Мосад, Аман и все такое… - Блехман Рафаил (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Арафат в своей газете обрушился на каирское решение, назвав его «изменой палестинскому делу». Он высмеивал Шукейри как представителя «поколения катастрофы» и резко нападал на Насера, называя его отношение к палестинской проблеме циничным. Но риторика Арафата не могла исправить положения. В распоряжении Шукейри была поддержка всех арабских стран. Или, точнее, почти всех. Исключением была Сирия.
Незадолго перед тем, в 1961 году, новое сирийское руководство разорвало недолгую унию с Египтом. С приходом к власти в Дамаске арабской социалистической партии Баас, которая была идеологической соперницей насеризма, отношения между обеими странами еще более обострились. Каждая претендовала на лидерство в арабском мире. И поскольку Насер явно выигрывал в этом соперничестве, Сирия искала любого случая ослабить египетские позиции.
После создания ООП Насер наложил запрет на любые, не разрешенные этой организацией (а фактически — Каиром) партизанские действия против Израиля. Это подало сирийским руководителям мысль, которая могла бы выдвинуть Сирию на роль главного защитника палестинских интересов среди арабов. Для реализации этой мысли следовало только найти подходящих палестинцев, недовольных ООП. Тогда-то взоры сирийской контрразведки обратились к Фатху, который в своей газете все время призывал к вооруженной борьбе против «израильской водной агрессии».
Фатх в то время переживал трудные дни. В сентябре 1964 года его лидеры собрались в Бейруте, чтобы выслушать малоприятные новости. Алжир, прежде — основной покровитель Фатха, резко уменьшил помощь организации, ссылаясь на решения встречи в Каире и необходимость поддерживать ООП. Вдобавок алжирские лидеры довольно неприятно намекали, что разочарованы риторикой Арафата, который вот уже пять лет призывает к вооруженной борьбе, но не способен ее начать. В Европе палестинские студенты все более поворачивались к ООП. В лагерях беженцев пламенные речи Арафата уже мало кого привлекали.
Спасение пришло в лице некоего аль-Халиди, иорданца, воевавшего в британской армии и знавшего военное дело. Приглашенный на встречу, он выслушал бредовые, по его мнению, планы Арафата немедленно начать революцию в Иудее и Самарии, вежливо отклонил тут же сделанное ему предложение возглавить «вооруженные силы палестинской революции», попытался объяснить пылкому лидеру Фатха, что партизанская борьба с Израилем может потребовать многих лет и даже десятилетий, а когда увидел, что его благоразумные речи не производят никакого впечатления, предпочел удалиться. Но напоследок он дал лидерам Фатха бесценный совет. «Обратитесь к сирийцам, — сказал он. — Это единственные, кто может вами заинтересоваться».
После его ухода началась перебранка. Все обвиняли друг друга в том, что не подумали о «сирийском варианте». Кадуми заявил, что он об этом уже думал, но не сказал, потому что решено было не вступать в союз с арабскими странами. Арафат обозвал его «идиотом». «Революционеры должны быть гибкими! — крикнул он. И добавил: — Как змея».
Через родственников Кадуми, проживавших в Дамаске, было отправлено сообщение, что Фатх заинтересован в сирийской помощи. Еще через месяц в Бейрут прибыл полковник сирийской контрразведки Хафез, которому было поручено установить связь с лидерами Фатха. Некогда Хафез воевал во Вьетнаме в составе французского Иностранного легиона и считался ведущим сирийским экспертом по партизанской борьбе.
Встреча лидеров Фатха с Хафезом состоялась 30 декабря 1964 года в Сайде. К тому времени Хафез уже навербовал в лагерях беженцев с дюжину контрабандистов, обещав им щедрую оплату, если они согласятся выполнить его задание в Израиле. Первая группа наскоро обученных диверсантов должна была отправиться на следующее утро, и Хафез приказал Арафату и его соратникам срочно составить «Бюллетень Фатха» об успешной операции против израильского водовода. В ту же ночь они рассовали экземпляры этого бюллетеня по почтовым ящикам бейрутских газет.
Бюллетень, в котором Фатх провозглашал своих «бойцов» исполнителями антиизраильской диверсии, был опубликован 1 января. Но за истекшую ночь произошли новые события. Один из «диверсантов», испугавшись опасности, донес в ливанскую полицию.
Вся его группа была арестована. Диверсия не состоялась. Арафат и его соратники тоже были арестованы.
Впрочем, у Хафеза была наготове вторая группа, тренировавшаяся в лагере Ирбид, в Иордании. 2 января он послал ей приказ двинуться к водоводу.
На сей раз люди Хафеза сумели проникнуть к водоводу и бросить в него взрывчатку. Но диверсия опять сорвалась: пакеты со взрывчаткой заметил израильский дежурный, и вскоре они были обезврежены. Тем не менее и этот рейд был тут же широко разрекламирован как «победа» Фатха. Заголовки газет кричали: «Первый выстрел палестинской революции». Арабские органы массовой информации восхваляли Фатх. За несколько дней никому доселе неизвестная организация приобрела всеарабскую славу «застрельщика палестинской вооруженной борьбы».
В тюрьме лидеры Фатха провели около месяца. Именно тогда, чтобы затруднить последующую слежку, все они приняли новые имена: Арафат стал Абу-Аммаром (еще одна кличка, некогда данная ему учителем Халаби), Вазир — Абу — Джихадом, Халаф — Абу-Ийадом, Хассан — Абу-Саидом, Фарук Кадуми — Абу-Лутуфом. Все это время Хафез продолжал свою деятельность, вербуя все новые группы полууголовных элементов и засылая их в Израиль. Его настойчивость принесла плоды: в рейдах 14 января и 28 февраля диверсанты добились первых успехов, повредив водовод и взорвав водонапорную башню в Кфар Гесс. Ободренный этим, Хафез добился разрешения Дамаска организовать новую серию рейдов. И хотя в большинстве случаев его «диверсанты» оставляли свою взрывчатку в пещерах на восточном берегу Иордана, не желая рисковать жизнью в столкновениях с израильскими патрулями, Хафез аккуратно оповещал о каждой очередной «победе Фатха» арабскую прессу. К апрелю, когда группа Арафата вышла на свободу и была направлена сирийцами рекрутировать новых партизан в лагерях беженцев, там уже ширилась молва о «подвигах» Фатха, располагающего, судя по газетам, огромной армией. Даже израильская печать приписывала Фатху преувеличенное значение.
Первая серьезная попытка лидеров Фатха выйти за пределы узкого круга «руководства» и создать реальные партизанские силы кончилась неудачей. Не помогла даже газетная шумиха. Желающих воевать оказалось мало. В Дамаске были раздосадованы. До сих пор игра с Фатхом приносила Сирии ощутимые плоды. Израильские ответные рейды против тренировочных лагерей Хафеза в Иордании вызвали замешательство короля Хуссейна. Попытки короля и Насера приостановить сирийские диверсии позволили Сирии обрушиться на них как на «изменников» палестинскому делу и выставить себя в выгодном свете. Поэтому в Дамаске хотели продолжать игру. Арафат и его команда были вызваны «на ковер» к сирийскому руководству. «Это было унизительно, — вспоминает один из участников встречи. — Полковник обозвал нас „идиотами“, которые не умеют вербовать сторонников. Арафат жаловался, что старейшины в лагерях запрещают молодым вступать в отряды Фатха. В ответ ему заявили, что у сирийцев есть человек, который научит вас, как делать дела».
Этим человеком, которого сирийцы поставили над Арафатом и Фатхом, был некий Мухамед Арака, яростный антисионист и хладнокровный убийца. Вместе с лидерами Фатха он снова отправился летом 1965 года в иорданские лагеря беженцев. В первом же лагере он самолично застрелил двух старейшин, выступивших против вербовки, и дело пошло, как по маслу. Те же методы «убеждения» были применены затем в других лагерях. К осени лидеры Фатха уже могли доложить сирийским покровителям, что располагают серьезными силами, которые насчитывали около 500 человек. Двухлетняя сирийская интрига близилась к успеху. Сирийская печать уже говорила о новой, «тотальной» войне против Израиля, в которой «на острие борьбы» будет находиться «славный Фатх и его героическая партизанская армия». За Арафатом стали охотиться арабские и западные репортеры. Он с удовольствием давал им уклончивые, полные цветистой риторики и недосказанностей интервью. «Я обручен с Фатхом, — восклицал он, прохаживаясь перед журналистами в своем пыльном хаки и неизменной куфие. — Фатх — это моя жена, моя семья, моя жизнь».
