Защитники русского неба. От Нестерова до Гагарина - Смыслов Олег Сергеевич (версия книг .txt) 📗
Ответ приходит быстро, и его с согласия великого князя Александра Михайловича командируют в Севастопольскую школу авиации.
Весной 1915-го он прибывает в Крым, летом сдаёт экзамен и получает звание военного лётчика. После выпуска Арцеулова направляют в 18-й разведывательный корпусной авиаотряд. Этот отряд только с августа по сентябрь 1916 г. совершил 120 боевых вылетов и записал на свой счёт пять побед, потеряв всего один аэродром. Как-то сразу молодой офицер был замечен командованием и выдвинулся в ведущие лётчики. На стареньком «фармане» Арцеулов совершил 200 боевых вылетов на разведку и корректировку артиллерийского огня. И это на тихоходном и весьма хрупком аппарате!
Марк Галлай: «К трём орденам, которые Арцеулов заслужил, воюя в кавалерии, прибавились ещё два: Святой Анны 4-й степени с надписью “За храбрость” и Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. <…>
21 мая 1916 года прапорщика Арцеулова направляют в Москву “для тренировки на аппаратах-истребителях”. <…> Оттренировавшись за два месяца на самолётах истребительного типа, Арцеулов возвращается на фронт.
Приказ по армии Юго-Западного фронта от 20 июля 1916 года гласит: командировать Арцеулова в VIII истребительный отряд.
И за неполных два месяца он проводит 18 успешных воздушных боёв, в которых обращает противника в бегство».
Тогда же под Луцком он подбивает германский «альбатрос». При падении самолёт пострадал, но был скоро отремонтирован, и с той поры Константин Константинович совершал дерзкие налёты на этом трофее. А в августе 1916-го Арцеулова похоронили заживо. В газетах Петрограда, Москвы и Парижа появились заметки о гибели в воздушном бою внука знаменитого художника Айвазовского. Но, к счастью, всё это оказалось не более чем слухами.
В сентябре 1916-го Арцеулова отзывают в Севастопольскую школу на должность начальника истребительного отделения, где он становится первооткрывателем в покорении «штопора».
Вот как это было со слов самого Арцеулова: «В 1916 г. меня командировали… для организации истребительного отдела при Севастопольской школе военных лётчиков. Здесь я получил возможность заняться вопросом “штопора” и способа выхода из него <…>, я понял, что надо сделать следующий шаг – сделать “штопор” умышленно и выйти из него. Я могу сказать, что, приняв такое решение, я оставался спокоен. Ведь парашюта тогда не было, и в случае ошибки полёт стал бы для меня последним, но закалка нервов в недавних боях помогла быть твёрдым в своём решении.
В ясное осеннее утро я поднялся на своём истребителе «Ньюпор-21», набрал высоту 2000 метров и, сделав пологий вираж, чтобы приготовиться, сбавил газ, выключил мотор. Потеряв скорость, нажимаю левую педаль. Левое крыло проваливается вниз. Какая-то сила заносит самолёт вокруг него. В быстром вращении всё сливается в опрокинутый конус. Внизу только мелькают строения аэроплана. Вот он “штопор”! Даю правую ногу, ручку “от себя”, крен влево. Самолёт как бы останавливается носом вниз и устремляется в пикирование. Выключаю мотор, и распираемый счастьем, уверенно повторяю “штопор” и иду на посадку. С тех пор по выполнению “штопора” начали обучать, как обычной фигуре пилотажа, и многие жизни лётчиков были спасены».
Таким образом, Константину Константиновичу первому удалось покорить самую страшную беду авиации – штопор. Благодаря своему опыту, таланту и храбрости он смог найти средство для его укрощения, чем спас жизни очень и очень многих лётчиков.
Имя же его с тех пор стало бессмертным.
В 1920 г., когда Красная Армия подошла к Перекопу, Арцеулов перешёл на сторону красных. В 1921 году он получает назначение в 1-ю Московскую школу красных военлётов, что располагалась на Ходынском поле. Сначала он был лётчиком-инструктором, а потом начальником лётной части. В этой школе Константин Константинович подготовил более 200 красных военлётов.
Знаменитый лётчик-испытатель М. М. Громов с восторгом будет отзываться о своём учителе: «Я познакомился с Арцеуловым, будучи только-только оперившимся инструктором Московской школы авиации, в которую он и прибыл. Внимание всей школы всколыхнулось. Все инструкторы знали, кто такой К. К. Арцеулов. Лучший из лучших “ньюпористов”, инструктор Качинской школы. Самое замечательное в нём, как в одном из первых русских лётчиков – это творческая мысль о полётах. А в результате блестящее историческое событие в нашей авиации – он первым выполнил штопор, тем самым доказав, что из штопора можно выходить тем методом, которым пользуются все лётчики мира до сего времени.
Воображение может только дополнить вершину его дерзания – ведь тогда летали без парашютов. Полёты Арцеулова в Московской школе поразили нас “интеллектуальным почерком”. Его высший пилотаж на “ньюпоре” блистал не только чистотой исполнения, но и той индивидуальностью композиции, которая была принята всеми нами, как выдающееся явление в нашей авиации. Арцеулов стал одним из основателей “планерного кружка” в Московской школе авиации. Он не только был одним из первых советских планеристов, но и сам сконструировал планер, который построил в одном из ангаров нашей школы.
Авиационная карьера Константина Константиновича – это только часть проявления его одарённости и способностей…
Он был замечательным художником. Да и мог ли он не быть талантливым художником – ведь он внук И. К. Айвазовского. Талант и одарённость его дополнялись превосходным внешним и внутренним обликом. Брюнет с прямым пробором, подчёркивающим удивительную симметричность лица; большие глаза восточного типа с длинными ресницами; профиль, которому может позавидовать каждый претендующий на благородство внешности. Присущая ему утончённо-скромная манера естественно держаться в любой обстановке. Он был умён, скромен, остроумен, но немногословен. Несмотря на его скромность, мы все знали, что он храбр и смел в любой самой сложной обстановке – и в воздухе, и на земле. Сколько бы перебилось людей с 1916 по 1928 год, если бы К. К. Арцеулов на практике не открыл доступный для всех метод выхода из штопора. Это был его творческий подвиг в истории авиации».
В 1927 г. Арцеулов переходит в гражданскую авиацию, работает лётчиком-испытателем, проводит аэрофотосъёмку на Урале и в Средней Азии. Однако в 1930 г. его отлучают от неба навсегда. По доносу Константина Константиновича ссылают на Север, в Архангельск. Только через пять лет его освободят, и он будет работать художником-графиком. Более того, Арцеулову запретят проживать в крупных городах, и он обоснуется в Можайске. Лишь в 1947 г. ему позволят вернуться в Москву, а в 1956 году полностью реабилитируют.
Оставшуюся часть жизни Арцеулов посвятит своему любимому увлечению – рисованию, будет заниматься иллюстрированием книг по авиации.
«Любовь эта у меня была как детская болезнь, которая потом, с возрастом, перешла просто в страсть, – расскажет о себе Константин Константинович. – Я настолько увлекался полётами, что уже подозревал, нормален ли я. Потому что тогда, в то время, когда авиации ещё не было, считали, что тот, кто думает летать – не говоря уж о том, кто пытается, – человек, без сомнения, ненормальный. Настолько велико было недоверие к возможности человека полететь…»
Умер великий лётчик 18 марта 1980 г., всего лишь два месяца не дожив до своего 90-летия…
Суровый отбор (Командующие воздушными армиями в годы войны)
В ходе начального периода Великой Отечественной войны руководство ВВС Красной Армии столкнулось с проблемой децентрализованного управления, когда на долю армейской авиации приходилось 83 % авиаполков, а на долю фронтовой авиации всего 17 %.
Такое сосредоточение значительных сил авиации фронта в общевойсковых армиях привело к распылению немногочисленных её сил, а также полностью исключило централизованное управление и массированное применение авиации во фронтовых операциях.
То же самое можно сказать и о подчинении ВВС фронта командующему войсками фронта, которое исключало централизованное управление ВВС РККА со стороны их командующего, затрудняло массированное применение авиации на стратегических направлениях. Главный маршал авиации А. А. Новиков вспоминал: «Но авиация – особый вид вооружённых сил. Она не терпит расчленённости своих сил и разобщённости в боевых действиях. Её ударная мощь и результативность, а следовательно, и помощь наземным войскам тем выше, чем сосредоточённее и целенаправленнее её усилия. В войсках же эти аксиомы в то время только-только познавались. На авиацию многие общевойсковые командиры тогда всё ещё смотрели просто как на некую сопутствующую силу, обязанную действовать только в интересах наземных войск и преимущественно локально, то есть в границах, занимаемых этими войсками, и по вражеским объектам, находящимся в этих границах.
