Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.) - Зверев Вадим (версия книг TXT) 📗
Одним из первых руководителей общества, попавших в поле зрения разыскных органов по подозрению в причастности к военному шпионажу в пользу Германии, был Л.А. Бишлягер. Еще в ноябре 1909 г. секретной агентурой Департамента полиции МВД была зафиксирована попытка этого предпринимателя «достать секретные сведения через одного из служащих Главного артиллерийского управления Военного министерства» [176].
Другой совладелец общества, генерал-лейтенант в отставке А.Ф. Бринк (в прошлом начальник Главного управления кораблестроения и снабжения морского ведомства и главный инспектор морской артиллерии), был уличен петербургской контрразведкой в передаче секретных сведений вероятному противнику. Незадолго до начала войны он заказал в Австро-Венгрии отдельные части для новейших типов пушек системы Г.Л. Дурлахера, изготовляемых на Путиловском заводе. А в связи с тем, что для выполнения заказа потребовались чертежи этих частей, за границу была отправлена копия всего проекта упомянутой пушки [177].
Инцидент с А.Ф. Бринком вряд ли привлек бы наше внимание и его действия были бы названы неумышленными, если бы не одно «но». А.Ф. Бринк (в силу своего управленческого статуса) не мог не знать о том, что в межвоенный период уже имелись «случаи пересылки некоторыми частными заводами (России. – В.3.) за границу полной спецификации заказанного им Морским Министерством боевого судна…» [178]. 22 августа 1912 г. исполняющий должность начальника Главного управления кораблестроения и снабжения Морского министерства контр-адмирал Муравьев предостерегал правление «Общества Путиловских заводов» от возможных необдуманных действий. Вот что он писал: «…посылка на заграничные заводы полных спецификаций или чертежей судов, строящихся для флота, с показанием вооружения и боевого снабжения, является вообще недопустимой» [179]. Вскоре эти слова были переадресованы дирекции Путиловского завода (т. е. в том числе и А.Ф. Бринку): «…посылка на заграничные заводы полных спецификаций или чертежей каких бы то ни было предметов государственной обороны, является вообще недопустимой» [180].
Приведенных опосредованных фактов было недостаточно для обвинения А.Ф. Бринка в связях с иностранной разведкой. Но они являются неопровержимой уликой против него и управляющих других акционерных обществ-подрядчиков морского министерства, которые в нелегкие годы возрождения русского флота «разбрасывались» (а может быть и торговали) его секретами.
В отличие от «нечистоплотного» отставного генерала, запомнившегося преступной безответственностью и халатностью, член правления «Общества Путиловских заводов» И.П. Манус по некоторым оценкам мог быть причастен к сбору разведданных в пользу немцев. Французская разведка, имевшая союзнические контакты с коллегами из России, считала его одним из «крупнейших шпионов германского Генерального штаба» [181].
К.К. Шиан, в свою очередь, перед началом мировой войны являлся совладельцем 55 частных военно-промышленных предприятий России и имел широкий круг знакомств [182]. Усилиями секретных сотрудников столичной контрразведки удалось установить наличие частых встреч К.К. Шпана с высокопоставленными чинами Главного артиллерийского управления военного министерства (генералами Е.К. Смысловским, П.О. Гельфрейхом, Якимовичем, полковником Глушановским), выступавшими хорошо оплачиваемыми деловыми партнерами при распределении военных заказов [183]. О размерах стяжательства в военном ведомстве К.Ф. Шацилло писал: «Из гонки вооружений извлекали пользу… многие государственные чиновники, связанные с доходным делом выдачи и распределения военных заказов» [184].
Коррупционные связи с влиятельными министерскими фигурами позволяли претендовать на скорейшее получение финансово емких подрядов от военного ведомства и надеяться на конфиденциальные беседы о состоянии и модернизации орудийного парка русской армии. И эти надежды были небеспочвенными. «Подкупленные военные чиновники за солидное вознаграждение вели разведывательную работу в пользу монополий… Подобное "обслуживание" монополий Нейдгардт прямо квалифицировал как экономический шпионаж. Тайная агентура среди военных чиновников передавала монополиям даже военные секреты» [185]. По сведениям филеров контрразведки, при очередной встрече К.К. Шпана с Глушановским «последний предоставил ему какие-то чертежи» [186]. Получаемые К.К. Шианом сведения коммерческого и военного содержания могли стать достоянием германской разведки, так как сам К.К. Шиан находился в тесной связи с официальными представителями Германии в Санкт-Петербурге – Ф. фон Пурталесом и Г. фон Люциусом [187].
Как видно, некоторые члены правления «Общества Путиловских заводов» действительно в той или иной степени контактировали, а возможно, и сотрудничали с будущим врагом. Возникает закономерный вопрос: имел ли причастность к деятельности кайзеровской разведки в России председатель этого общества – А.И. Путилов?
Судя по сведениям агентуры, полученным столичной контрразведкой в середине 1915 г., А.И. Путилов вместе с К.К. Шпаном и московским банкиром Д.Л. Рубинштейном считался «неуловимым» шпионом, работавшим в пользу Германии «уже много лет» [188]. Между тем, например, К.К. Шиан, как нам удалось выяснить, 18 мая того же года под конвоем омских жандармов (филеров) был этапирован в Восточную Сибирь. Из «Удостоверения», выданного унтер-офицерам омского жандармского управления В. Фартушину и И. Михайленко, явствует, что 15 мая поездом № 4 от Омска им было поручено сопровождать К.К. Шпана до станции Красноярск Томской железной дороги [189]. Значит, К.К. Шпан не мог числиться в розыске, так как контрразведывательные отделения четко отслеживали все категории лиц, «прикосновенных к шпионажу», и тем более тех из них кто был выслан в административном порядке. Следовательно, агентурные данные, полученные в 1915 г. о К.К. Шпане, Д.Л. Рубинштейне и А.И. Путилове исходили, как минимум, из недостоверного источника, либо были попросту сфабрикованы. Отсюда вывод: имевшихся у военных компрометирующих материалов на председателя правления «Общества Путиловских заводов» было явно недостаточно даже для постановки за ним наружного наблюдения, не говоря уже об обвинении его в государственной измене путем шпионажа.
Не меньшее значение в осуществлении планов германской разведки была призвана сыграть «Путиловская верфь» (дочернее отделение «Общества Путиловских заводов»), созданная для постройки двух легких крейсеров и нескольких эсминцев в рамках реализации «Программы усиленного судостроения 1912–1916 гг.».
12 февраля 1912 г. гамбургская кораблестроительная фирма «Блом и Фосс» подписала с представителем «Общества Путиловских заводов» Л.А. Бишлягером договор об оказании технического содействия при строительстве Путиловской судоверфи. Однако, начиная с момента ее проектирования и заканчивая сдачей в эксплуатацию, немцами были допущены серьезные технические ошибки. К.Ф. Шацилло, опираясь на материалы Верховной морской следственной комиссии, указывал: «В связи с тем, что большой эллинг был построен с малым наклоном спусковых фундаментов…, спустить с него строящиеся корабли было невозможно» [190]. По мнению ученого, фирма «Блом и Фосс» возводила «Путиловскую верфь» настолько небрежно, что даже «возбудила» у некоторых русских инженеров подозрение в сознательном вредительстве [191].