Осетинские народные сказки - Автор неизвестен (электронные книги без регистрации TXT) 📗

— Не беспокойся, — обрадовано отвечает алдар. — Все это будет приготовлено, пусть не будет у тебя другой заботы и печали.

Тотчас же он призвал к себе своих людей, на которых больше всего надеялся, и приказал:

— Вот нашему доброму гостю, благодаря которому мы теперь видим свет и живем в безопасности, нужно семь буйволиных освежеванных туш и семь буйволиных бурдюков, наполненных водой. Завтра утром все это должно быть доставлено под дерево орлицы в лесу.

В тот же день все это было заготовлено и доставлено под дерево орлицы. Авзонг-Цауайнон и алдар распрощались друг с другом. Он прибыл на место и застал там людей алдара. Орлица приказала сложить на себя с одной стороны семь буйволиных туш, а с другой — семь бурдюков, а самого Авзонг-Цауайнона усадила между ними. Он поблагодарил людей, распрощался с ними, и они тоже поблагодарили его.

Перед полетом орлица наказала Авзонг-Цауайнону:

— Смотри, не пугайся! Каждый раз, когда мы станем подниматься в один из подземных миров, я буду поворачиваться своим клювом к тебе и издавать клекот, и ты бросай тогда в мою пасть по буйволиной туше и выливай бурдюк воды.

После этого орлица поднялась и полетела. Она летела кругами и с каждым кругом поднималась в очередной подземный мир. Когда она издавала клекот, Авзонг-Цауайнон бросал ей в пасть буйволиную тушу, а затем выливал бурдюк воды. Так они достигли земли, и над семью подземными мирами орлица издала клекот. Авзонг-Цауайнон бросил ей в пасть последнюю буйволиную тушу, вылил бурдюк воды и понял, что доставлен на светлую землю, что находится над семью подземными мирами.

Когда орлица проглотила последнюю буйволиную тушу и запила бурдюком воды, Авзонг-Цауайнон срезал кусками мясо со своей ноги и сунул его орлице в пасть, сказав, что это тоже куски от буйволиного мяса.

Орлица сразу почувствовала вкус человечьего мяса и подумала: «От восторга, что он прибыл на родину, он отхватил мясо своей ноги и засунул его мне в пасть». Она задержала эти куски мяса в углах своей пасти. Покружилась-покружилась, подобно аэроплану перед посадкой, и опустилась на землю. Авзонг-Цауайнон сошел с орлицы, обнял ее за шею и сказал ей:

— Я ничем не могу отплатить тебе за твое добро. Ты оказала мне неоплатную услугу. Благодарю тебя.

— Что это ты сунул мне напоследок в пасть? — спрашивает его орлица.

— Не знаю, каким-то образом остались еще куски мяса, и я бросил их тебе в пасть, — ответил он.

— Не-ет, — сказала орлица. — Если ты доволен мною, то скажи мне правду.

И тогда он сказал ей:

— От восторга, от благодарности к тебе я отрезал мясо со своей ноги и сунул его тебе в пасть.

— Так-так, — сказала орлица, — я это знала, потому-то тебя и спрашиваю. Ты накормил меня этим мясом, но как теперь сам себя чувствуешь?

— Ничего мне не будет, — ответил он. — Ноги мои поправятся, мясо снова нарастет.

— Ну, тогда попробуй пойти, — сказала ему орлица.

Авзонг-Цауайнон, сгорбясь прошелся еле-еле, и орлица ему говорит:

— Вернись-ка обратно и ляг на земле вот тут!

Авзонг-Цауайнон вернулся к орлице и растянулся около нее на земле.

— Я не съела эти куски мяса, — сказала ему орлица. — Я должна прилепить их к твоим ногам, на свое место.

Она слюной своей прилепила их на прежнее место, и ноги его оказались в семь раз лучше, чем они были до этого. После этого они обнялись, поблагодарили друг друга, и орлица сказала ему:

— А теперь ты сам знаешь, куда тебе нужно идти. Счастливого тебе пути, да даст тебе бог, чтобы труды твои не пропали даром! Иди теперь!

— Сначала ты улетай, — сказал Авзонг-Цауайнон орлице, — чтобы я видел своими глазами, что провожаю тебя в счастливый путь.

Орлица улетела. А Авзонг-Цауайнон стал раздумывать:

— Родину-то свою я нашел, но не знаю, в какую сторону теперь идти, куда мне направиться?

И бог единый, кому нет равного, направил его в ту сторону, где находилась его жена. Шел он, шел и дошел до чабана-подростка. Чабан то пел, то плакал. Авзонг-Цауайнон спрашивает его:

— Что с тобой, почему ты временами поешь, а временами плачешь? Что это за диво?

— Эй, — сказал чабан, — в нашем селе происходит вот что: два товарища похитили дочь великана. До сих пор из-за нее они между собой не ладили, а теперь один из них назвал ее своей сестрой, а другой женится на ней. Сегодня день свадьбы, и я распеваю песни, потому что я тоже наемся там, а плачу я потому, что не могу бросить своих овец и принять участия в пире.

— Не горюй из-за этого, добрый юноша! — сказал ему Авзонг-Цауайнон.

Он снял с пальца кольцо своей жены, завернул его в платок и сказал чабану-подростку:

— Вот тебе платок, не разворачивая его, заскочи с ним в ту комнату, где находится невеста, и вручи его ей, а сам быстро вернись сюда! За своих овец не беспокойся, я не позволю сесть на них даже птичке. После этого мы вместе погоним овец и в пире примем участие, и накормят тебя.

Подросток-чабан быстро побежал в село. Никто на него не обратил внимания, и он ухитрился пробраться в ту комнату, где снаряжали невесту. Он вручил невесте, дочери великана, платок. Она удивилась, развернула платок, признала свое кольцо и взволнованно спрашивает его:

— Кто дал тебе это кольцо?

— Я — чабан, — ответил он ей. — Пришел ко мне такой-то человек, вооруженный луком и прочим, и спросил меня, почему я то песни пою, то плачу, заливаюсь слезами. Я рассказал ему об этой свадьбе и пиршестве. И вот он мне это и дал.

Когда дочь великана, невеста, услыхала эту новость, она покатилась со смеху, а подросток выскочил и быстро очутился около своих овец. Авзонг-Цауайнон сказал ему:

— Вот теперь погоним твоих овец. Загони их в дома тех, кому они принадлежат, а сам поспеши на пир!

Чабан-подросток погнал овец к их хозяевам, а Авзонг-Цауайнон во всеоружии направился на свадебный пир. Он вошел, никто его не признал, но приветствовали его, как гостя, и подвели к приглашенным на пир. Стали рассаживаться за столы. Попросили сесть и гостя, но он отказался.

— Выслушайте меня! — обращается он к людям.

Они выслушали его. Он рассказал о своих злоключениях, с самого начала и до этого дня. Люди не поверили ему, а два товарища стали отказываться, говорили, что они его не знают. Жена же его от восторга стала танцевать, приговаривая: «Выхожу замуж!» — потому что она уже знала, что никто другой больше на ней не женится.

А Авзонг-Цауайнон предложил собравшимся:

— Если вы не верите, то рассудите нас как-нибудь.

Люди сказали ему:

— Мы не можем взять на себя решение вопроса, их двое, а ты один.

Тогда Авзонг-Цауайнон сказал им:

— Я не прибегаю к силе, но сам я вынесу одно решение, а вы дайте мне на это свое согласие, окажите мне такое доверие.

— Скажи нам, каково твое решение, — сказали люди, собравшиеся на пир. — Если оно покажется нам правильным, мы дадим тебе свое согласие.

И он им сказал:

— Я пущу вверх стрелу из своего лука, и мы втроем станем вместе. Пусть стрела уйдет вверх одна, и если я обвиняю их ложно, то пусть она одна и вернется и поразит меня в голову. Если же они отреклись от меня, забыв оказанное им мною добро, то пусть стрела превратится в две стрелы, и пусть они поразят их в головы! Если вы согласны с таким моим решением, то дайте свое согласие, а от применения силы я отказываюсь.

— Мы согласны с таким твоим решением, — сказали ему люди.

Подвели к нему обоих его товарищей, а люди стали кругом на некотором расстоянии от них. Авзонг-Цауайнон снял с плеча лук, вложил в него стрелу и пустил ее вверх. Стрела ушла так высоко, что ее не стало видно. Люди смотрят вверх и видят: вверху стрела превратилась в две, и эти две стрелы разбили головы обоим предателям. Оба были убиты.

Тогда люди сказали, что они предатели, и тела их обесчестили, так как они изменили данной клятве.

После этого устроили пир. Дочь великана тоже поведала народу:

— Вот это мое кольцо, оно было у него, и доставил его мне чабан-подросток, он тоже наш свидетель.