Мифы индейцев Южной Америки. Книга для взрослых - Автор неизвестен (библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Не могу, — отвечала та, — я заболела.
Мать подумала про себя, что дочь слишком много занималась любовью, но тут заметила клитор и рассердилась. Обвязав ей пояс верёвкой, она повела дочь к реке, а клитор тащился сзади по земле. Какой-то мальчик решил, что ползёт змея, и уже приготовил свой лук, но мать успела его остановить.
— Разве не ясно, что это не змея, а клитор моей дочери, который вытянул зять! — отчитала старуха мальчишку.
На пляже она расстелила солому, положила сверху циновку и велела дочери лечь.
— Не вопи! — приказала мать и отсекла клитор ударом бамбукового ножа.
Однако боль была так сильна, что молодая женщина вскрикнула и потеряла сознание. А отрезанный клитор превратился в анаконду и скрылся в воде.
Старуха опрыскала дочь, чтобы та очнулась. Несчастная была вся в крови и мать принялась её мыть. Привела её домой, уложила в постель, и через шесть дней дочь более или менее поправилась.
— Плохой у тебя муж, — заключила тёща, — брось его!
35. Хозяйка вод и хозяйка мёртвых
Месяц влюбился в обеих сестёр, но пошла за него только старшая. Впрочем, и ей он вскоре же разонравился: жене до смерти надоело каждый вечер искать у мужа вшей в голове.
Однажды месяц обнаружил в лесу плодовое дерево. «Мне бы помощниц!» — подумал он.
— Мы здесь! — ответили сестры.
Месяц залез на дерево и стал бросать плоды вниз, а женщины их подбирали и ели. Плоды оказались особенные — от них пьянеют и засыпают. Подождав, пока сестры заснут, месяц слез и пошёл по лесу искать «цветок вдовы». Этот цветок распускается на некоторых лианах и распространяет удивительный аромат. Вернувшись к подножью дерева, месяц раздвинул обеим женщинам ноги и для начала вытащил из лона у каждой зубы пираньи. Но только он собирался положить на место зубов благоуханные лепестки, как раздался оглушительный птичий крик. Месяц испугался и снова залез на пальму. А жаль — ведь как сладко пахли бы сейчас женщины!
Сестры проснулись и почувствовали, что в вульвах у них нет больше зубов.
— Где моя погремушка? — возмутилась старшая, подняла глаза к вершине дерева и в бешенстве принялась бить ногой по стволу. Чем сильнее била, тем быстрее росло дерево. Убедившись, что месяц оказался достаточно высоко и не сможет слезть, сестры ушли.
Бедняга просидел на дереве несколько дней. «Хоть бы зверь какой-нибудь появился!» — подумал он, наконец.
Тут же по веткам запрыгала обезьяна. Она принялась поедать плоды и заснула. Слюна текла у неё изо рта и превратилась в лиану, по которой месяц спустился на землю.
Возвращаясь домой, месяц ставил ловушки на птиц, пряча в каждой колючку.
— Не проверить ли тебе птичьи силки? — обратился он к тестю, едва войдя в дом.
Вернулся тесть, охая и ругаясь: все руки в занозах! Дочери принялись врачевать отца, а месяц думает: «Пусть меня позовут!». Тут же позвали.
— Ложись, — говорит он тестю, — да не сюда, а ни подстилку из коры!
Тесть лёг, а месяц как крикнет:
— Превратись же в тапира!
Тот превратился и подбежал, поднимая облако пыли. Этот след виден поныне, европейцы называют его Млечный Путь.
— А что я буду есть? — прокричал тапир, убегая.
— Листья станешь жевать, грязь солёную лизать будешь! — отвечал месяц.
— Впрочем, — добавил он, — это все для простых тапиров. А сам ты замрёшь недвижим, а если вдруг шевельнёшься — вся земля задрожит! Никто не посмеет к тебе приближаться, кроме сильных шаманов вроде меня. Шаманы же станут пить волшебный отвар, обретут новое зрение и смогут лицом к лицу говорить с тобой!
Потом месяц принял облик красивого длинноволосого юноши и стал по ночам посещать обеих сестёр. Жена не узнала бывшего мужа. Женщины решили мазать лицо любовника сажей, но тот каждый раз умывался и отличить его от других мужчин наутро не удавалось. Однако тёмный плодовый сок смыть не удалось — все и увидели, что это месяц. Старшая сестра отказалась от него наотрез, а младшая хоть бананового пива дала.
Однажды пошли все купаться — а воды нет. Воду спрятал моррокой, птица вроде вороны. Месяц пошёл в заросли бамбука и давай их рубить — на месте зарослей забурлил широкий поток. Старшая сестра поплыла к берегу, но месяц спихнул её вниз с обрыва. Тогда женщина впилась за полузатопленную пальму. В тот же момент месяц произнёс заклятие:
— Ты навсегда останешься среди вод, а как попробуешь выбраться на сушу, разразится страшная буря. Никто не посмеет к тебе приблизиться, кроме сильных шаманов вроде меня. Шаманы же станут тебя просить прекратить бурю, либо усилить её!
— А ты, — повернулся месяц к младшей сестре, — отправишься в страну мёртвых и будешь готовить еду и напитки покойникам. Ты станешь матерью живых и покровительницей усопших!
Моррокою месяц предрёк:
— За то, что воровал воду, будешь есть гнилые листья, отбросы, дохлую рыбу!
С тех пор моррокой страдает.
Расставшись с сёстрами, месяц вооружился магической палочкой и зашагал по лесу. Видит — бегают какие-то существа с обезьяньими хвостами. Он убрал хвосты — получились люди. Одна из самок находилась в хижине, где закрываются женщины во время месячных кровотечений. От неё произошли краснозадые обезьяны.
Дальше месяц явился к своему старшему брату солнцу. Тот предложил пива. Месяц наклонился над кружкой, а брат выхватил его палочку и забросил на крышу. В отместку месяц вырвал из рук солнца пучок ярких перьев и швырнул туда же. Оба брата полезли за своим имуществом и навсегда остались на небосводе. Солнце сказало месяцу:
— Люди будут видеть тебя по ночам, а ты наблюдать, как мужчины совокупляются с женщинами. Я же возьму себе день, начну любоваться, как люди работают!
— Как же, — ответил месяц, — работают! Оба будем смотреть на любовные игры — ты днём, я ночью. С тобою, впрочем, поссоримся и никогда не станем встречаться!
36. Апельсины
Го-ноэно-ходи шёл и видит: труп, о который чуть не споткнулся, разрезан пополам. Го-ноэно-ходи превратил половинки в двух юношей.
— Ты будешь Года-кил, — сказал он («из головы»), — а ты
— Года-чак! («из ног»).
Братья осмотрелись и пустились в путь. Направились по первой дороге — и попали в беду, еле живы остались. Пошли по второй — то же самое. Осталась третья дорога.
Братья резво шагали и добрались до мест, где жила людоедка. Каждый день она ставила капканы на одиноких путников.
— Смотри! — говорит Года-чак, — капкан! Залезем в него и посмотрим, что за дом у хозяйки — с нами-то ничего не случится!
Приплелась старуха, глядит — два человека раскачиваются в петле вниз головой. Её взгляд остановился на бёдрах юношей.
— Какие пенисы! — восхищалась она. Мужских органов подобных размеров людоедке ещё видеть не доводилось. Старуха освободила пойманных из ловушки. К её радости, оба оказались живы. Она повела братьев домой и, не тратя времени даром, устроилась на лежанке. «Интересно, кто подойдёт первым?» — размышляла она.
Каждый из братьев желал доказать другому своё превосходство.
— Я могу не кончать два дня и две ночи! — заявил Года-кил.
— Я — не меньше! — ответил Года-чак. Но только лишь Года-кил попробовал, как вскочил, ревя от боли. Трудно сказать, на что рассчитывал Года-чак, который не мог не заметить, что пенис у брата откушен. Тем не менее он тоже лёг — и закричал ещё громче. Однако страшнее всех голосила старуха: два пениса, оставшиеся в её зубастом лоне, жгли как огонь. Они были словно перцем намазаны, ни одной женщине такое выдержать не под силу.
Братья бросились из дома вон. Старуха освободилась от невкусной добычи и принялась готовить гостям угощение. Она догадалась, что братья вернутся и попытаются что-нибудь украсть. Положив на видное место отравленные апельсины, старуха спряталась. Ночью Года-кил и Года-чак проникли в дом, схватили апельсины и убежали. Как вонзили в них свои зубы, так и упали замертво.
37. Как женщины ели мужчин
Молодая девушка всегда купалась в ручье обнажённой. Однажды к ней подошёл юноша, а она его съела. Другой подошёл — его есть не стала, а сделала своим мужем. Третий юноша подошёл
