А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Разговор между Калининым и Резниковым, который явился в компании некого Петра Аркадьевича Столпнина, происходил прямо в кабинете Калинина. Окна, которого выходили на оживленную городскую улицу. Сейчас по ней сновало взад вперед много народу. Автомобили, то двигались в обоих направлениях, то остановленные сигналом красного цвета ожидали возможности приступить к движению. В это время пешеходы ускоряли шаги по прямоугольникам белого цвета, что были нанесены на асфальт, специально для этой цели. Хорошая погода здорово помогала объемному многолюдью, впрочем, и при плохой погоде улица никогда не оставалась безлюдной.
Как раз об этом и подумал сейчас Калинин. Резников одетый в вызывающий костюм светлого покроя, с двумя большими печатками на пальцах, сидел напротив Калинина, положив ногу на ногу. Аккуратно коротко подстриженный и вальяжно веселый, с легким шлейфом от выпитого вина, он внимательно слушал Калинина, пока не озвучивая своего мнения.
Петр Аркадьевич Столпнин по неизвестным для Калинина причинам представлял из себя угрюмую противоположность Резникову. Зачем был нужен маскарад, тоже оставалось непонятным для Калинина. Он прекрасно видел, что перед ним, ни кто иной, как поручик Выдыш, но спрашивать об этом Калинин не посчитал нужным.
— Нельзя Дмитрий Владимирович — произнёс Резников и стукнул печаткой по гладкой полировке стола.
— От чего же нельзя? — просто спросил Калинин.
— Такие дела не решаются подобным образом. Другие силы задействованы здесь и ты Дмитрий Владимирович, это уже должен понимать.
Калинин тяжело выдохнул. На самом деле он хорошо понимал, о чём говорит Резников и ещё лучше понимал, чувствовал, что Резников прав на всё сто процентов. Только мысль о запланированном убийстве ещё не обрела в его сознании твердой почвы. Долгие годы службы противились данному решению, но Резников и без того был достаточно терпелив. Время, по всей видимости, не находилось в положение спринтерского забега, но уже сам Калинин не хотел долго ждать, изводить этим самого себя. Терпение подходило к концу, сочеталась в этом с настроением Резникова. Новая роль привлекала к себе всё больше и больше. Нужно было решиться, и Резников с Выдышем были здесь именно для этого.
— Я хорошо знаю, что заботит тебя Дмитрий, но поверь мне, что ничего осложняющего наши дела не произойдет — произнёс Резников.
— Смешно, уж кому, а Дмитрию известно, что ему ничего не грозит. Сам вел следствие по делу Афанасьева, так что устроим всё. Просто смешно переживать о таких пустяках — Петр Аркадьевич говорил с лицом полного непонимания, позиции Калинина, хотя сам Калинин был очень далек от переживаний на эту тему.
Он действительно знал, что последствия, которые возникнут вслед за бездыханным телом Степана, будут легко преодолимы. Нет не это, а сам шаг. Реальность мира за окном, с людьми, с автомобилями, простыми надеждами, глупыми разговорами — всё же сильно отличалась, от мира Резникова и того же Петра Аркадьевича. Только в этом лежала преграда, ещё где-то на самом дне сознания всё же барахтались остатки совести, но они уже не могли влиять на хозяина и лишь доставляли некоторые неприятные неудобства.
— На счет уголовного дела я не переживаю.
— Боишься не справиться, подобно Степану.
Наконец-то Резников произнёс главный вопрос. Он то и находился на границе реального и того, что за ним. Сделать шаг — принять на себя ношу с которой не справились в короткий срок уже два человека. Хоть Калинин и был уверен в себе, как никогда, но дурное чувство предательского сомнения продолжало напоминать ему о себе, доставляя весь спектр переживаний подобной гадости внутри себя.
— «Дороги назад не будет» — это был последний барьер.
— «Хотя и сейчас мне нет дороги назад, вряд ли Резников оставит меня, пока не убедится в том, что я превратился в остывший труп» — следующая мысль делала предыдущую бесполезной, доказывая, что уже сейчас у него нет никакого выбора, и размышлять, нужно было гораздо раньше, если вообще когда-либо было возможно.
— Все же было бы проще нейтрализовать Емельянова законным способом — ещё раз предложил Калинин.
— Нечего распускать сопли. Обычное дело, как говорят сейчас, только бизнес и ничего личного. Тем более повторяю, что это единственно возможный вариант. Рассуждать здесь глупо — ответил отказом Резников.
Какое-то время они молчали. Калинин второй раз стоял у окна. Гости сидели за столом. Резников несколько раз отхлебнул из своей позолоченной фляжки. Петр Аркадьевич не участвовал в распитии, он что-то рисовал обычной ручкой на чистой обратной стороне одного из многочисленных листков, которых с избытком было на столе Калинина.
— Возможность не справиться с делом существует всегда. На то оно и дело, а если учесть важность этого дела, то твои переживания мне даже нравятся. Честный подход всегда трогает. Недомолвки — недосказанность, лишь мешают. Степан не смог справиться, потому что был не готов. Можно сказать, что он был промежуточным звеном. У меня было куда больше надежды на Афанасьева, но он сломался неожиданно. Степан же был лишен времени, поэтому они нашли к нему подход так быстро. Он не осознавал — зато они были наготове. Степан попался на обычную удочку. Слабость они всегда ищут внутри. Затем проводят необходимые действия.
— Думаю, что со мной им не будет так просто, как с несчастным Степаном — уверенно ответил на доводы Резникова Калинин.
— Уверен в этом — поддержал Калинина Резников. Петр Аркадьевич утвердительно кивнул головой.
— До встречи в субботу. Встретимся в том же месте, что и в прошлый раз.
— В ресторане «Славянский торг».
— Да, именно в нём. Там шикарно готовят рыбу. Я знаете много лет, — всё моё далекое детство провел на юге, совсем рядом с очень известным и тёплым морем.
— Резников улыбнулся. Выдавил из себя улыбку и Петр Аркадьевич Столпнин. После этого они горячо пожали руки Калинину, и вышли из кабинета.
— Подождите, я позвоню дежурному — крикнул им вдогонку Калинин.
— Ну, что ты Дмитрий Владимирович — усмехнулся Резников.
— Да, конечно, просто забываю по привычке.
— Ненужно ничего забывать. Весь мир лежит перед нашими ногами — засмеялся Резников, и от этих слов Калинин почувствовал приятное томление внутри себя.
— Весь мир лежит перед нашими ногами — повторил он сам себе, не успел вытащить из пачки сигарету, как появился Гопиенко.
— Что у тебя с делом Михайлова? — спросил Калинин.
— Ничего нового — ответил Гопиенко.
— Ты чем вообще занимаешься, о чем ты думаешь, кроме своих дебильных игрушек в телефоне.
— Я работаю Дмитрий Владимирович.
— Вижу я твою работу.
Калинин вытащил сигарету из пачки с хорошо известным всем верблюдом, открыл окно, но в последний момент передумал, оставив Гопиенко в одиночестве, вышел из кабинета. Быстро спустился по лестнице и с наслаждением закурил стоя на крыльце.
— «Весь мир лежит перед нашими ногами» — снова появилась в его сознании приятная мысль, которая настоятельно требовала, чтобы её, как можно скорее перевели из состояния неопределенности в состояние полной фактической реальности.
4
Может, если бы не было дождя, то всё пошло бы по-другому. Степан несколько раз думал об этом. Основания под собой подобные размышления не имели — но она появилась из дождя. Ему показалось, что она просто материализовалась из этого влажного тумана с очень плотным маревом, которое окутало в этот день собою всё вокруг — здания, людей, землю.
Он не мог поверить своим глазам. Только — это была она. Сидела на обыкновенной лавочке возле супермаркета, в который Степан по обыкновению заходил за продуктами. Он ещё удивился, не сразу узнав её. Подумал: зачем девушка сидит прямо под дождем, на мокрой лавочке, совершенно забыв о существовании зонта. Её волосы были влажными, маленькие капельки прозрачной и чистой дождевой воды, изящно переливаясь, стекали с волос на слегка покрасневшие щеки, оставались волнующим трепетом на ее длинных, необычно привлекательных ресницах, а те, в свою очередь, были неразделимы с глубиной красивых, выразительных глаз, от которых Степан уже не мог оторвать свой взгляд, и еще до конца не верил в случившиеся чудо. Но Соня была перед ним, была близко, и ему казалось, что, не смотря на поглотившую всё вокруг влажность, он чувствует её тепло, слышит, как стучит её сердце, а собственное сердцебиение, не спрашивая его ни о чем, старается подстроиться под каждый удар сердца Сони. Она же смущенно улыбалась, она была в легкой куртке, обычной юбке, с белой сумочкой в руках, которая не сочеталась цветом с курткой. Он замер, не знал, как поступить, мелькнуло сомнение, на микронную долю испугался, — может похожая девушка?
