Этот неподражаемый Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗

Вот тут я и запулил ложкой шесть отменных поджаристых ломтиков картофеля на буфет, а Спенсер кинулся за ними с проворством хорошо натасканного ирландского сеттера.

– Избавиться от Дживса? – Я задохнулся от возмущения.

– Да. Он мне не нравится.

– И мне он не нравится, – сказала тетя Агата.

– Но это невозможно. Я… да я и дня не смогу прожить без Дживса.

– Придется, – сказала Гонория. – Мне он положительно не по нутру.

– И мне он положительно не по нутру, – сказала тетя Агата. – Я давно об этом твержу.

Жуть, верно? Я всегда подозревал, что брак связан с лишениями, но мне и в кошмарном сне не могло привидеться, что он сопряжен со столь страшными жертвами. До конца обеда я пребывал в полуобморочном состоянии.

Предполагалось, что после обеда я буду сопровождать Гонорию в качестве носильщика по магазинам на Риджент-стрит. Однако, когда она поднялась, чтобы идти, прихватив меня и прочие предметы экипировки, тетя Агата ее остановила.

– Поезжайте одна, дорогая, – сказала она. – Мне нужно кое о чем поговорить с Берти.

В результате Гонории пришлось отправиться за покупками без меня. Как только она ушла, тетя Агата подсела ко мне поближе.

– Берти, – сказала она. – Милая Гонория ничего об этом пока не знает, но на пути к вашему браку возникло небольшое препятствие.

– Да что вы? Не может быть! – воскликнул я, ослепленный внезапно блеснувшим лучом надежды.

– О, ничего серьезного, разумеется. Всего лишь досадное недоразумение. Дело в сэре Родерике.

– Решил, что поставил не на ту лошадь? Собирается аннулировать ставку? Что ж, наверное, он прав.

– Умоляю, перестань молоть чушь, Берти. Это вовсе не так серьезно. Просто профессия сэра Родерика заставляет его быть… ну… сверхосторожным.

– Сверхосторожным? – не понял я.

– Ну да. Полагаю, это неизбежно. У специалиста по нервным болезням со столь обширной практикой поневоле должно сложиться несколько искаженное представление о людях.

Теперь до меня стало наконец доходить, к чему она клонит. Сэра Родерика Глоссопа, отца Гонории, обычно называют специалистом по нервным болезням, хотя на самом деле все прекрасно знают, что большинство его клиентов – самые настоящие психи. Если ваш дядюшка-герцог начинает заговариваться и вы, войдя в голубую гостиную, обнаружите, что у него солома в волосах, вы вызываете папашу Глоссопа. Он является, с глубокомысленным видом осматривает больного, долго разглагольствует насчет перенапряжения нервной системы и рекомендует полный покой, уединение и прочую чепуху. В Англии нет благородного семейства, которое бы раз-другой не прибегало к услугам сэра Родерика, и надо полагать, что такое занятие – когда изо дня в день заговариваешь пациентам зубы, пока любящие родственники вызывают санитарную карету из желтого дома – действительно способствует формированию «несколько искаженного представления о людях».

– Ты хочешь сказать, он считает меня чокнутым, а ему не нужен чокнутый зять? – спросил я.

Моя способность схватывать все на лету почему-то только раздражила тетю Агату:

– Глупости, ничего подобного он, разумеется, не считает. Я же тебе говорю – он просто сверхосторожный человек. Хочет убедиться, что ты абсолютно нормален. – Тут она на некоторое время замолчала, потому что Спенсер принес кофе. Когда он ушел, она продолжила свою мысль: – Ему рассказали какую-то немыслимую историю, будто ты столкнул его сына Освальда в пруд в Диттеридже. Разумеется, это неправда – на такое даже ты не способен.

– Я просто к нему прислонился, а он возьми да и свались с моста.

– Освальд настаивает, что ты его нарочно спихнул. Сэра Родерика это не может не беспокоить, он начал наводить справки и узнал про бедного дядю Генри.

Она посмотрела на меня, и я скорбно отхлебнул кофе. Мы заглянули в старый домашний шкаф с фамильным скелетом. Мой покойный дядя Генри – темное пятно на гербе Вустеров. Симпатичный такой старикан, я к нему хорошо относился, когда я учился в школе, он щедро подкидывал мне на карманные расходы. Но за ним и в самом деле водились кое-какие странности: например, он держал у себя в спальне одиннадцать ручных кроликов и, конечно, в строгом смысле слова, был не в своем уме. Если уж совсем начистоту, жизнь свою он закончил в соответствующем заведении, совершенно счастливый в окружении бесчисленных кроликов.

– Все это просто нелепо, потому что если кто-то в семье и мог унаследовать эксцентричность бедного Генри – а это была не более чем эксцентричность, – так это Клод и Юстас, а в Лондоне трудно найти других таких умных молодых людей.

Клод и Юстас – близнецы, учились когда-то в той же школе, что и я, но были в начальных классах, когда я уже завершал свое образование. И, помнится, в то время слово «умный» к ним нельзя было применить даже с очень большой натяжкой. Последний триместр я был занят почти исключительно тем, что помогал им выпутываться из бесчисленных скандальных историй.

– Ты посмотри, какой у них успех в Оксфорде. Твоя тетя Эмили на днях получила письмо от Клода, где он сообщает, что они надеются вступить в очень престижный клуб, который называется «Искатели».

– «Искатели»? Не помню, чтобы в Оксфорде был клуб с таким названием. И что же они, интересно, ищут?

– Об этом он не пишет. Истину или знания, я полагаю. Видимо, это очень аристократический клуб: Клод упомянул, что вместе с ним в члены клуба баллотируется лорд Рейнсби, сын графа Дачета. Однако мы отклонились от темы. Я хотела сказать, что сэр Родерик желал бы переговорить с тобой наедине в спокойной обстановке. Я надеюсь, Берти, что ты проявишь – я не скажу «весь свой ум», но, по крайней мере, благоразумие. Постарайся обойтись без идиотских смешков, не пялься на него с остекленелым выражением лица, как ты имеешь обыкновение; не зевай во весь рот и не дергайся, как паяц. И не забудь, что сэр Родерик состоит в «Лиге борьбы с азартными играми» – он президент отделения в Западном Лондоне, – так что не заводи с ним разговоры о скачках. Завтра в час тридцать он придет к тебе на обед. Имей в виду, что он не пьет вина, категорически против курения и ест только самую простую пищу из-за проблем с пищеварением. И не предлагай ему кофе – он считает кофе причиной половины нервных заболеваний.

– Должно быть, собачьи сухарики и стакан воды будут ему в самый раз.

– Берти!

– Шучу, шучу…

– Вот благодаря таким идиотским шуточкам у сэра Родерика и могут зародиться сомнения в твоей умственной полноценности. Пожалуйста, постарайся воздержаться от этого твоего игривого тона в его присутствии. Он очень серьезный человек…Ты уже уходишь? Запомни все, что я сказала. Я на тебя полагаюсь, и если ты все испортишь, я тебе этого никогда не прощу.

– Ладно, – сказал я.

И побежал домой – впереди меня ждал целый день свободы.

На следующий день я позавтракал очень поздно, а потом вышел пройтись. Я решил принять все меры, чтобы привести голову в нормальное состояние, а свежий воздух рассеивает туман, окутывающий мой мозг в первые несколько часов после пробуждения. Я побродил по парку, повернул назад и уже дошел до Гайд-парк-Корнер [12], когда кто-то хлопнул меня промеж лопаток. Я оглянулся и увидел кузена Юстаса. Он шел под руку с двумя другими бездельниками: с краю шагал его брат Клод, а в середине – какой-то тип с розовой, как у поросенка, физиономией, редкими волосами и виноватым выражением лица.

– Берти, старичок! – радостно воскликнул Юстас.

– Привет, – ответил я, впрочем, без особого воодушевления.

– Какая фантастическая удача – встретить в Лондоне единственного человека, который может нас накормить в соответствии с нашими утонченными вкусами. Кстати, ты ведь не знаком с Песьим Носом? Песий Нос, это мой кузен Берти. Лорд Рейнсби – мистер Вустер. Мы только что заходили к тебе на квартиру. Ужасно жалели, что тебя не застали, но старина Дживс оказал нам самый радушный прием. Этому малому просто цены нет. Береги его, Берти.