Бомба для дядюшки Джо - Филатьев Эдуард Николаевич (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
«Игорю Васильевичу понадобилось всего несколько дней, чтобы решить этот вопрос».
Так в самый разгар «экспериментальной отработки первой атомной бомбы в мае 1948 года» в КБ-11 появился Николай Леонидович Духов, знаменитый конструктор тяжёлых танков «ИС» («Иосиф Сталин»), получивший за их создание звание Героя Социалистического труда. У главного конструктора советской атомной бомбы появился ещё один надёжный и весьма компетентный сподвижник. Юлий Борисович Харитон впоследствии писал:
«О лучшем помощнике, чем Духов, нельзя было даже мечтать. Он — истинный, от природы, конструктор… Его конструкторская гениальность — врождённая».
Впрочем, бывали кадровые ситуации совсем иного рода. Об одной из них поведал физик Михаил Григорьевич Землянов. Как-то в отдел Лаборатории № 2, которым руководил М.И. Певзнер, попросился на работу человек с очень непростым характером. Курчатов дал согласие на его перевод. Однако коллектив отдела взбунтовался. Все были категорически против появления нежелательного «чужака» и стали просить своего шефа доложить об этом Игорю Васильевичу:
«Певзнер согласился, но с условием, чтобы в этой встрече принял участие парторг Землянов.
Курчатов выслушал Певзнера и попросил меня более подробно изложить существо вопроса. Я сказал, что я молодой парторг. Лично этого человека не знаю. Но поддерживаю решение собрания, поскольку коллектив очень работоспособный, в нём нормальные взаимоотношения; приход нового сотрудника может существенно ухудшить рабочую атмосферу.
Игорь Васильевич сидел за столом и смотрел на меня. Затем встал и, подбрасывая бороду, сказал:
— Вот что, молодой парторг! Иди и передай научным сотрудникам, что у меня здесь не рыболовецкая артель. Митинговать я не позволю!
Я поблагодарил, вышел из кабинета и рассказал о нашем разговоре своим коллегам.
Игорь Васильевич высказал свою позицию решительно и со всей ясностью. Возражения исключались.
Однако новый сотрудник так и не был переведён в нашу группу».
Игорь Курчатов демонстрировал перед сотрудниками твёрдость характера необычайную. Но когда над физиками-ядерщиками начинали сгущаться тучи, его поведение резко менялось. Борис Дубовский писал:
«Если случались неприятности и аварийные ситуации, Игорь Васильевич всю ответственность брал на себя. Это требовало немалого мужества и личной храбрости. Никто из сотрудников Курчатова не был необоснованно обвинён, и никто не пострадал».
Плутоний и водородная бомба
5 июня 1948 года на заседании Спецкомитета рассматривался вопрос «О дополнении плана работ КБ-11». Его поставили в связи с тем, что первоначальный (его называли «пушечным») вариант атомной бомбы давно отвергли, а советские физики окончательно перешли на американский вариант — с применением имплозии или «взрыва во внутрь». Кроме этого Курчатов дал своей команде задание подумать над другим (более мощным) видом оружия, о котором тоже разузнали наши разведчики. Вот как это отразилось в строках июньского постановления Спецкомитета:
«1. Обязать КБ-11 (тт. Харитона и Зернова):
а) произвести до 1 января 1949 г. теоретическую и экспериментальную проверку данных о возможности осуществления конструкций «РДС», «РДС-3», «РДС4», «РДС-5» и до 1 июня 1949 г. — «РДС-6».
в) разработать к 1 января 1949 г. на основе имеющихся предварительных данных эскизный проект «РДС-6».
2. Для разработки «РДС-6» обязать КБ-11 (тт. Зернова, Харитона) организовать в составе КБ-11 специальную конструкторскую группу из 10 человек научных работников и 10 человек инженеров-конструкторов».
Под мало кому понятным индексом «РДС-6» подразумевалась водородная бомба.
И ещё Спецкомитет очень волновало так называемое «явление „НВ“», то есть «неполный взрыв» или взрыв с пониженным энерговыделением. Он вполне мог произойти из-за преждевременного возникновения цепной реакции. В две половинки атомного заряда, ещё не успевших сойтись и создать необходимую для полновесного взрыва критическую массу, могли проникнуть посторонние нейтроны. В результате цепная реакция начнётся раньше времени, и вместо мощного взрыва получится хлопок, «пшик».
Вот почему члены Спецкомитета потребовали от работников КБ-11:
«д) произвести проверку и сравнение всех имеющихся расчётных материалов по явлению „НВ“ и представить к 1 августа 1948 г. заключение по дан ному вопросу».
Через пять дней Сталин подписал представленный Берией документ, который обязывал физиков-ядерщиков приступить к разработке нового вида атомного оружия — РДС-6 (водородной бомбы). Особым пунктом в постановлении оговаривалось предоставление научным работникам «в первоочередном порядке» четырёх квартир в Москве и трёх комнат. Одна из комнат выделялась «кандидату физико-математических наук Сахарову А.Д…».
Началось создание советской водородной бомбы.
Анатолий Александров вспоминал:
«Первое, что я знаю по водородной бомбе — это совещание, на котором присутствовало 8 человек народу, в том числе и я. И на котором Ландау доложил идею термоядерной бомбы. То есть, если поджечь дейтериево-тритиевую смесь, то можно получить термоядерный взрыв.
Ванников собрал совещание. Там были Игорь Васильевич, Семёнов, Харитон, Тамм. По-моему, Зельдович был. Ну, по-видимому, совещание было созвано для того, что перед таким крупным шагом Ванников хотел заручиться гарантией, что никто из учёных не заорёт потом против.
Это было у меня в институте. И Ландау рассказал «идеологию» термоядерной бомбы. Мы послушали и сказали, что «да, это вещь, которую стоит реализовать»…
Я сейчас точно не помню, кто был в этом деле замешан, потому что там ограничения же были в общем страшные: кто к этому допускается, кто к этому не допускается. И иногда да. же понять было нельзя, кто что делает на самом деле. Бывали такие поручения, про которые никто не знал, кто это делает».
Главные физики страны Советов прекрасно знали, что для создания водородной бомбы нужно иметь бомбу атомную. А чтобы создать её, требовался плутоний. В необходимом количестве. Вот почему почти всю весну и часть лета 1948 года Курчатов провёл на Урале.
В начале июня он, а также директор комбината № 817 Музурков и главный инженер Славский отправили Ванникову в Москву секретное сообщение. Начальник ПГУ ставился в известность, что…
«… 10 июня с.г. в 19 часов после закладки в реактор 72 600 кг урана началась цепная ядерная реакция…
Просим доложить т. Берия Л.П…».
Иными словами, промышленный уран-графитовый «котёл», который на зарубежный манер стали называть «реактором», заработал!
Именно тогда и произошёл забавный курьёз, о котором рассказал Анатолий Александров:
«Когда пускали первый из больших котлов, Игорь Васильевич очень боялся, что не хватит средств регулирования, и поэтому распорядился, чтобы вставить дополнительные поглотители. Их делали так: брали трубы алюминиевые и туда набивали, на. сыпали борной кислоты. Потом трубы заваривали и ставили в реактор.
Их назвали «хивс'ы». «Хивс'ы» — это было такое не очень приличное название: хреновина Игоря Васильевича
Когда начали работать на мощности, вдруг первый «хивс» с ужасным грохотом взорвался. Оттуда вылетел сразу такой туман, мгла образовалась в центральном зале. Это вся борная кислота, причём всёэто было уже радиоактивное, всё это оттуда вылетело. Остановили это дело. И допёрли, что это же борная кислота, а не борный ангидрид. А в борной кислоте кристаллизационной воды до чёрта Там, значит, получилась гремучка из-за радиолиза, и эта гремучка рванула
Мы тогда эти «хивс'ы» выбросили к чертям».
19 июня 1948 года промышленный ядерный реактор вывели на проектную мощность! По словам Анатолия Александрова, ситуация на уральском комбинате № 817 складывалась необыкновенная:
