Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века - Кикнадзе Владимир
6 сентября 1914 года глава английского Адмиралтейства первый лорд У. Черчиль принял русского морского агента капитана 1 ранга Н.А. Волкова, по просьбе последнего. Волков получил из Петрограда сообщение с изложением случившегося и указанием уведомить обо всем этом Адмиралтейство Великобритании. Руководство отечественного ВМФ считало, что этому ведомству следовало бы иметь книги, так как с помощью данного шифра и кодовых книг (код с перешифровкой простой заменой) можно было дешифровать, по меньшей мере, отдельные части радиограмм германского флота. Кроме того, находка с «Магдебурга» была ценнейшим материалом для криптографической работы над дешифрованием других кодов с перешифровкой. Это стало поразительной и неожиданной удачей для разведки военно-морского флота Великобритании.
Получив сообщение из России, британское Адмиралтейство, как пишет об этом У. Черчиль в книге «Мировой кризис», немедленно послало за шифрами в Архангельск военный корабль. В конце октября флигель-адъютантом капитаном 1 ранга М.А. Кедровым шифры были доставлены в Лондон. Код являлся главным, но не единственным средством шифрования. Тем не менее, уже в начале ноября 1914 года англичанам удалось снять усложнения (перешифровку) кода и добиться регулярного чтения радиограмм, посылаемых германским правительством и военным командованием [189]. Английская разведка, в купе с секретными шифровальными кодами с затонувшей (затем выброшенной во время шторма на английский берег) немецкой подводной лодки [190], эффективно использовало подарок радиоразведки Российского императорского флота. Она не только дешифровала ценные радиограммы, но и вела радиоигру, посылая радиограммы от имени германского командования. Одна из таких радиограмм привела к крупной победе англичан на море: уничтожение 8 декабря 1914 года в водах Южной Атлантики немецкой эскадры под командованием вице-адмирала М. фон Шпее в Фолклендском сражении [191]. Благодаря дешифрованию немецких радиограмм, англичане еще неоднократно одерживали верх в войне на море, спасали свои транспорта [192], добивались серьезных успехов на дипломатическом фронте в борьбе за нейтральные страны, в частности за Аргентину.
Уже к середине октября 1914 года, благодаря усилиям Ренгартена, было налажено дешифрование действующих немецких шифров и таким образом получена возможность читать составленные по «Сигнальной книге германского флота» радиограммы. Например, в октябре радиоразведке удалось установить район дежурства немецких подводных лодок на Балтике, его продолжительность и день смены. С ноября, то есть с переходом флота к активным действиям в южной части Балтийского моря начали регулярно составляться обобщенные радиоразведывательные сводки [193].
Дешифрование перехваченных немецких радиограмм с началом войны было сосредоточено в штабе флота под непосредственным руководством флагманского радиотелеграфиста и начальника разведывательного отделения Ренгартена. В дальнейшем в Ревеле в составе Службы связи было организовано и дешифровальное управление, которое первоначально комплектовалось только офицерами, владеющими немецким языком, а впоследствии и вольнонаемными сотрудниками. Причем последние «не всегда удовлетворяли требованиям не столько по пригодности к данной работе, сколько по поведению – дисциплинированности, выдержке и умению ревниво оберегать доверенную им тайну» [194].
Добившись первых успехов, Ренгартен в декабре 1914 года доложил командованию Службы связи Балтийского моря о необходимости учреждения в составе службы отдельной радиостанции особого назначения, где была бы организована постоянная работа по перехвату и сосредоточено дешифрование неприятельских радиограмм. Командование флота, учитывая положительные результаты радиоразведки [195], и осознавая тот факт, что организация только отдельных радиоразведывательных вахт на береговых станциях Службы связи и некоторых кораблях стало уже недостаточным для обеспечения боевой деятельности флота, поддержало Ренгартена и Непенина, ходатайствовав перед Морским министерством о создании специальной радиоразведывательной станции.
Такую станцию предлагалось создать в безлюдном лесном месте у м. Шпитгамн на территории Эстляндской губернии (Эстония). Выбор обусловливался удаленностью от других мощных береговых радиостанций и близостью к морю. С докладом по этому вопросу командующий Балтийским флотом направил к морскому министру Ренгартена. Министр положительно решил вопрос создания радиостанции особого назначения: были отпущены средства и открыт штат станции в 57 человек. Однако на некоторое время вопрос с ее строительством затянулся из-за возражений владельца земли, на которой оно планировалось. Лишь личное вмешательство императора Николая II решило вопрос [196] (впоследствии мы увидим как подобная ситуация задержки строительства из-за земельного вопроса повторится в ходе открытия первой части радиоразведки в советском Военно-морском флоте).
В январе 1915 года было начато строительство радиостанции особого назначения и прокладка телефоно-телеграфной линии для ее связи с управлением Службы связи. Решением Адмиралтейств-совета от 4 марта 1915 года за № 4976 ст. 43151 Радиостанция особого назначения (РОН) была учреждена при Южном районе Службы связи Балтийского моря. Это была первая береговая часть радио и радиотехнической разведки в Российском флоте.
Весной 1915 года РОН начала действовать. Ее начальником на основании приказа командующего флотом Балтийского моря № 308 от 19 марта 1915 года стал капитан 2 ранга П.А. Колокольцов [197], служивший до этого в мобилизационной части Свеаборгского порта. Помощниками к нему были назначены мичман В.И. Марков с крейсера «Рюрик» и прапорщик по механической части И.М. Ямченко [198]. В основном здании радиостанции размещались четыре круглосуточно работавших поста радиоперехвата, дешифровальное бюро и помещения для офицеров. Команда и хозяйственные службы были размещены в отдельных постройках. Помимо дешифрования и обработки радиоразведывательного материала на дешифровальное бюро была возложена функция распределения добытых сведений – передача в разведывательное отделение штаба флота и оперативное управление Службы связи. В Гельсингфорс разведывательные сведения передавались с центральной станции в Ревеле через подводный кабель аппарата Юза с последующей экстренной доставкой адресату нарочным; второй канал – подводный телефонный кабель от оперативного управления Службы связи; третий – штабной корабль «Кречет». От РОН информация на центральную станцию в Ревеле и в оперативное управление Службы связи передавалась по прямой телефонной связи и с помощью проводной связи аппарата Юза. Через центральные станции в Ревеле и Гельсингфорсе имелась связь и с МГШ, но действовала она плохо [199].
Радиограммы, перехваченные другими береговыми станциями, также поступали для дешифрования в РОН. При этом обработанные на Радиостанции особого назначения материалы радиоперехвата и данные радиопеленгования объектов разведки поступали в оперативное управление Службы связи раздельно – пеленга шли, минуя Шпитгамн. В дальнейшем, для повышения результатов разведывательной деятельности данные радиопеленгования обрабатывались вместе с материалами перехвата на РОН в Шпитгамне. Вместе с тем, радиопеленгаторные станции (МРКС) и станции радиоперехвата (разведывательные станции из числа БНПиС), дислоцируясь на территории соответствующих районов Службы связи, и работая в интересах РОН, решавшей задачи разведки, оставались в непосредственном подчинении Службы связи Балтийского флота. В результате не только флаг-капитан Колчак, но и командующий флотом ввели в обычай «ездить» к Непенину для обсуждения с ним оперативных вопросов [200].
