родители дали?

В вопросе пожилого человека прозвучало нечто такое, от чего Тереска взвилась на дыбы. В принципе, в самом факте получения денег от родителей не было ничего обидного, дело было обычное и весьма распространённое, но именно в данной ситуации, учитывая тон вопроса, Тереска восприняла его как оскорбление. Она высоко задрала подбородок и заявила:

— Родители дают мне еду, крышу над головой и зимнее пальто. Чтобы быть совсем точной, — ещё и подарки на день рождения. На все остальное я сама зарабатываю честным и очень нелёгким трудом. Работу эту я терпеть не могу, но буду продолжать, чтобы никто не мог назвать меня дармоедкой и нахлебницей. Дело своё я знаю и зарабатываю весьма прилично. Так что деньги у меня есть. И не от родителей.

Гордую речь завершило сердитое фырканье разъярённой кошки. Так Тереска обычно давала выход своим чувствам, иначе она бы просто лопнула от возмущения.

— Раз дела обстоят таким образом, я согласен выступить в роли дармоеда и нахлебника, — благодушно произнёс пожилой человек, делая шаг назад и как бы уступая девочке место, сопровождая свои слова безукоризненно вежливым жестом.

Вулкан негодования в душе Терески тут же погас, так как именно таким жестом пользовался и его сын. «Езус-Мария, как же они похожи…» — снова подумала она и опять погрузилась в состояние полного блаженства. Девочка купила книгу и вышла из магазина, прижимая к груди исследование об искусстве скифов на языке, которого не знала. Пожилой мужчина вышел вместе с ней.

— Поскольку мы только слышали друг о друге, — сказал он, — я бы хотел познакомиться с вами поближе и даже собирался угостить вас мороженым, но теперь боюсь. Не знаю, как вы к этому отнесётесь и не станете ли настаивать, чтобы самой меня угощать. А я, видите ли, к роли дармоеда ещё не привык и хотел бы делать это постепенно.

— Я как раз подумала, что было бы просто здорово, если бы вы меня чем-нибудь угостили, все равно чем, — радостно ответила Тереска. — Можно будет и поговорить спокойно. Полдармоеда беру на себя. И мне очень хочется знать, почему вас тоже интересуют скифы.

— Да так. Просто о них мало что известно. А я слышал об открытии нового захоронения, следил за поисками по сообщениям в печати, вот и хотел немного обновить свои знания. Скорее уж ваш интерес к ним представляется необычным.

— Ха! — с триумфом воскликнула Тереска и даже остановилась. — Так я как раз и присутствовала при этом открытии! Могу вам все рассказать!

— Буду весьма обязан…

Позже Тереска никак не могла вспомнить, что же она ела и пила во время этого разговора. Что-то ела — это точно, но было ли это мороженое или, к примеру, сырая картошка, утверждать с полной уверенностью она не решалась. И повинны здесь не только скифы, но и другая тема, возникшая в ходе беседы и отодвинувшая на второй план кочевые племена. Ведь его отец намекнул, что что-то о ней слышал. Тереска не была бы особой женского пола, если бы не спросила, что именно.

Пожилой человек, то есть его отец… А главное, что независимо от того, был ли он энергичным пожилым человеком или, к примеру, Змеем Горынычем о трех головах, главное — являлся его отцом. Все остальное не имело ни малейшего значения. С таким же успехом мог быть кентавром или осьминогом. Хотя, конечно, гораздо приятнее иметь дело с симпатичным пожилым мужчиной, чем с осьминогом… Его отец весьма охотно говорил о сыне.