Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века - Кикнадзе Владимир
«Полночь. Начата новая страница радиожурнала. Вверху четко выведено “пятница, 19 июня с полуночи”. Дальше пусто, чистые голубоватые линии строк, ожидающие записей. Сейчас нет еще ничего примечательного. В ушах безумолчные длинные и короткие потрескивания, черточки, точки, вызывающие различные эмоции у слушающих на Кильконде. Тон настройки, скорость передачи, сила звука – все имеет значение, все так знакомо среди незнакомых звуков “чужих”, то есть шведских станций. Так как неприятельские, германские – это своего рода “свои знакомые”.
Вдруг неожиданно все разом склонились над столом, словно по команде. Один стал быстро-быстро записывать цифры на бумаге, другой – вращать какие-то круглые блестяще-черные рукоятки, третий – двигать вверх и вниз по шкале какой-то указатель.
– Так, так, – твердит вполголоса Ренгартен, – в тылу голубчики оказались. Недурно. Послушали ваш голосок, а теперь почитаем, что вы там пишите.
И, быстро перебирая скопированное издание германского кода, наш доблестный радиотелеграфный офицер стал расшифровывать радиодонесение коммодора Карфа. На листе бумаге появились буквы, слоги, фразы.
– А теперь дайте-ка мне наш шифр; надо телеграфировать начальнику первой бригады крейсеров. Его это заинтересует. Будет потирать руки Коронатович» [220].
В результате, к 1 ч 45 мин 19 июня (2 июля) на крейсере «Адмирал Макаров» приняли два радиосообщения Ренгартена: «19.06 “Аугсбург” назначил рандеву вероятно легкому крейсеру в квадрате 337» и «9.45 место неприятельского крейсера, которому назначалось рандеву квадрат 339» [221], а к 4 ч Бахирев получил радиограмму из штаба Балтийского флота, которая целиком меняла прежний план. Командование отменило удар по Мемелю, учитывая также то обстоятельство, что густой туман ставил под вопрос успех операции. 1-й крейсерской бригаде было приказано дать бой отряду немецких кораблей, возвращавшемуся с минно-заградительной операции у Богскар. Перевес в силах и фактор внезапности позволял рассчитывать русской бригаде на успех [222].
Таким образом, силы и средства радиоразведки Балтийского флота дали командованию флота и Отряда особого назначения возможность достаточно полно ориентироваться в изменяющейся обстановке в режиме «реального времени» и впервые в истории военно-морского искусства обеспечили наведение своих сил на противника в море, способствуя выводу из строя до конца войны (по существу, уничтожение) ценного неприятельского корабля – при прорыве в территориальные воды Швеции немецкий минный заградитель «Альбатрос», потерявший в ходе боя [223] у о. Готланд 28 человек убитыми и более 50-и ранеными, сел на камни под Эстергарном. Успеха также добилась британская подводная лодка Е-9 – в результате торпедной атаки немецкой эскадры под командованием контр-адмирала А. фон Хопмана, вышедшей в море на помощь Карфу, серьезное повреждение получил броненосный крейсер «Принц Адальберт», ремонт которого длился два месяца. Командир английской лодки коммандер М. Хортон за этот успех был награжден русским командованием орденом Св. Анны [224].
Для упорядочения работы РОН 14 июля 1915 года начальник Службы связи капитан 1 ранга Непенин издал приказ № 488, который ввел в действие специальную инструкцию. В ней говорилось, что назначение радиостанции – «расшифровка неприятельских депеш и немедленная, срочная их передача на центральную станцию Южного района Службы связи, откуда они посылались командованию. При этом, при расшифровке особо важной информации начальнику Радиостанции особого назначения разрешалось передавать радиограмму о намерениях противника и местонахождении его сил непосредственно флагману, находившемуся в море. Для этого должен применяться специальный код и излучение в эфир должно производиться полной мощностью. Такие сообщения надлежало дублировать передачей с радиостанции Гапсаль, которая заранее предупреждалась об этом по телефону». Налицо внедрение в теорию и практику боевого применения сил и средств отечественной морской РЭР опыта, только что полученного в ходе «Мемельской операции». К сожалению, в дальнейшем, при восстановлении радиоразведки в советском ВМФ, некоторые положительные начинания разведчиков русского флота не были своевременно учтены (в частности передача разведывательных сведений радиосвязью с использованием специального кода), что снижало эффективность боевого применения ее сил и средств даже в ходе Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.
Использование командованием Балтийского флота данных радиоразведки, добытых 31 июля 1915 года, считается одним из наиболее впечатляющих результатов разведывательного обеспечения военных действий на море с использованием сведений морской РЭР в Первой мировой войне. Из добытой радиоразведкой информации стало известно о подготовке прорыва немецкого флота в Рижский залив [225] одновременно с попыткой немецких сухопутных войск захватить Ригу. В сочетании со сведениями воздушной разведки и наблюдениями береговых постов это помогло определить предполагаемую дату и время наступления, а также порядок развертывания сил противника. В результате Балтийский флот оказался на позициях вовремя и смог 8 августа отбить немецкую атаку [226]. Русское командование, предполагая, что немцы будут преодолевать Ирбенский пролив вдоль недавно захваченного курляндского побережья, осуществило постановку 487 мин в южной части пролива.
Между Домеснесом и Руно в одну линию поставили 133 мины, а на подходах к Двинску – 185. Находившиеся в Рижском заливе силы флота были усилены линкором «Слава». Весьма рискованная операция по проводке линейного крейсера через ирбенские заграждения в Рижский залив стало успешной благодаря точным сведениям радиоразведки [227]. Как следствие – первая попытка прорыва немецкого флота в Рижский залив оказалась неуспешной: начав операцию с рассветом 8 августа, только к полудню немцам удалось протралить первую и вторую линию минного заграждения, на минах которых подорвался и затонул тральщик Т-52 (бывший миноносец), получили тяжелые повреждения крейсер «Тетис» и эсминец S-144, буксировку и сопровождение которых в Либаву осуществляли два буксира и эсминцы S-141, S-140 и S-147; на третьей линии минного заграждения подорвался и затонул тральщик Т-58 (также бывший миноносец).
Когда из сведений радиоразведки стало понятно, что операция противника сорвана, Непенин отправил начальнику минной дивизии П. Трухачеву шутливое донесение: «Петруха, ложись спать – немцы уходят». Это сообщение очень подняло настроение дивизии, а когда вскоре выяснилось, что немцы действительно ушли, еще более укрепило авторитет радиоразведки. Затем была расшифрована радиограмма германского адмирала, отходящего от Ирбена к Либаве, из которой следовало, что за недостатком угля и в виду уверенности в пассивности русских, он на две недели откладывает морскую операцию по прорыву в Рижский залив. Эти ценные сведения позволили русскому командованию усилить минные заграждения и морские силы на данном направлении [228]: эсминцы поставили новые мины в протраленном немцами поясе; в Ирбенский пролив перешли подводные лодки Е-1, Е-9, «Барс» и «Гепард» [229].
Неудачное начало операции в Рижском заливе не отбило желание у немцев ее продолжить. Но планы немецкого командования вновь стали заблаговременно известны русскому командованию. 10 августа радиоразведка перехватила немецкую радиограмму, подтверждавшую предположение штаба Балтийского флота о том, что противник в ближайшее время повторит операцию по прорыву в Рижский залив, о чем и доложила командованию за 6 дней до ее начала. Учитывая эти сведения, русское командование приняло меры для усиления минного заграждения в Ирбенском проливе: с 10 по 15 августа в проливе выставили 230 мин. Несмотря на смену перед операцией позывных кораблей немецкого флота, радиоразведке удалось определить состав сил противника, перехватить отдельные распоряжения, знать ход и результат боя «Новика» с V-99 и V-100 [230]. В результате – неудачный для немцев исход операции.
