От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945 - Кайзергрубер Фернан
Еще были боксерские поединки, Р. Мархал против Жана Маро, погибшего в автомобильной аварии после войны, тот самый Жан, который мог запеть «Maman, les p’tit bateaux» [19], когда пути нашей роты пересекались с ротой «молодых», и prévot – командир «молодых» мог ответить из строя: «Это мы, «gagas» [20] из 7-й…» Из этого периода вплоть до 23 мая у меня есть еще кое-какие воспоминания!
В тот день мы совершали наш великий исход. Насколько помню, нам стало известно о нем за день до отправки. Всех нас, юнцов или подростков, преждевременно повзрослевших, охватило лихорадочное возбуждение. Знаменательный день, Jour J [21], наконец наступал. Мы были готовы встретить все, что угодно, перетерпеть все, что угодно, но, более всего, преодолеть все, что угодно, дабы победить все на свете, начиная с самих себя.
Все было готово, словно для парада, все упаковано: ранцы, сухарные мешки, подсумки, саперные лопатки, противогазы и комбинезоны химической защиты, оружие, палатки. Мы были готовы отправиться в великое путешествие, которое оставит по себе незабываемые воспоминания у тех, кто вернется, ибо мы знали, что вернутся не все. В товарных вагонах – по 8 лошадей или по 40 человек в каждом [22] – каждый из нас обустраивал небольшой уголок на соломе. Спальные мешки и снаряжение выстроились вдоль стенки или сложены стопками. Эти несколько квадратных метров станут нашим единственным домом на 16 дней. Лошади, их подстилки и фураж – все, включая полевую кухню, боеприпасы и наш провиант, также выдвигались на новую сцену действий.
Вид всей этой, горящей энтузиазмом и говорливой молодежи, столпившейся перед тем, как закроются двери вагонов, пока еще открытые, не мог не вызвать сочувственную улыбку тех гражданских и военных, кто наблюдал за нашим отправлением. А потом… прощальные слова людей, с которыми когда-либо пересекались наши пути, в городе или сельской местности. Эти люди, несомненно сдержанные по природе, более не скрывали эмоций. Они обрушили на нас шквал напутственных слов, и я благодарю их за поддержку. Сами того не подозревая, они помогали нам справиться с неуверенностью.
Плавно, почти без малейших толчков, наш поезд набирал ход, и вокзал исчез из вида. Но даже сейчас мы различали людей, продолжавших смотреть нам вслед. О чем они думали? О сыне, супруге, женихе, которые уезжают вместе с нами? Или о тех, кто однажды уедет точно так же?
Равнины Мекленбурга проносились мимо нас, однообразные, хоть и освещенные солнцем. Путь наш пролегал мимо нескольких полустанков, переездов и, вдалеке, крестьян, которые приветственно махали нам из своих повозок, за ними были их жены или дочери с покрытыми косынками волосами. Пораженные шевронами на наших рукавах, они, должно быть, оставались в недоумении. Что неудивительно, поскольку в то время еще редко можно было видеть иностранных добровольцев. Скоро пейзажи начали меняться каждый день, и мы к этому привыкли, но, несмотря ни на что, с ходом дней и событий, «бургундцам» пришлось делать многое без подготовки, зачастую на грани возможного, в условиях армии – особенно германской.
Глава 3. Путь на Восток: 16 дней на соломе
Оставив Мезериц, наш поезд направился к Швибусу (Свебодзин, Польша. – Пер.), далее через Лиссу (Лешно, Польша. – Пер.), Глогау (Глогув, Польша. – Пер.), Брно, Вену, Шопрон, Будапешт, затем Дебрецен, Пашкани и Яссы, пока не оказывается в СССР. Мы увидели Карпаты и плодородные равнины Бессарабии, множество рек и речек. 28 мая 1942 года проехали через Тирасполь, двигаясь все дальше и дальше, но по-прежнему на восток. Погода была великолепной и оставалась такой на протяжении всего удивительного путешествия. Все время солнечно и действительно очень тепло. Что вскоре побудило нас с несколькими товарищами устроить себе летние квартиры. Примостившись на открытых вагонах с сеном, предназначенным в качестве подстилок для лошадей, мы выдернули из середины несколько тюков и устроили себе нечто вроде жилого пространства на открытом воздухе. Мы проводили здесь все дни и почти все ночи. Тут было куда приятнее и прохладнее, чем в вагонах. Кроме того, спать или просто валяться на тюках соломы значительно мягче. У нас имелся лосьон от загара, который мы купили в войсковой лавке Регенвюрмлагеря незадолго до отъезда и которым мы намазывались, чтобы привыкнуть к палящему солнцу. О чем, хоть и запоздало, потом пожалели, когда, глянув друг на друга, разразились диким хохотом. Два локомотива, тянувшие наш поезд, были явно не электрические, и копоть из их труб быстро превратила нас в трубочистов. Попытки вытереться привели лишь к тому, что мы размазывали смесь сажи с лосьоном по нашим лицам. Недолго думая нашли отличный душ – наливные башни для паровозов. Однако вода из них бьет мощной струей и с большой высоты. Необходимо было быть крайне осторожными, пока один товарищ открывал задвижку при помощи цепи.
Карта Восточной и Центральной Германии, Западной Польши, прилегающих земель Чехословакии и Австрии, показывающая места дислокации легиона, штурмовой бригады и дивизии «Валлония». (Джордж Андерсон, © Helion & Company)
Часто на память приходит мелкая, но комичная подробность. Это способ облегчиться на ходу, когда поезд движется без остановок и когда невозможно больше терпеть. Присев на корточки на подножке, лицом к вагону и крепко удерживаемый своими приятелями, главное действующее лицо шутливо покрикивает на обитателей вагона, которые наклоняются немного ниже, чтобы лучше видеть. Всегда находятся те, кто ожидает своей очереди, усевшись в дверях вагона со свешенными наружу ногами. Этот способ передал нам и даже продемонстрировал – при помощи жестов – немецкий капитан, весьма дородный, но невероятно подвижный. Капитан никак не уронил своего достоинства, поскольку все выглядело вполне естественно. Мы немного посмеялись, включая самого капитана, и взяли себе на заметку, повторения не требовалось.
Однако во время нашего путешествия случалось так много событий, так много смешных моментов, что я больше не могу располагать их в хронологическом или географическом порядке. Я рассказываю о них по мере того, как они всплывают в моей памяти. Например, у нас имелся вечно полуголодный бедолага, который на спор, за время меньшее, чем нужно на написание этого, проглотил 40 сваренных вкрутую яиц, что продавали девушки у вагонов, когда поезд останавливался неподалеку от деревни, города или даже в чистом поле. Кто знает, откуда они пришли? Должен сказать, что чемпиона по поеданию яиц тем же днем пришлось эвакуировать из-за жутких колик и я больше никогда не видел его в легионе! Дальше, на Украине, встречались такие же девушки, женщины или дети, на каждой станции, при каждой остановке. В Венгрии и Румынии они спешили со всех сторон, предлагая нам, в зависимости от региона, шоколад, выпечку – порой весьма хорошую, или бекон. Еще кукурузные оладьи, почти везде крутые яйца, фрукты. С продвижением на восток выбор продуктов становится скуднее, менее качественным, менее аппетитным, однако наши молодые желудки без проблем переваривали все, особенно потому, что мы давным-давно отвыкли от подобного изобилия!
Полевая кухня, установленная на платформе, кормила нас в любой промежуток во время остановки поезда, и то же самое делал сержант-квартирмейстер, который разносил хлеб и товары из войсковой лавки. Разумеется, не обходилось без частой чистки оружия и проверок прямо перед вагонами, на полосе отчуждения. Проводились также особые инспекции, нацеленные на проверку сохранности НЗ – неприкосновенного запаса, и следует отметить, что в результате некоторые из парней были подвергнуты наказанию.
