Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь (е книги txt) 📗
— Все так и было! Я правду говорю! — перебила девушку Баочань. — Вчера госпожа велела мне приготовить две чашки супа и сказала, что будет есть вместе с Сянлин. «Не хватало мне еще для Сянлин готовить», — подумала я и со злости высыпала в одну чашку целую пригоршню соли. А на чашке метку сделала, чтобы дать ее Сянлин. Но тут меня позвала госпожа, сказала, что собирается домой, и велела нанять коляску. Я поспешила выполнить приказание, а когда вернулась, то увидела, что чашка с пересоленным супом стоит перед госпожой. В этот момент госпожа отлучилась куда-то, и я поменяла чашки местами. Так, видно, судьбе было угодно. Разве я могла подумать, что в чашку Сянлин госпожа отраву подсыплет? Вскоре госпожа вернулась, и они с Сянлин стали есть. Я про себя смеялась, представляя, какую мину состроит Сянлин, когда попробует суп. Но она ничего не заметила. Вот как все было. А теперь, выходит, я самой же себе навредила!
Наступило молчание. Все было так ясно, что Сянлин тут же освободили и уложили в постель. Но о ней мы пока рассказывать не будем.
Между тем мать Цзиньгуй продолжала шуметь. Некоторые, в том числе и тетушка Сюэ, считали, что в смерти Цзиньгуй повинен приемный сын старухи Ся.
— Не спорьте зря, — послышался из-за двери голос Цзя Ляня, — лучше наведите в доме порядок! Сейчас прибудут чиновники из ведомства наказаний.
Старуха Ся и ее сын не на шутку перепугались и стали молить тетушку Сюэ:
— Теперь мы поняли, что во всем виновата сама Цзиньгуй. Рыла для других яму и сама в нее угодила! Замните, госпожа, это дело! Умоляем вас! Ведь и вы в случае дознания окажетесь в неловком положении!
— Нет! — заявила Баочай. — В ведомство наказаний уже сообщили и сделать ничего нельзя!
— Пусть госпожа Ся сама поговорит с чиновниками, — предложила жена Чжоу Жуя. — Мы мешать не станем.
Цзя Лянь припугнул сына старухи Ся, и тот согласился выйти навстречу чиновникам, чтобы предотвратить дознание. О том, как тетушка Сюэ приказала купить гроб и похоронить умершую, мы рассказывать не будем.
А теперь вернемся к Цзя Юйцуню. Недавно он был повышен в звании, получил должность правителя округа Цзинчжао и ведал сборами налогов.
Однажды он выехал из столицы для проверки вновь распаханных земель и, добравшись до переправы Стремительного потока в уезде Чжиши, где ему предстояло переправиться через реку, в ожидании паромщиков приказал остановить паланкин.
Неподалеку высился небольшой полуразрушенный храм, а за ним росло несколько древних сосен и кипарисов.
Цзя Юйцунь вышел из паланкина и направился к храму. Весь он как-то покосился. Позолота на статуях богов облупилась. Возле главного строения стояла плита со следами иероглифов, но написанное разобрать было невозможно. Цзя Юйцунь уже хотел пройти в глубь храма, но тут заметил камышовую хижину под сенью кипариса, а в хижине — монаха, сидевшего на циновке. Прикрыв глаза, он предавался созерцанию.
Цзя Юйцунь вошел в хижину, пригляделся к монаху, и ему показалось, будто он его уже видел, но где, не мог вспомнить. Слуги хотели окликнуть монаха, но Юйцунь знаком велел им молчать, приблизился к монаху и произнес:
— Почтенный отец!
Монах приоткрыл глаза, беззвучно рассмеялся и спросил:
— Вы по какому делу ко мне, уважаемый начальник?
— Проезжая здесь по делам службы, я, невежественный, узнал, что вы в совершенстве постигли святое учение, — отвечал Цзя Юйцунь, — и жажду послушать ваши наставления.
— Само собой разумеется, что прийти можно лишь из какого-то места, — с усмешкой отвечал монах, — а уйти — только в каком-нибудь направлении.
Цзя Юйцунь сразу понял, что монах этот необычный, и, низко поклонившись, произнес:
— Позвольте вас спросить, святой отец, в каких местах вы начали праведную жизнь и почему построили себе хижину здесь? Как называется этот храм? Сколько в нем людей? Неужели для вас не нашлось священных гор, где вы могли бы познать истину и заниматься самоусовершенствованием? Зачем было останавливаться на перекрестке дорог?
— Ведь и в «Хулумяо» — «Тыкве-горлянке» можно обрести покой! — отвечал монах. — Необязательно в знаменитых горах! Можно забыть название храма, но плита с надписью будет вечно существовать. Стоит ли искать попутчиков, если тень следует за тобой? Или же вы из тех, кто смысл жизни видит в строках:
Цзя Юйцуню нельзя было отказать в проницательности. Услышав упоминание о «Хулумяо», а затем — параллельные фразы о заколке и нефрите, он сразу вспомнил встречу с Чжэнь Шиинем. Еще раз внимательно пригляделся к монаху:
— Вы, если я не ошибаюсь, господин Чжэнь?
— Что есть истинное и что есть ложное? — опять усмехнулся монах. — Пора бы вам знать, что все истинное ложно; все ложное — истинно.
Услышав слово «цзя» — «ложный», Цзя Юйцунь отбросил всякие сомнения и, низко поклонившись, произнес:
— Благодаря вашей милости, учитель, я смог добраться до столицы, сдать экзамен и получить должность у вас на родине. Но, прибыв туда, я узнал, что вы убедились в тщетности земного существования и отправились искать обитель бессмертных. Я, ваш ученик, не раз мысленно обращался к вам среди жизненных треволнений, но мне не удавалось встретиться с вами, и я решил, что недостоин лицезреть вас! Какое счастье, что мы все же встретились! Умоляю вас, святой отец, просветить меня в моем невежестве. Осчастливьте мое убогое жилище своим присутствием, дабы я с утра до вечера мог слушать ваши наставления! Живу я неподалеку от этих мест!
Монах встал, приветствовал Цзя Юйцуня и произнес:
— Изо дня в день сижу я на этой циновке и не ведаю, что творится между небом и землей за пределами моей хижины. Я ни слова не понимаю из того, о чем вы говорите, почтенный начальник!
Сказав так, монах снова опустился на циновку.
Цзя Юйцуня охватили сомнения: «Если монах этот не Чжэнь Шиинь, то почему так похож на него? Мы с Чжэнь Шиинем расстались девятнадцать лет назад, но он ничуть не изменился. Уверен, что это Чжэнь Шиинь — только он не хочет вспоминать о прошлом. И мое высокое положение ему безразлично. Так стоит ли заводить разговор о его жене и дочери?»
Подумав так, Цзя Юйцунь сказал:
— Вы не желаете вспоминать о прошлом, святой отец, и я могу только сожалеть.
Он уже хотел распрощаться с монахом, но в этот момент вошел слуга.
— Господин, вечереет — надо торопиться!
Цзя Юйцунь замешкался, но тут вдруг монах заговорил:
— Поспешите с переправой, почтенный начальник! Скоро на реке подымутся волны! В назначенное время мы встретимся, я буду ждать вас на переправе и тогда сделаю вам наставления!
С этими словами монах снова погрузился в созерцание.
Цзя Юйцуню ничего не оставалось, как поклониться и выйти. Но только было он собрался переправляться через реку, как увидел, что к нему со всех ног бежит человек.
Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.
Глава сто четвертая
Итак, когда Цзя Юйцунь собрался переправляться через реку, он вдруг увидел, что к нему бежит слуга и кричит:
— Господин! Горит храм, где вы только что были!
Цзя Юйцунь быстро обернулся и увидел взметнувшееся к небу яркое пламя, дым и гарь заслонили солнце.
«Странно! — подумал Цзя Юйцунь. — Ведь я только что оттуда! В чем же дело? Может быть, с Чжэнь Шиинем случилось несчастье?»
Цзя Юйцунь хотел вернуться, но боялся опоздать с переправой. В то же время он думал, что, если не вернется, душа его не успокоится.
