В спецслужбах трех государств - Голушко Николай Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Диссидентское движение на Украине использовало все формы и методы правозащитной деятельности, присущие единомышленникам в Москве. Но с самого зарождения ему была характерна откровенно националистическая окраска — призывы к борьбе против насильственной русификации, за независимость республики.
Либерализация общественно-политической жизни в период хрущевской оттепели расширила национальное самовыражение творческой интеллигенции, позволила сформироваться поколению шестидесятников: такие имена, как Д. Павлычко, Б. Олейник, И. Драч, В. Стус, Е. Сверстюк, И. Дзюба, Л. Костенко, оказали огромное влияние на культурное развитие украинского народа. Они выступали за устранение перегибов сталинизма, обеспечение украинскому языку ведущей роли в образовании и культурной деятельности в республике. Так называемое диссидентское движение рассматривалось как оппозиция коммунистической идеологии, проявление ростков национально-освободительного движения, зарождающегося социально-политического протеста интеллигенции против режима советской власти. Эти выступления часто шли на грани и вразрез с действующим законом, нарушали Уголовный кодекс и обоснованно пресекались в соответствии с нормами права.
«Вместе с идеологическим, моральным террором, который проводил Маланчук (секретарь ЦК КПУ), репрессивные методы КГБ создавали тяжелую атмосферу, которая отражала процессы, протекавшие во всей стране…» — отмечал доктор наук В. Врублевский, помощник Щербицкого.
Когда на Украине осуществлялись аресты в среде интеллигенции, в других союзных республиках, даже в бурлящей Прибалтике, подобных фактов уголовных преследований были единицы или вовсе не было. Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гейдар Алиев отмечал, что у них в республике диссидентов среди творческой интеллигенции не было. «Но, может быть, диссидентов не было именно потому, что мы их вообще не искали».
Бобков вспоминает, что среди украинских республиканских руководителей не было единомыслия по национальным проблемам: одни призывали к крутым расправам, усматривая крамолу в любых попытках защитить национальную культуру, любых проявлениях национальных чувств, другие, наоборот, заигрывали с националистами, всячески поощряя их. Вместо активной идеологической работы партийные органы пошли по другому пути: стремились покарать представителей творческой интеллигенции руками КГБ и мерами, которые уместны только по отношению к закоренелым уголовным преступникам.
При Федорчуке были проведены мероприятия по нейтрализации националистических проявлений: проводилась «централизованная групповая оперативная разработка по делу «Блок». Это была местная инициатива. Действия Федорчука по заведению дела «Блок» встревожили самого Шелеста, который отмечал в дневнике, что это предполагало наличие организованной антисоветской деятельности в республиканском масштабе, чего в те годы, естественно, не существовало. Докладные записки по этому делу в адрес руководства КГБ СССР направлялись Федорчуком с обычным резюме: «С Политбюро ЦК КПУ (или с В. Щербицким) проводимые мероприятия согласованы».
Я работал в Москве, когда в отдел приходили подобные сообщения, и мы реагировали таким образом, что члену коллегии КГБ СССР Федорчуку на месте виднее, «кого судить, а кого миловать». Для объективности следует сказать, что действия некоторых диссидентов давали основания для привлечения к уголовной ответственности. Так считали не только органы безопасности, но и прокуроры и судьи республики. Заместитель начальника 5-го управления КГБ Украины М. Гавяз вспоминает, что «сотрудник центра Н. Голушко в личной беседе сказал мне, что «Блок» курирует непосредственно ЦК Компартии Украины и нам нет необходимости вмешиваться в это дело». П. Подгайного, недавнего сотрудника Полтавского управления КГБ, интересовали, прежде всего, докладные из Киева.
Никто и не сомневается, что известное «централизованное дело «Блок», по которому оперативно разрабатывались до двухсот объектов во всех регионах республики, это детище Федорчука. Он лично вникал в разработку каждого объекта и тем самым, можно сказать, вершил его судьбу. Привлекало внимание тогда не столько содержание этих докладных, сколько то, что Федорчук в отпечатанный текст в самых важных его местах вносил собственной рукой зелеными чернилами существенные правки. «Меня поразила тогда, — вспоминает Подгайный, — такая культура подготовки документов, которые направлялись руководству КГБ Союза. Но со временем я понял, что дело тут совсем в ином: Москва должна была видеть ретивость своего посланника на Украину».
Расправившись с доморощенными диссидентами, Федорчук стал направлять депеши о том, что нелегальный центр украинского национализма переместился в Москву. Назывались некоторые московские связи украинских шестидесятников: чаще всего фигурировали фамилии аспирантов из Украины и режиссера московского театра Леся Танюка, будущего члена Президиума Верховного совета Украины.
Проводимые аресты по делу «Блок» вызывали волну недовольства не только среди оппозиции. По этой причине проводились кадровые чистки в самом Комитете. Заместитель председателя КГБ генерал Н. Трояк высказывал сомнение в правильности линии на применение репрессивных мер в отношении творческой интеллигенции и был отправлен на работу за границу. Другой заместитель председателя КГБ генерал Крикун, выступивший с отличными от Федорчука оценками оперативной работы органов госбезопасности Украины, был с понижением назначен начальником курсов переподготовки кадров КГБ в Киеве.
Федорчук был нетерпим к малейшим попыткам подчиненных скорректировать его стиль и методы особиста, воспринимал это как своего рода оппозицию, саботаж в собственной среде. Так, начальник УКГБ по Киевской области генерал В. Фисенко был переведен на другую работу за выступление на коллегии КГБ с критикой внедряемых без разбора Федорчуком показателей в оперативной работе, что порождало формализм, погоню за цифрами, снижение ответственности за ее качество. «Про какую борьбу с украинским буржуазным национализмом может идти речь, — говорил Федорчук, — если первый заместитель председателя Комитета приходил на работу в вышиванщ» (традиционная украинская рубашка).
Врублевский отмечал, что под лозунгом борьбы с национализмом началась систематическая работа по закручиванию гаек. Не просто борьба с инакомыслием, как, скажем, в Москве, а, по сути, выравнивание, а то и выкорчевывание всех каких-нибудь политических ростков украинской культуры под неизменный идеологический шаблон.
Неожиданно привлекло внимание последнее интервью престарелого Федорчука в январе 2007 года украинскому еженедельнику «2000», в котором он пытался переложить ответственность за проведенные им дела на Украине на других лиц. На вопрос журналиста: «Как, почему и кто сажал диссидентов?» Федорчук ответил: «Когда я был председателем КГБ Украины, Андропов требовал, чтобы мы ежегодно в Украине сажали 10–15 человек. И мне стоило невероятных усилий, вплоть до конфиденциальных обращений к Л. Брежневу, чтобы количество украинских диссидентов ежегодно ограничивалось двумя-тремя лицами». Досталось от Федорчука и Горбачеву, которого он именует «выкормышем и учеником Андропова», завершившим дело своего учителя — развалил и бросил на поругание иностранцам СССР.
Содержание этого интервью мне переслал из Киева заместитель председателя КГБ Украинской ССР генерал В. Пыхтин, который, в частности, писал: «Не могу не сказать о негативной реакции, которую оно (интервью — прим. авт) вызвало в среде моих бывших коллег (зампредов и не только), с которыми мы обменялись мнениями.
Зам. по разведке: «Я в жизни не думал, что он способен на такую подлость. Его в Москве не приняли, его там не любили, он и там славился «дураковатым». А он — злопамятный, озлобился до невозможного. Это же идиотизм, что Москва требовала сажать по 10–15 человек. Наоборот, они говорили: «Не увлекайтесь! У вас есть ЦК, согласовывайте с ним».
Зам. по контрразведке: «Чепуха какая-то. Никакой команды из Москвы не было, глупость, что разнарядка была. Это он давал разнарядки…»
