Жизнь и Смерть маленькой Красной Шапочки - Тик Людвиг (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
мотивировку. В духе эстетики штюрмеров, Геновева – это благочестивая женщина, попавшая в ловушку страстей.
Именно благодаря драме Мюллера с легендой о Геновеве познакомился Тик.
Рукопись «Голо и Геновефы» была передана ему в 1797 г. для публикации его
родственником, художником Ваагеном, дружившим с Мюллером. Особенно
большое впечатление на Тика произвела песня Голо «Mein Grab sei unter Weiden»
(«Меня похоронят под ивами»). Любопытно, что Тик издает «Голо и Геновефу»
Мюллера почти через пятнадцать лет – в 1811 г., хотя при первом знакомстве с
рукописью сам увлекается этой историей, изучает народную книгу о Геновеве и
через год, как он сообщает в Предисловии к своему собранию сочинений в
двадцать восьми томах, начинает работу над собственной, романтической версией
32
33
легенды. В его пьесе Геновева Брабантская превращается в героиню своеобразного
драматического «жития» о христианской мученице.
«Жизнь и смерть святой Геновевы» была опубликована в один год с «Речами о
религии» Шлейермахера и, также как и «Речи», обращена к «образованным людям, её презирающим». Впервые в истории литературы Тик переосмысляет суть легенды
в духе житийной традиции, вводя в заглавие драмы слова «жизнь» и «смерть». Во
многом благодаря влиянию Кальдерона и его аутос, он по-новому драматизирует
народную книгу, применяя для этого «схему мистериальной драмы, возрождающей
структуру средневековых мистерий и моралите». В роли Пролога в «Геновеве»
выступает святой Бонифаций (672/673-754), один из первых миссионеров среди
германских язычников, принявший мученическую смерть. Слова святого
Бонифация подчеркивают дистанцию между образом романтического,
идеализированного Средневековья и бездуховного настоящего:
O la?t den harten Sinn sich gern erweichen,
Da? ihr die Kunde aus der alten Zeit,
Als noch die Tugend galt, die Religion,
Der Eifer fur das Hochste, gerne duldet. [8, 4]
(О, смягчите суровый нрав,
Чтобы вы могли с удовольствием
Услышать весть из древних времён,
Когда ещё была добродетель, религия, стремление к высшему.)
В основе трагедии «Жизнь и смерть святой Геновевы» лежит мифологический
сюжет, имеющий глубокие корни в немецком культурном сознании. Выбор именно
мифа как сюжетной основы для драмы, воскрешающей дух сказочного
Средневековья, неслучаен. Мифологии, по мнению романтиков, свойственно
«смешение истории, устных сказаний, символичности и произвольно добавленного
поэтического вымысла», т.е., миф не только является свидетелем древних времён и
образцом народного поэтического творчества, но и ключом к символическому
пониманию бытия. Такое понимание мифа можно рассматривать как развитие
мысли И. Г. Гердера о необходимости обращения к национальным первоистокам с
целью вернуть языку утраченную поэтическую мощь. Мифу, по мнению Ф.
Шлегеля, свойственна поэтическая универсальность. В стремлении к такому же
уровню содержательности текста, романтики прибегают к переосмыслению мифов
уже известных.
За "Геновевой" Тика, фактически явившейся образцом нового жанра, последовали
многочисленные романтические драмы фон Арнима, Брентано, Вернера и т.д.
Старинный сюжет, взятый в "архаически-наивной цельности и мифологичности
народного мировоззрения" и положенный в основу романтической драмы, оказывается вписанным в структуру универсального повествования. Частная
история пфальцграфини разворачивается на фоне событий всемирного масштаба, игры противоборствующих сил хаоса и порядка, а трагедия «Жизнь и смерть святой
Геновевы», таким образом, является актом сотворения нового мифа.
Благодаря «Геновеве» имя Тика стало ассоциироваться с католическими
тенденциями в современной ему литературе. Например, известная анонимная
карикатура 1803 г. «Попытка попасть на Парнас» (Versuch auf den Parna? zu gelangen) в журнале «Ansichten der Literatur und Kunst unsres Zeitalters» изображает
Тика всадником на огромном Коте в сапогах. Тик держит в руке поднятый в
33
34
благословляющем жесте крест, напоминая скачущего во главе войска рыцаря-
крестоносца. Таким образом, в карикатуре обыгрываются ассоциации с двумя его
самыми популярными пьесами - трагедией и комедией: «Жизнью и смертью святой
Геновевы» и «Котом в сапогах» (Der gestiefelte Kater, 1797).
«Геновева» привлекла к Тику всеобщее внимание и была в целом высоко оценена.
Шиллер понимает её как своеобразный результат творчества Тика вообще:
«Геновеву» стоит оценивать как произведение становящегося гения, однако только
как ступень; потому что она совершенно неоформленна и полна пустых слов, как и
все его вещи. – Жаль этого талантливого человека, который так много уже
потрудился над собой и полагает, что так много уже сделал; больше я не жду от
него ничего законченного».
Пародирование и травестирование «Геновевы» в комплексе, образуемом драмами о
Геновеве и Красной Шапочке, происходит как на тематическом, так и формальном
уровне. Как ясно уже из заглавия, «трагедия» о Красной Шапочке пародирует и
даже травестирует трагедию о святой Геновеве. Внутри это комплекс действует, как
будет показано ниже, единая система координат
Наравне с книгой о Геновеве, сказка о Красной Шапочке обладает выраженной
дидактической направленностью. Мораль сказки Шарля Перро была обращена к
юным девушкам и содержала в себе предостережение против мужского коварства, представляющего угрозу для девичьей невинности. Таким образом, сюжеты обеих
пьес оказываются парадоксальным образом схожи: они построены вокруг
«трагической» судьбы героини, которая испытывает искушение, становится
жертвой мужского обмана и погибает. Однако, в то время как трагедия «Жизнь и
смерть святой Геновевы» повествует о действительном мученичестве, «трагедия» о
Красной Шапочке лишь уподобляется ей, представляя собой пародийно
трансформированный сюжет.
Основой трагического конфликта является тот факт, что героини обеих драм –
жертвы злого умысла. Пфальцграфиню Геновеву безуспешно пытаются соблазнить, а затем подвергают мучениям. Самоуверенная Красная Шапочка игнорирует
предостережения о волке и находится в лесу безо всякой защиты, в результате чего
оказывается орудием мести в лапах Волка («Карла Моора животного мира», по
меткому замечанию Ф. Гундольфа), мечтающего отомстить отцу Красной Шапочки
за оскорбление его возлюбленной, волчицы, и собственное изгнание.
Как видно, обе героини подвергаются искушению, однако реагируют на него по-
разному. Стойкость пфальцграфини объясняется её верой: она по-христиански
смиряется со всеми невзгодами, не пытаясь изменить ситуацию. Она удостаивается
благочестивой смерти, и в заключительном сонете трагедии святой Бонифаций
восклицает «Ora pro nobis, sancta Genoveva!» («Молись о нас, святая Геновева!»), утверждая тем самым восприятие пфальцграфини как святой.
В то время как Геновева подчёркнуто пассивна и набожна, Красная Шапочка, напротив, проявляет удивительную для семилетней девочки решительность и не
отличается богобоязненностью. В целом, Красная Шапочка Тика далека от
идеализированного романтического образа ребёнка. Она размышляет и ведёт себя
как взрослая: у неё есть своё мнение о большинстве аспектов «взрослой» жизни, включая даже брак. В сценах, где она сталкивается со взрослыми, она ведёт себя
сдержанно и холодно: охотник, который шутливо просит её поцелуя, и крестьяне, которые предостерегают её от нападок волка, заслуживают циничные высказывания
34
35
в свой адрес. Её реплики в сцене, где она находится в гостях у Бабушки, и, следовательно, вынуждена вести себя как примерная маленькая девочка, выглядят
