В спецслужбах трех государств - Голушко Николай Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Глава восьмая
Декларация о суверенитете. КГБ Украины в этот период
16 июля 1990 года депутаты Верховного совета Украинской ССР проголосовали за принятие Декларации о государственном суверенитете Украины. Для того времени это был совершенно новаторский законодательный акт, регулирующий в рамках действующего союзного государства основные принципы деятельности республиканского государственного механизма. Как подчеркивалось в этом политико-правовом документе, Верховный совет Украины ССР, выражая волю народа, его стремление построить демократическое общество, исходя из требований обеспечения и защиты прав и свобод личности, национальных прав всех народов республики, провозгласил государственный суверенитет Украины, то есть верховенство, независимость, полноту и неделимость республиканской власти в границах ее территории, а также ее самостоятельность и равноправие в международных отношениях. В осуществлении полноты законодательной и исполнительной власти Украинская ССР отныне будет самостоятельно решать любые вопросы своей государственной жизни, обеспечивать «верховенство законов республики на всей своей территории».
В области экономической политики устанавливалось исключительное право республики на владение, управление и распоряжение национальными богатствами. Крайне радикальной выглядела провозглашаемая возможность создания на Украине самостоятельных банковской, финансовой, налоговых систем, а в случае необходимости — введение даже собственной «грошово! одинищ».
Отдельный раздел Декларации (IX) определял суверенное право Украины на собственные вооруженные силы, внутренние войска, а также органы государственной безопасности, которые предусматривалось подчинить Верховному совету республики. Хотелось бы отметить одну характерную особенность: в тексте Декларации не упоминались союзно-республиканские органы МВД, которые к тому времени, благодаря исключительно «демократическим» решениям союзного министра Бакатина, де-факто уже находились в республиканском подчинении. Соответствующими соглашениями от имени МВД СССР Бакатин передал в ведение союзных республик все функции, силы и средства милиции, оставив центру материально-техническое снабжение и кадры. В силу этого в ряде регионов страны милиция из органа борьбы с преступностью и наведения общественного правопорядка превращалась в инструмент реализации сепаратизма, вооруженные националистические формирования.
Кроме того, в этом документе, наряду с КГБ, особо выделялся и закреплялся независимый от союзного статус прокуратуры республики. Генеральный прокурор Украины Михаил Алексеевич Потебенько, оставаясь в те дни членом коллегии прокуратуры СССР, отчетливо заявил: «Создавая действительную систему института прокуратуры, необходимо опираться на Декларацию о государственном суверенитете Украины, которая гласит, что наивысший надзор за точным исполнением законов осуществляет генеральный прокурор УССР, который назначается Верховным советом, ответственен перед ним и только ему подчинен». Такие же изменения планировались в отношении органов госбезопасности республики, которые являлись составной частью единой централизованной структуры союзно-республиканского КГБ СССР, а я входил в состав коллегии КГБ СССР.
На дворе стояло лето 1990 года; существовал СССР, в стране продолжались перестроечные процессы, шли бурные дискуссии о путях развития демократизма, увеличения и расширения полномочий союзных республик в связи с предстоящим заключением нового Союзного договора. Мы все жили ожиданиями зарождения нового Союза, государственного образования — федеративного или даже конфедеративного. Мнения об этом широко обсуждались и зачастую расходились диаметрально. Компартия Украины выступала за расширение суверенитета, полномочий республики в рамках обновленного Союза; интеллигенция, прикормленная и приласканная властями, — за реформирование советской федерации, большую автономию, демократические права человека; радикал-националисты и национал-патриоты вынашивали идею выхода из состава СССР и образования самостоятельного украинского государства.
Но в этот период ни один из субъектов федеративного Союза, кроме прибалтийских союзных республик, на официальном уровне не допускал высказываний о своих планах реального выхода из состава Союза. Большинством населения приветствовалось расширение суверенных прав союзных республик, прежде всего в области экономической самостоятельности, избавление от крайне бюрократической зависимости во многих вопросах от Москвы. Это был этап исторического развития, когда население союзных республик желало, чтобы СССР существовал без жесткого диктата центра, Союз был по-настоящему равноправным, чтобы национальные интересы, демократические права, политические свободы и истинный суверенитет союзных республик на деле были реальными, а не просто декларировались на бумаге.
В этой связи вспоминаются сказанные с особой горечью слова Щербицкого, который в беседе со мной однажды заметил: «Какая же самостоятельность республики, если без согласования с Москвой я не могу решить вопрос о строительстве туалета на Крещатике?» Щербицкий осуждал союзные госплановские органы за их разнарядки поставок мяса из Украины в одну из кавказских республик: «Почему наши селяне должны возиться в навозе и поставлять мясо туда, где есть хорошие возможности самим выращивать скот? Политика государства в продовольственном вопросе должна определяться четко и ясно: на местах использовать все возможности для максимального самообеспечения». В этом мнении Щербицкого, безусловно, есть рациональное зерно. Да и сам Генеральный секретарь ЦК Горбачев отмечал диктат центра как тревожную сторону в нарушении федеративных принципов. На Политбюро в апреле 1988 года он заметил, что «союзные ведомства свирепствуют, не считаются даже с Совминами республик… Правительства республик гвоздь забить не могут без спроса у Москвы… Недопустимо так обращаться с членами нашей федерации». Председатель правительства Рыжков свидетельствовал, что республики распоряжаются всего «какими-нибудь 10–15 % экономики на своей собственной территории». «Какой у нас суверенитет, если 50 % промышленности находится в союзном подчинении, — высказывал свое возмущение Назарбаев. — А сколько в союзно-республиканском? Министерства зубами держатся за свою собственность. У нас что, союз министерств или союз республик?»
Поэтому нельзя было не приветствовать провозглашение в Декларации о суверенитете положений о национальном возрождении народа, его исторического сознания, функционировании украинского языка во всех сферах общественной жизни. Всем народностям на территории Украины гарантировались равные права и свободное национально-культурное развитие. Все это, по нашим оперативным данным, имело большую поддержку в украинском обществе.
Скажу откровенно, как руководителя КГБ, меня в те дни волновали усилившиеся призывы к созданию самостоятельной республиканской армии, прохождению призывниками воинской службы только на территории Украины, образованию национальных, «чисто республиканских» органов государственной безопасности. В рамках Союза ССР, которому служили чекисты, это было особенно тревожным явлением, потому что приводило к нарушению положений действующей Конституции и союзного законодательства, возникновению проявлений национальной обособленности. На такие угрозы для существования собственной страны спецслужбы любого государства призваны соответственно реагировать.
В итоге получалось, что принимаемые депутатами формулировки Декларации о суверенитете представляли собой основу законодательного творчества будущего независимого государства, но вместе с тем являлись глубоким подкопом под жизнедеятельность Союза народов, созданного нашими дедами и отцами. Такие внутренние противоречия приходилось переживать и преодолевать в те дни не только мне.
Не будет большим секретом в том, что процесс разработки положений и принципов Декларации находился в поле зрения республиканских органов госбезопасности. Наше вполне закономерное внимание обосновывалось тем, что в разрабатываемом документе содержались явные признаки нарушения единства нашего многонационального государства, а также реальные угрозы децентрализации системы КГБ СССР. Органам госбезопасности были хорошо известны действующие в республике политические круги и конкретные личности, которые вынашивали планы достижения подобных целей, как они выражались, «разрушения империи». Кроме того, разработчиками этого закона оказались в большинстве своем представители депутатского корпуса из национал-патриотической оппозиции, которые работали над документом, по-существу, полуконспиративно и вносили в него недопустимые формулировки.
