Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Морозов Мирослав Эдуардович
Наказание за реальные, а не вымышленные проступки последовало сразу вслед за трехсуточным загулом, длившимся с 30 июля по 1 августа (док. № 6.31). Уже через три дня решением Военного совета КБФ Александр Иванович был временно отстранен от должности командира подлодки, а на заседании парткомиссии получил строгий выговор с предупреждением и занесением в учетную карточку (док. № 6.30). За этим последовали подготовленные в штабе бригады представление на демобилизацию и досрочная аттестация (док. № 6.32, 6.33). Но и после этого командующий КБФ адмирал В. Ф. Трибуц, которому имя Маринеско к тому времени, несомненно, уже было хорошо известно, не стал увольнять его с флота, а ограничился лишь понижением в воинском звании и переводом в другое соединение (примечание к док. № 6.32).
Следовало ли проявить к офицеру какой-то особый подход с учетом былых заслуг? Да, следовало, и с нашей точки зрения он и был проявлен – ведь Маринеско могли просто уволить со службы и отдать под суд, поскольку совершенные им деяния четко подпадали под статьи тогдашнего Уголовного кодекса. Ничего этого сделано не было. Согласно рассказу Маринеско Крону, после всего этого он сгонял на «форде» из Либавы в Москву, где встречался с самим наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым. Видимо, слухи об этом еще в 60-х гг., то есть до публикации первого издания книги Крона, достигли ушей самого Николая Герасимовича, который в своей статье (док. № 7.4) прямо опроверг факт личной встречи с офицером. Да и что тот мог сказать наркому? Просить или требовать награждения его званием Героя? В очередной раз неискренне признать свои ошибки и дать заведомо невыполнимые обещания исправиться? Для чего? Чтобы прослужить лишних неделю-две до следующего крутого загула? Это не имело практического смысла, и потому в реальной жизни «оболганный и несправедливо наказанный» Маринеско подал рапорт на увольнение по собственному желанию, который с учетом его болезненного состояния был немедленно удовлетворен (док. № 6.36). Впрочем, добровольность принятого решения нимало не мешает многим публицистам и журналистам до сегодняшнего дня утверждать, что Александр Иванович был незаслуженно уволен по чьей-то злой воле. Создатели снятого в 2008 г. документального фильма «Александр Маринеско» пошли еще дальше, поставив в дикторский текст такую фразу: «В ноябре 1945 г. его (Маринеско. – Сост.) увольняют с Военно-морского флота за халатное отношение к службе и аморальное поведение и понижают в звании до старшего лейтенанта, в должности – до командира тральщика». Правда, как можно понизить в должности до командира тральщика, одновременно уволив с флота, авторы фильма не поясняют.
К сожалению, так случилось, что составителям сборника удалось найти очень мало документов, освещающих жизнь «подводника № 1» после увольнения с военной службы. Все найденные и заслуживающие доверия факты сведены нами в приложение № 1 – хронологию жизни героя. Будем надеяться, что ряд материалов об этом периоде его жизни пополнит последующие издания труда. Хотя эти факты и не имеют прямого отношения к боевой карьере Александра Ивановича, при помощи их, возможно, удалось бы пролить свет на многие примечательные, но не до конца ясные моменты. Например, проходил ли Маринеско медицинское обследование при увольнении или сразу после увольнения со службы, и если да, то какой диагноз ему был поставлен? Если он проходил какой-то курс лечения, то какой, когда и где? Какими были его служебные характеристики в период работы на судах Балтийского государственного морского пароходства? Что стало причиной и кто был инициатором увольнения оттуда? Все это помогло бы составить независимое от флотских инстанций мнение о состоянии здоровья и трудовой дисциплине нашего героя. Но эти документы пока не введены в научный оборот никем, включая родственников и апологетов Александра Ивановича, что дает пищу для подозрений, что и в них могут содержаться факты, отнюдь не украшающие народного героя.
Ощущение это усиливается при знакомстве с теми немногочисленными свидетельствами, которые лежат на поверхности. В частности, дело об осуждении Маринеско в декабре 1949 г. к тюремному заключению сроком на три года. В своем романе А. Крон довольно подробно, со слов Маринеско, повествует о его конфликте с директором Института переливания крови и той, выражаясь современным языком, «подставе», которую он организовал своему завхозу. Допустим, что все сказанное Александром Ивановичем было чистой правдой. Но осудили Маринеско не только за хищение торфяных брикетов и присвоение принадлежащей институту кровати стоимостью 543 рубля. В деле также фигурировали три прогула без уважительных причин, допущенные в течение одного лишь ноября 1949 г. Следует подчеркнуть, что на тот момент продолжали действовать статьи указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Судить уголовным судом за прогулы в Советском Союзе перестали лишь в 1956 г. На основании действовавших на тот момент законов и было произведено осуждение. Но что остается непонятным, так это линия поведения самого Маринеско. Обычно при возникновении сложных отношений с руководством человек стремится сменить место работы, а при невозможности сделать это старается вести себя безупречно. Александр Иванович же вместо этого допускает три прогула в течение месяца. Что это? Недооценка опасности или привычка к определенному стилю жизни, которая стала сильнее инстинкта самосохранения?
Так или иначе, но Маринеско был осужден и отправлен в лагерь, но за примерное поведение освобожден, не отсидев и двух лет. Судя по твердому и аккуратному почерку его писем к жене, продемонстрированных в вышеупомянутом документальном фильме, на зоне он не был сломлен ни духовно, ни физически. После освобождения работал в топографической экспедиции, а после смерти Сталина по небезызвестной «бериевской амнистии» судимость с него была снята. Это не только открыло дорогу для возвращения в Ленинград, но и дало надежду на восстановление в кадрах ВМФ. Как это ни покажется парадоксальным, но, став военным моряком не по доброй воле, Александр Иванович, пока служил, мечтал о жизни на гражданке, но после увольнения в запас, если верить признаниям, сделанным им А. Крону, стал скучать по службе на подлодках.
О попытке восстановиться на флоте публицисты и журналисты упоминают крайне редко, пишут о каких-то малозначительных деталях, но не дают ответа на главный вопрос: почему это «второе пришествие» так и не состоялось? Ссылки на «бдительный политотдел» малоубедительны – люди там за прошедшие после войны годы сменились, имя Маринеско там было мало кому известно, если известно вообще. Несомненно, что направление призванного на сборы офицеров запаса Александра Ивановича на должность дублера командира «эски» состоялось не случайно, а благодаря протекции старого товарища – бывшего комдива 26-го ДПЛ, а тогда начальника штаба 17-й дивизии подлодок Балтфлота капитана 1-го ранга Е. Г. Юнакова. Ответ на поставленный нами вопрос содержит аттестация, подписанная командиром 156-й бригады контр-адмиралом Н. И. Морозовым (док. № 7.1). Документ для нашего героя весьма нелестный, а потому необходимо пояснить, что Николай Иванович Морозов на протяжении всей войны с первого ее дня был командиром дивизиона «малюток» Северного флота и в качестве обеспечивающего участвовал в 23 боевых походах (более чем в четыре раза превзошел по этому показателю «подводника № 1»), неоднократно участвовал в торпедных атаках, в том числе и успешных, высадках разведгрупп, форсировании минных полей, бывал под бомбежками – одним словом, был настоящим морским волком. Его питомцы И. И. Фисанович и В. Г. Стариков стали Героями Советского Союза, причем задолго до того, как кому-либо стало известно имя Маринеско. Сам Морозов за время войны был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского и Нахимова 2-й степени, так что не доверять мнению этого заслуженного боевого офицера у нас оснований нет. Не смогли не посчитаться с данной оценкой и те, кто пытался помочь «подводнику № 1» восстановиться на флоте. В результате Маринеско вернулся в Ленинград и продолжил работу на номерном заводе по производству радиодеталей «Мезон», куда устроился еще в июле того же 1953 г.
