Горькое лето 1941 года - Бондаренко Александр Иванович "AlexPro" (книга жизни TXT) 📗
– Население прибалтийских республик жило гораздо лучше многих других, в особенности России, а теперь они, простите, «права качают». А справедливо ли это?
– Знаете, мир и добрососедство стоят дороже, чем что-либо другое… Конечно, именно союзное финансирование и кооперация усилий преобразили экономику стран Балтии. Вспомним, чем были эти страны в экономическом плане до войны. Не желая никого обидеть, уточню: они были аграрно-сырьевыми придатками Европы. Они поставляли на европейские рынки картофель, свинину, молочную продукцию, рыбу. Если бы ситуация оставалась прежней, что могла бы предложить Прибалтика объединенной Европе, которую раздирают картофельные, мясо-молочные, рыбные, яблочные, винные и прочие сельскохозяйственные войны?.. В том-то и дело, что Прибалтика теперь – это высокоразвитые в научно-производственном отношении страны с научным потенциалом, транспортными коммуникациями, нефтепереработкой и т. д. Откуда все это?
– «Оккупанты», как нас сегодня называют в странах Балтии, создали, откуда же еще?
– Согласен. Не говорю уже о восстановлении того, что было разрушено и уничтожено в ходе Второй мировой войны. А ведь прямой ущерб от войны составлял в Латвии 20, в Литве – 17, в Эстонии – 16 миллиардов рублей в ценах 1941 года. На территории Прибалтики остались от советского времени санатории и пансионаты, предприятия точного машиностроения, тонкой нефтепереработки, до сих пор приносящие прибыль. Были введены в эксплуатацию Игналинская АЭС, Каунасская ГЭС, Литовская ГРЭС, Мажейский нефтеперерабатывающий завод, станкостроительный завод «Жальгирис» в Вильнюсе. Эстонии достался весь новейший рефрижераторный флот СССР.
– Известно, что буквально накануне развала СССР был выстроен современнейший Новоталлинский порт, оказавшийся роскошнейшим подарком для наших эстонских друзей…
– Кстати, накануне распада СССР промышленность в Прибалтике за каждые 5 дней выпускала столько же продукции, сколько за весь 1940 год. Особо надо сказать о формировании кадров научно-технической интеллигенции – ведь именно с ней связаны качество экономического развития, его темпы, инновационные перспективы. Так, в Латвии и в Литве в 1940 году было по 7 вузов с 19,5 тыс. студентов в каждой республике, в Эстонии – 5 вузов и 7 тысяч студентов. Накануне распада СССР эти цифры выглядели так: в Латвии – 10 вузов и 103,3 тысячи студентов, в Литве – 7 и 125 тысяч, в Эстонии – 5 и 45,4 тысячи студентов.
Численность врачей в Литве в 1940 году составляла 2,8 тысячи, а в 1987-м – 15,8 тысячи, в Латвии – 2,5 и 12,8 тысячи, в Эстонии – 1,1 и 7,4 тысячи. Прибалтика при советской власти процветала, и на этой основе пожелаем ей дальнейшего устойчивого и эффективного развития. Но не надо забывать основу этого развития – того, что было создано благодаря её вхождению в СССР в 1940 году.
«Упредить противника в развертывании…»
Юрий НИКИФОРОВ, кандидат исторических наук
Еще в 1991–1993 годах в ряде изданий были опубликованы некоторые из важнейших документов советского Генерального штаба, датируемые осенью 1940 – весной 1941 года, значительно расширившие наши представления о подготовке СССР к возможной войне. Наибольший интерес вызвал документ, названный при первой публикации «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Большинством исследователей он был интерпретирован как план превентивного удара, нанести который руководство Генштаба якобы предлагало И. В. Сталину в мае 1941 года.
Однако известно, что «Соображения…» никогда не были действующим документом, Сталин решительно отклонил предложение Генштаба. Кроме того, некоторые исследователи, на мой взгляд, слишком поспешно согласились считать это тем планом, согласно которому предполагалось открыть военные действия войсками Красной Армии. Ведь все истолкование «Соображений…» Генштаба как плана «упреждающего удара» основано лишь на двух абзацах документа, предваряющих изложение целей и задач, ставившихся перед войсками Красной Армии. В них содержался важный вывод, следовавший из констатации того факта, что Германии не нужна мобилизация: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».
После же перечисления задач, поставленных перед войсками фронтов, предлагалось: «Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле:
1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса;
2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного командования;
3. Скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл;
4. Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу».
Отметим, что в тексте упомянутых выше двух абзацев, как и в остальной части документа, нет прямых указаний на то, что авторы плана имеют в виду открытие военных действий войсками Красной Армии. Слова и выражения «упредить», «атаковать», «нанести внезапный удар» на уровне обыденного языка лишены того смысла, который в них вкладывают исследователи, интерпретируя весь отрывок в целом.
В ходе любой войны войска сторон обмениваются ударами, внезапность которых для противника – важнейшая предпосылка победы, одно из слагаемых военного искусства. Например, в ноябре 1942 года наши войска нанесли по противнику внезапный удар под Сталинградом. Так что атаковать противника, достигая при этом внезапности, можно и в ходе войны. Затруднение вызывает тот факт, что сделать это авторы «Соображений…» предполагали, «упредив» противника в развертывании.
Даже историкам, привыкшим писать о «вероломном и внезапном» нападении Германии, произошедшем 22 июня 1941 года, трудно представить себе, что война могла начаться как-то иначе. Некоторые авторы, приводя цитаты из работ М. Н. Тухачевского, свидетельствующие о наступательных задачах армий прикрытия, пытаются утверждать, что «советская военная наука… считала, что ныне войны не объявляются, а начинаются внезапным ударом». В то же время известно – и это неоднократно подчеркивалось в литературе, – что советские военные теоретики по-разному определяли содержание начального периода войны. Дискуссия по этому вопросу в ту пору еще не была завершена, о чем свидетельствуют публикации 1941 года в военных журналах. Рассекреченные документы предвоенного планирования только подтверждают тот факт, что наше военное руководство исходило из такого представления о начальном периоде войны, в соответствии с которым начало войны и вступление в нее главных сил противоборствующих сторон хронологически не совпадают. Военные действия в этот период должны были вестись ограниченными силами с целью помешать развертыванию основных сил противника.
Кроме того, следует учитывать, что от правильных теоретических представлений значительная дистанция до усвоения или хотя бы знакомства с ними основной массы военных – практиков, чья военно-теоретическая подготовка, что общепризнанно, оставляла перед войной желать лучшего. Рассекреченные материалы декабрьского 1940 года совещания высшего командного состава РККА показывают, что советское военное командование не уделяло рассмотрению вопроса начала войны достаточного внимания. Так, за исключением начальника штаба Прибалтийского особого военного округа генерала П. С. Клёнова, ни один из выступавших на совещании генералов не коснулся этой проблемы. Клёнов безотносительно к обсуждаемому в тот момент вопросу решил высказаться по поводу только что опубликованной книги комбрига Г. С. Иссерсона «Новые формы борьбы» и подверг критике утверждение, что в предстоящей войне начального периода в прежнем его понимании не будет.
