В спецслужбах трех государств - Голушко Николай Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Я подготовил информацию на имя Леонида Кравчука о клеветнической кампании в республиканской прессе в отношении народного депутата СССР. Мое письмо Кравчук зачитал присутствующим на заседании президиума Верховного совета. И я увидел слезы на глазах невиновного.

Не разделяя крайнего национализма Павлычко, я реализовал его давний призыв к чекистам: исповедовать во всем правду, личностную и историческую, какой бы горькой она ни была.

Такова была незначительная горстка людей из числа творческой интеллигенции, которая через всю свою жизнь пронесла идеи борьбы за независимость украинского государства. Одни оставались верны своей идее, прошли лагеря и тюрьмы, сохранив ее идеалы, и никогда не призывали к насилию. К примеру, Вячеслав Черновил, в отличие от Александра Руцкого, с автоматом в руках не бегал.

Отбывавший наказание вместе с Черновилом известный правозащитник и писатель Владимир Осипов вспоминает, что, когда тот «стал видным политическим деятелем в самопровозглашенной Украине, я не раз и не два отличал его русофобскую позицию. Но, когда он погиб в автомобильной катастрофе, мне было искренне жаль своего солагерника. Ибо в личном плане это был честный, порядочный человек, равнодушный к деньгам и комфорту, безупречная духовная личность».

Глава одиннадцатая

Реабилитация жертв террора

В годы горбачевской перестройки КГБ и другими правоохранительными органами была проведена масштабная работа по реабилитации жертв массовых сталинских репрессий. В органах государственной безопасности страны она стала занимать одно из важнейших направлений оперативно-служебной деятельности.

В 1987 году на Пленуме ЦК Коммунистической партии СССР Горбачев осудил сталинизм: «Мы знаем теперь, что политические обвинения и репрессии против деятелей партии и государства, против многих коммунистов и беспартийных, хозяйственных и военных кадров, ученых и деятелей культуры были результатом повсеместной фальсификации».

При Политбюро ЦК КПУ действовала специальная комиссия во главе с секретарем ЦК Станиславом Гуренко. Она осуществляла контроль за проведением работы по реабилитации, привлекала к этой работе ученых и общественность, осуществляла изучение архивных материалов, связанных с репрессиями, в частности, известных партийно-советских руководителей.

Сотрудники КГБ республики осознавали огромную общественно-политическую значимость реабилитации жертв тоталитарного режима, восстановления нарушенных прав граждан, обнародования всей правды о страшных преступлениях периода культа личности. Тяжелые последствия не миновали население Украинской ССР. Подлинную картину происходящего невозможно представить без приведения мрачной статистики, оценки складывавшейся реальной обстановки в те суровые дни и выяснения причин, приведших к печальному наследию. Почему в тех условиях так жестоко действовали и партийные, и карательные органы? В необходимости вернуть доброе имя всем невинно пострадавшим, исправить ошибки прошлого, выработать гарантии недопущения в будущем подобных преступлений сотрудники органов госбезопасности видели свой служебный долг. Сказанное мною — не громкие слова: среди личного состава КГБ мы действительно не имели равнодушных и безучастных к трагической судьбе части украинского народа.

Начало процесса пересмотра уголовных дел по «контрреволюционным» преступлениям и освобождения от уголовного наказания сотен тысяч граждан, содержавшихся в местах лишения свободы, относится к периоду хрущевской оттепели.

В 1953 году, с приходом к власти Хрущева, началось известное разоблачение последствий культа личности Сталина. Разрушался созданный при нем репрессивный механизм управления страной, расправ над противниками советского строя. В силу исторических обстоятельств подавление контрреволюционных заговоров, применение насильственных методов при коллективизации, массовом раскулачивании затронули судьбы тысяч «неблагонадежных» советских граждан. После Великой Отечественной войны в эту категорию попали обвиненные в сотрудничестве с немецко-фашистскими захватчиками и даже советские воины, находившиеся в немецком плену.

Сменилось время ежовщины, наступил период хрущевской оттепели, на годы которой пришлись моя студенческая юность и начало самостоятельной профессиональной работы.

Секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС о преступных злоупотреблениях в период культа личности на закрытой комсомольской конференции Томского государственного университета зачитали в 1956 году. Я, студент второго курса, был в числе комсомольских активистов в актовом зале научной библиотеки. Студенческая молодежь, только вступающая в жизнь, тогда многого не поняла из этого доклада и не могла осознать значимость происшедшего в стране. Даже Витя Чернов, вернувшийся к нам на юридический факультет из ГУЛАГа, помалкивал, на наши наивные вопросы о массовых арестах и лагерной жизни не отвечал, отмалчивался. Он «заработал» пятилетний срок за написание «конституции» студенческой коммуны, по правилам которой он с друзьями жил в складчину в общежитии. Без студенческого общака не проживешь. На свою беду он указал, что сочиненная им «конституция» — самая демократическая, а товарищ по коммуне «стукнул». Для того чтобы талантливый, но еще несмышленый студент Чернов (нынешний доктор юридических наук) знал, что самая демократическая Конституция в мире — сталинская, ему пришлось до акта своей реабилитации отбыть наказание за колючей проволокой в сибирской тайге.

В это время мне было 18 лет. Сельский парень, я не знал многого (а по правде, ничего не знал) о культе личности, репрессиях, хотя с седьмого класса готовил отцу-коммунисту конспекты краткого курса истории партии большевиков. Отец, бригадир тракторной бригады, зачитывал их на занятиях по изучению марксистско-ленинской теории. Томское студенчество забурлило; некоторая часть не воспринимала критику культа и откровенно защищала Сталина: он же был вождем, мессией, богом, спасителем — какие там репрессии! За неизвестные мне высказывания был арестован студент-геолог из нашего общежития, запомнившийся тем, что в суровые сибирские морозы ходил без головного убора.

Вместо проникновения в многосложность современной политики я вынужден был заниматься иными занятиями: чтобы иметь возможность учиться (за обучение тогда платили), с друзьями подрабатывал, разгружал баржи с лесоматериалами, вагоны с углем, корейскими яблоками. И, конечно же, усердно изучал юриспруденцию, чтобы не получить на экзамене тройку. С такой оценкой не давали стипендию — единственное средство существования многих студентов.

Второй идеологический удар я вскоре пережил, когда объявили, что марксистские труды Мао Цзэдуна написаны не им, а советским академиком. Но ведь без знания теории Мао Цзэдуна о противоречиях эпохи нельзя было сдать экзамен по философии. Впрочем, сколько раз в жизни менялось мировоззрение моего поколения!

Хрущев, по мнению его сторонников, совершил гражданский подвиг: не побоялся приоткрыть правду советскому народу о зловещих страницах нашей истории. Его противники, наоборот, называли сделанный им доклад чуть ли не предательством идеалов партии, послужившим причиной раскола в советском обществе и мировом коммунистическом движении. Многие коммунисты, в том числе из зарубежных компартий, выступление Хрущева по разоблачению культа личности расценивали как враждебный выпад по отношению к вождю. Обвинения воспринимались как сведение личных счетов со Сталиным, а не в адрес пороков существующей тоталитарной системы. И только значительно позже коммунистам поступит разъяснение, которое гласило, что было бы ошибкой из факта культа личности делать выводы о каких-либо изменениях общественного строя в СССР или искать источник культа в самой природе социализма. Просто, мол, произошла подмена власти диктатуры пролетариата диктатурой одной личности.