Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дёгтев Дмитрий (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Так проходило лето, одно за другим, откладывая в моей голове какие-то слои сознания, как будто растущее дерево откладывает слои древесины в виде годовых колец. Молодые годы своего учения я помню смутно. Знаю только, что я учился «так себе», больше хулиганил, дрался с ребятами. Учителя часто жаловались родителям, за что мне, конечно, попадало, но на следующий день в школе все начиналось вновь. Визг, суета, хлопанье партами, таскание за волосы. И только когда приходил преподаватель, мы становились смирными и тихими, с раскрасневшимися щеками старательно выводили буквы или решали задачи. Мой старший брат Виктор был впереди на два класса. Он был у нас «тихоня», на него никогда не присылали записок к родителям за плохое поведение. Мне было очень обидно, но вот как-то раз пришел сторож с запиской из школы второй ступени, где учился Виктор. Я был очень доволен, что и он теперь провинился, но не тут-то было. Когда разобрались, выяснилось, что виноват в том деле опять был я. Сам заведующий школой Николай Васильевич Приселков обратился к родителям и написал о моих «проделках». Конечно, я получил приличную встряску» [1].
После этого случая Анатолий взялся за ум, сделал выводы и стал учиться хорошо. И успешно закончил семилетку. После этого, в духе времени, Самочкин по настоянию отца продолжил обучение в фабрично-заводском училище. Сначала числился в так называемой «слабой» группе, потом по собственной инициативе перешел в «сильную». Анатолий никогда не боялся трудностей и постоянно стремился брать новые высоты во всем. «По техническим и производственным дисциплинам я быстро обогнал всех, учеба давалась мне легко, так как я был прилично подготовлен, плавая летом на пароходах с отцом, – продолжал он свой рассказ. – В училище я подкрепил свои знания теорией, стал отличником учебы, пользовался доверием и уважением товарищей и руководителей. Трудиться я любил всегда, так что порученные задания выполнял добросовестно, старался, чтобы моя работа была изящна и красива. В упорном труде появлялось мастерство, терпение, рабочая смекалка. Не раз работы, сделанные мною в слесарном, токарном и других цехах, направлялись на областные выставки как лучшие» [2].
В 1929 году Самочкин как образцовый пионер был рекомендован для вступления в комсомол «как вполне подготовленный для участия в более осознанной, политической жизни общества». «В рядах комсомола я еще больше окреп политически и морально, – вспоминал он. – Научился понимать вещи, как они есть. Выполнял ряд поручений комсомольской организации, избирался секретарем ячейки, членом бюро, комсоргом».
Надо заметить, что, в отличие от 70—80-х годов, эпохи «застоя», когда членство в ВЛКСМ стало скорее традицией и формальностью, которую одни использовали для поступления в вуз, другие для будущей партийно-номенклатурной карьеры, в конце 20-х это была, по сути, боевая организация. Комсомольцы действительно являлись молодежной гвардией большевиков и проводниками нового быта и традиций. И одновременно борцами с всевозможными пережитками. К примеру, комсомольцы боролись против пьяных посиделок и всякого рода похабщины типа народных частушек. «Всем прекрасно известно, какое огромное распространение имеет в деревне частушка, – писала комсомольская газета «Ленинская смена». – Сейчас уже есть немало замечательных песен народного творчества, в которых тематика резко отлична от частушек прошлых лет. Правда, в частушках осталось еще много наносного от пьяных посиделок и гулянок, много похабства и грязи. Можно услышать частушки против колхоза, против политотдела, так как классовый враг еще очень крепко держится за это большое оружие, каким является частушка в деревне. Наша задача заключается в том, чтобы выбить это оружие из вражеских рук и создать свою новую, бодрую, советскую частушку – любимицу деревенской молодежи». Новые комсомольские частушки должны были полностью заменить кулацко-пьяную похабщину. «Ленинская смена» уже писала о том, какую частушку надо собирать, – рассказывала статья «Новые песни придумала жизнь». – Записывать, собирать можно частушки, отражающие животрепещущие темы дня, темы колхозной жизни, быта и т. д. Нужно посылать частушки самобытные, любовные и т. д. Нужны частушки, которые поют парни и девушки». Вроде таких:
Примерно в таком же духе была организована повсеместная борьба с «посиделками». Под таковыми понимались сборища в избах, сопровождавшиеся игрой в карты, пением похабных частушек и пьянками. Теперь им на смену должны были прийти смотры художественной самодеятельности, драматические кружки и красные уголки. «Каждый комсомолец добивается, чтобы пол и стены его избы мылись не реже двух раз в неделю, а пол мелся сырым веником не реже 4 раз в день, – писала «Ленинская смена». – Комсомольцы борются за то, чтобы в избе было чисто и уютно, членами семьи соблюдались гигиенические правила (перед обедом мылись руки, имелось отдельное полотенце, зубной порошок, щетка, отдельная тарелка и ложка)». Нередко комсомольцам приходилось вступать в настоящие бои с «врагами культурного строительства». К примеру, в один из летних дней 1929 года комсомольцы завода «Красное Сормово» решили устроить карнавал на лодках. В качестве места выбрали речку Парашу. Молодые люди играли на баянах и гитарах, пели песни и читали вслух стихи, тем самым подавая пример праздно гуляющим на берегу, как надо культурно, по-коммунистически проводить досуг. И цели достигли. Правда, не в смысле хорошего примера, а с точки зрения привлечения внимания. В разгар речного карнавала к поющим комсомольцам подплыла лодка с местными пьющими хулиганами. «Пиратов» возглавлял известный в Сормове хулиган, неоднократно судимый Константин Куликов по кличке Обрубок. Они подгребли к лодке, в которой сидели культработники юнстудии – Васьков и Володин с двумя девушками. Сначала хулиганы потребовали вместо всякой скучной «тарабарщины» сыграть им «Сербияночку» – популярную в то время песенку, придуманную на основе сибирских частушек. А потом начали горланить под баян нецензурные и блатные песни. Вот, учитесь, мол, как петь надо! Комсомольцы какое-то время терпели это «народное творчество», но потом возмутились.
«Что ты здесь нас учишь, здесь тебе не юнсекция, – заорали разгневанные хулиганы. – Мы из тебя всю активность выбьем!» После чего взяли весла и стали избивать ими комсомольцев и ринулись на абордаж лодки. Васьков после удара по голове упал без сознания, на помощь стали подходить другие лодки с комсомольцами, в итоге завязалось целое озерное сражение. При этом хулиганы, находившиеся на берегу, стали кидать в лодочников бутылки и камни. Комсомольцы в ответ высадили десант, и часть побоища перешла на сушу. Одна из лодок в итоге перевернулась, молодежь с гитарами повалилась в воду… Ну а закончилось все, как водится, на черной скамье. Милиция задержала сразу 14 человек, а потом над ними был устроен показательный суд в Комсомольском саду завода «Красное Сормово». Главный «адмирал» «пиратов» – Куликов (Обрубок) получил полтора года тюрьмы плюс три года высылки, остальные отделались разными небольшими сроками и принудительными работами. «Показательный суд на глазах у всех рабочих – самый лучший способ борьбы с хулиганством, – торжествовала «Ленинская смена». – Рабочие видят, как закон карает общественных вредителей, срывающих наше культурное строительство».
«Эта жизнь постепенно перестала меня удовлетворять»
По окончании учебы в 1932 году Самочкину присвоили квалификацию помощника машиниста речных пароходов, а также разряд слесаря. После этого он, как в свое время и Валерий Чкалов, который в это время уже стал летчиком-испытателем, пошел работать на пароход.
