Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века - Кикнадзе Владимир
Потеря миноносца, двух тральщиков, тяжелые повреждения крейсеров «Тетис», «Мольтке» и одного эсминца заставили германское командование отказаться от активных действий крупными силами флота на Балтике. До конца кампании 1915 года немецкий флот в Балтийском море предпринимал лишь оборонительные и демонстративные действия, если не считать нескольких активных минных постановок [231]. Основной целью германских морских сил в Балтийском море определялось противодействие «наступательной деятельности русского флота» [232]. Исходя из предвоенных взглядов на разведку в русском флоте, следовало ожидать активизации нашей разведывательной деятельности.
Ключевое место в новых оперативных планах германского военно-морского командования отводилось так называемой Эстергарн-Люзерортской позиции. Основу ее составили корабельные дозоры, развернутые между Готландом и Курляндией. Позиции дозоров с севера частично прикрывались минными заграждениями, которые в дальнейшем планировалось усилить. Следует отметить, что организация постоянной дозорной службы на линии Эстергарн-Люзерорт потребовала от противника значительного напряжения сил и средств, что в конечном итоге привело к необходимости создания нового пункта базирования легких сил, приближенного к району выполнения кораблями дозора своей боевой задачи. В качестве этого пункта стала Виндава, захваченная в ходе летнего (1915 года) наступления германской армии в Курляндии. Однако использование Виндавы в качестве пункта базирования затруднялось наличием в прибрежных водах русских минных заграждений. Поэтому в конце октября сюда перебазировали свинемюндский вспомогательный дивизион тральщиков, сразу приступивший к определению границ этих заграждений. К тральным работам позднее привлекли несколько миноносцев 10-й флотилии, обследовавших подходы к Виндаве и банке Сион.
Активная деятельность минно-тральных сил противника в районе Виндавы почти сразу выявила русская радиоразведка и обоснованно привлекла к себе внимание командование Балтийского флота. В качестве одной из контрмер минной дивизии была поставлена следующая задача – вновь заградить минами участки, на которых по сведениям радиоразведки наиболее активно велись тральные работы. Однако к этому моменту возникли новые обстоятельства, позволившие русскому командованию разработать более интересный замысел контрмер. На основании комплексного анализа радиоперехвата и радиопеленгования, а также донесений подводных лодок, флотским разведчикам к началу ноября удалось вскрыть организацию несения дозорной службы на Эстергарн-Люзерортской позиции, достаточно точно определив расположение корабельных дозоров противника.
Непенин в телеграмме от 2 ноября 1915 года на имя начальника минной дивизии сообщал: «Позиции дозорных судов выясняются следующие: ПС-1 между южной половиной Готланда и Эландом, ПС-2 и ПС-3 у Эстергарна на ост до 20 градусов долготы, ПС-4 между параллелями Либавы и Виндавы и меридианами 20 и 21 градусов, ПС-5 к норд-весту от Виндавы, ПС-6, по-видимому, вблизи Виндавы, ПС-7 в бухте Норчепинг от Висби до Ландсорта. К весту от Готланда дозоры – это пары миноносцев типа 173, к осту – это новые миноносцы около 1000 тонн. Иногда эти позиции занимают легкие крейсера, сохраняя те же позывные ПС и номер позиции… Полагаю возможным часть их без особого риска уничтожить и лишь после этого ставить заграждения… на ныне тралящейся линии Виндава-банка Сион [233].
Высказанное Непениным предложение, основанное на сведениях радио-разведки, подтвержденных донесениями подводных лодок, поддержал временно командующий минной дивизией капитан 1 ранга Колчак, и в ночь на 8 (21) ноября эскадренные миноносцы «Охотник» (брейд-вымпел капитана 1 ранга Колчака), «Новик», «Страшный» и 1-я группа 5-го дивизиона: «Эмир Бухарский» (брейд-вымпел начальника 5-го дивизиона капитана 1 ранга П.М. Плена), «Финн», «Доброволец», «Москвитянин» провели операцию против германского дозорного корабля на позиции № 5. Участь именно этого дозора решилась 4 (17) ноября: разведсводка штаба флота за этот день содержит короткую запись: «Выяснилось с точностью местонахождение одного из дозоров у Спон-банки [234]. На основании этих данных, 20 ноября 1915 года находившейся в восточной части дозора немецкий сторожевой корабль «Норбург» (СКР № 19) был атакован кораблями Балтийского флота. В результате успешной артиллерийской атаки и точного торпедного попадания с эсминца «Новик» немецкий сторожевой корабль «Норбург» затонул. Его командир и 19 из 26 человек команды были подняты с воды на русские корабли [235]. Получив донесение о бое, германское командование приказало поддержать «Норбург» сменившемуся недавно с позиции № 4 и следовавшему в базу в сопровождении миноносцев крейсеру «Любек», а также сменившему его в дозоре кораблю. Однако они к бою опоздали.
Реакция германского командования на потопление дозорного корабля оказалась более чем оригинальной: последовало решение держать в дневное время на позиции № 5 два сторожевых корабля, на ночь же корабли решили снимать, оставляя позицию незанятой. Столь важное изменение в организации несения дозорной службы не осталось незамеченным русской радиоразведкой. В разведсводке от 11 (24) ноября, составленной оперативным управлением Службы связи, зафиксировано: «Дозорная служба неслась по-прежнему на тех же позициях и примерно тем же составом судов… Позиция ПС-5, занимавшаяся раньше на ночь сторожевым судном, показавшим в назначенные часы огонь, теперь после потопления нашими миноносцами сторожевого судна “№ 19”, занимается такими же сторожевыми судами перед рассветом, и оставляют они ее с наступлением темноты». Русское командование не замедлило воспользоваться столь благоприятной обстановкой и при первой представившейся возможности провело запланированную ранее минную постановку на протраленных немцами фарватерах. В ночь на 4 (17) декабря 1915 года эскадренные миноносцы «Победитель» (брейд-вымпел начальника 1-го дивизиона эсминцев капитана 1 ранга В.С. Вечеслова), «Забияка» и «Новик» выставили 150 мин на подходах к Виндаве.
Эти мины «заявили» о себе уже вечером, о чем командованию Балтийского флота стало известно из материалов радиоперехвата. В 18 ч 29 мин радиоразведка зафиксировала экстренное донесение германского крейсера, вышедшего из Виндавы для занятия позиции дозора № 4, о взрыве на сопровождавшем его миноносце U-191. Далее последовало сообщение, что миноносец тонет. В 19 ч 10 мин другой миноносец (U-186), донес о взрыве на крейсере, а затем через четыре минуты, запросил немедленной помощи, сообщив, что дважды атакован подводной лодкой. В 19 ч 25 мин он донес, что крейсер «Бремен» и миноносец U-191 погибл [236].
Русское командование, своевременно получив от радиоразведки сведения о происшедших у Виндавы событиях, предприняло шаги, призванные укрепить противника в его ошибочной версии относительно причин гибели своих кораблей. 6 декабря по флоту была передана открытая радиограмма следующего содержания: «Флот извещается, что 4 декабря вечером нами были потоплены в Балтийском море крейсер “Бремен” и большой миноносец». Аналогичное сообщение передано по каналам телеграфных информационных агентств. Однако в германских источниках отрицается, что эти сообщения как-то повлияли на последующие выводы и оценки. Тем не менее, признается тот факт, что гибель «Бремена» и U-191 была в конечном итоге «списана» на неизвестную подводную лодку, поиском которой несколько дней усиленно занимались германские миноносцы. Минное же заграждение у Виндавы сохраняло неизвестность для немецкого флота.
10 (23) декабря в 9 ч 44 мин дозорный сторожевой корабль, занимавший позицию № 5 (по германским данным – СКР № 6), донес, что наблюдает взрыв корабля. Им оказался СКР № 15 «Фрея», пытавшийся в этот момент расстрелять обнаруженную мину, ошибочно принятую им за плавающую. Корабль почти мгновенно затонул в точке с координатами: широта – 57 град. 31,5 мин, долгота – 21 град. 20 минут. Вышедшие за полчаса до этого из
