Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дёгтев Дмитрий (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
«Плавал я по Волге, от Ржева до Астрахани; по реке Мологе, от Пестова до впадения ее в Волгу; по Шексне от Кириллова до Череповца, – вспоминал Анатолий. – Работал на пароходах «Котельщик», «Медник», «Гаршин», «Гидротехник», «Информатор». Помню, как мы с помощником капитана на нашем «Гаршине» пришвартовывались к пристани с полного хода без всяких чалок, и тогда кто-нибудь из команды парохода говорил:
– Вот смотри, с каким форсом подойдем, знай наших!
А затем, встречаясь глазами с капитаном, обменивались улыбками. Но навигация подходила к концу, меня, молодого парня, жизнь речного моряка, «сегодня здесь, а завтра там», вовсе не устраивала. Я искал для себя что-то новое, более интересное и перспективное. Меня занимала современная, быстро развивающаяся техника» [3].
В итоге после первой же навигации Самочкин ушел с водного транспорта и устроился на Рыбинский моторостроительный завод № 36, в цех № 3б, в отдел главного механика. Там ему пришлось заниматься изучением, освоением, наладкой и ремонтом новых иностранных станков, которые в тот период в больших количествах поступали в СССР из-за границы. Импортная техника, которую в период Великой депрессии скупали по всему миру, с одной стороны, позволяла стране сделать индустриальный рывок, с другой – совершенно не подходила к местным условиям. Большую часть рабочих составляли малограмотные и малокультурные пролетарии и вчерашние крестьяне, которые быстро выводили сложные станки из строя, а осваивали их «методом тыка» и на авось. Не случайно на некоторых заводах в середине 30-х годов были даже открыты так называемые «кладбища» станков, загубленных и запоротых бракоделами. А на надгробиях писали, мол, «злая рука токаря Иванова загубила меня…».
Анатолий, будучи талантливым технарем и человеком, стремившимся вникать в каждую мелочь, быстро заслужил авторитет у начальства и рабочих, неоднократно премировался, а потом довольно быстро дослужился до мастера.
«Теперь приходилось работать не только с «железками», но и с людьми, руководить и организовывать работу, – рассказывал Самочкин. – Помню, как-то раз пришлось работать пять смен подряд. Товарищи мои измучились, я отпустил одного, другого, а сам все же продолжал работать и закончил ремонт станка в срок с хорошим качеством. Когда вышел из завода, от усталости валился с ног и спал на ходу. Как ни странно, но факт – идешь и спишь. В сонном состоянии ударялся то о стену здания, то о телеграфный столб, то оступался при сходе с тротуара. Дома упал как подкошенный. Проспав восемь часов, снова шел на завод и трудился как ни в чем не бывало. Правда, по пять смен я больше не работал, но по три – частенько. Но что не сделаешь для развития молодой индустриальной страны, на благо которой мы все трудились не покладая рук. Так росли, мужали и закалялись рабочие кадры».
Попутно с производственной деятельностью Самочкин, как образцово-положительный комсомолец, занимался и общественно-политической работой, в духе времени готовил выпуски стенгазет, проводил разъяснительные беседы с рабочими, пропагандировал государственные займы и выборы в Верховный Совет СССР, а также участвовал в комсомольских культмероприятиях. При этом, как ценный специалист на военном заводе, он каждый год получал отсрочку от армии.
Это было в 1935 году. В это время летчики, наряду с полярниками, были, пожалуй, главными героями страны. О них писали газеты, рассказывало радио и снимали фильмы, складывались песни.
Летом 1934 года вся страна чествовала участников полярной экспедиции академика Отто Шмидта. Отправившись исследовать Северный морской путь на пароходе «Челюскин», они сначала застряли во льдах, а потом, лишившись судна, два месяца провели на огромной дрейфующей льдине.
Конечно же сейчас, спустя 80 с лишним лет, кому-то может показаться, что героизация многомесячной эпопеи с плаванием во льдах, жизнью на льдине и последующим спасением была делом чисто политическим. Чего такого выдающегося сделали для страны челюскинцы? Побили все рекорды автономного плавания на льдине? И при этом не съели друг друга? В действительности надо просто мысленно перенестись в уже очень далекие 30-е годы. Телевизоров с их сериалами и программой «Время» не было, футбол и хоккей большой популярностью еще не пользовались. Зато много читали, а любимые книги, в том числе про героев-путешественников, во многих квартирах являлись чуть ли не главным богатством. А тут такие невероятные и драматичные приключения, да еще и на безлюдном и загадочном Крайнем Севере! За судьбой экипажа «Челюскина» следила и переживала вся страна от мала до велика. С замиранием сердца слушали новости по радио, а также сообщения самих членов экспедиции. Многие вырезали из газет все сообщения о судьбе экспедиции и отмечали ее путь на вывешенных дома картах. И конечно же радости народа не было предела, когда захватывающая история закончилась невероятным спасением всех ста четырех героев! Поэтому увидеть вживую членов экспедиции и спасших их летчиков для горьковчан было примерно то же самое, что встретиться с ожившими капитанами Грантом и Немо или же с Робинзоном Крузо!
Как только в городе Горьком узнали о том, что челюскинцы и летчики едут туда, им начали готовить теплую встречу. В районе Московского вокзала был установлен огромный макет парохода «Челюскин», а по всему городу прошли митинги и собрания, посвященные экспедиции. Ну а когда утром 8 июля «героический» поезд, двигавшийся из Москвы, пересек реку Клязьму, над ним появились раскрашенные в красный цвет истребители И-5 авиазавода № 21. «В 12 час. 47 мин. стартуем на Гороховец, – вспоминал один из летчиков. – При сильных порывах ветра набираем высоту. Яркое солнце расширяет горизонт. Мелькают одна за другой станции: Дзержинск, Жолнино, Сейма, Горбатовка. Все они празднично убраны. Перрон на станции Сейма, точно обтянутый разноцветным ковром, залит живым людским потоком. Подходит поезд. Пачками бросаем листовки. Толпа заволновалась. Не слышим, но чувствуем, как горячо приветствуют дорогих гостей сейминцы». Следующая десятиминутная остановка была в Дзержинске. Длинный перрон не смог вместить всех желающих, поэтому публика, желавшая хоть одним глазком взглянуть на героев страны, полностью запрудила пешеходный переход, облепила все заборы и крыши пристанционных зданий. После этого армада из 15 самолетов полетела низко над железной дорогой, чтобы предупредить горьковчан о приближении поезда.
Собственно из самих челюскинцев (без малого 104 человека) в Горький приехали только двое. Радист Эрнст Кренкель, который после гибели судна обеспечивал радиосвязь ледового лагеря с материком. Именно голос Кренкеля в основном слышали горьковчане из своих «тарелок», а позывной радиостанции «Челюскина» RAEM впоследствии был закреплен за ним в качестве личного радиолюбительского позывного. И Алексей Бобров – заместитель начальника экспедиции Отто Шмидта, в последние недели экспедиции заменивший заболевшего шефа на этом посту. Остальную часть делегации представляли летчики, спасавшие полярников: Анатолий Ляпидевский, Михаил Водопьянов, Иван Доронин и Михаил Бабушкин.
Визит проходил в духе времени. Сначала торжественная встреча на вокзале, затем митинг на площади у Канавинского дворца культуры, в котором затем состоялось выездное торжественное заседание пленума горсовета. Горьковский пролетариат представляли лучшие ударники и ударницы с заводов и фабрик. Среди последних затесался и рабочий с «Двигателя революции» некто Куклих, один из представителей бежавших из Австрии шуцбундовцев. Так называли членов отрядов самообороны социал-демократических и рабочих организаций от вооруженных отрядов австрийских националистов. 12 февраля 1934 года шуцбундовцы стихийно подняли восстание в Линце, Вене и других городах, которое закончилось провалом. Многие члены шуцбунда были вынуждены бежать в СССР, вследствие чего некоторые из них оказались в Горьком и вот теперь приветствовали челюскинцев. Такое вот причудливое, понимаешь, переплетение нитей исторического сюжета. В конце заседания председатель горсовета Грачев предложил немедля увековечить историческое событие. В результате было единогласно принято решение переименовать Вокзальную площадь в Канавине в площадь Челюскинцев, а улицу Полевую в Свердловском районе в улицу имени Боброва.
