Искусство войны - Цзы Сунь (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Широкой известностью пользуется рассказ об уже не раз упомянутом полководце Чжоу Я-фу (ум. в 152 г. до н. э.). Во время восстания семи княжеств, в правление Цзин-ди (156–140), Чжоу Я-фу был послан против них. Восставшие напали на подвластное ханьским императорам княжество Лян. Ввиду того что лянский князь состоял в родстве с ханьским домом, Цзин-ди послал Чжоу Я-фу повеление немедленно поспешить на выручку Лянского княжества. Однако Чжоу Я-фу и не подумал послушаться этого повеления. Наоборот, он воспользовался Лянским княжеством как приманкой для противника — той самой, о которой говорит Сунь-цзы, — и видя, что противник поддался на неё, напал на него и разбил. Тем самым было сохранено и Лянское княжество.
В правление Вэнь-ди (179–157) на Ханьскую империю напали гунны. Император выслал против них трёх полководцев — Чжоу Я-фу, Лю Ли и Сюй Ли. Все трое выступили и расположили свои войска на укреплённых позициях. Вэнь-ди решил лично проинспектировать свои войска и предпринял объезд позиций. Когда Лю Ли и Сюй Ли увидели, что к ним подъезжает сам император, они сами, все их командиры и солдаты бросились ему навстречу. Когда же Вэнь-ди подъехал к лагерю Чжоу Я-фу, караул у ворот, вместо того чтобы пропустить его, принял боевое положение и, наложив стрелы на тетивы луков, стал ждать приказа стрелять. Тогда император направил к Чжоу Я-фу посланца с извещением, что он прибыл и хочет пройти в лагерь. И только тогда, когда от Чжоу Я-фу последовал приказ пропустить императора, караул опустил оружие и открыл ворота. Возвратившись из поездки, император заявил, что настоящий полководец у него — один Чжоу Я-фу, на двух же других военачальников ему полагаться нельзя.
Так ревниво оберегали китайские полководцы свою полную независимость от государя, когда находились в армии па войне. Так что комментаторы Сунь-цзы ещё несколько смягчают дело, ставя вопрос несколько условно: «Когда это нужно для дела, можно не связывать себя с повелением государя».
Следующий абзац этой главы вызывает большое недоумение у комментаторов. Сунь-цзы говорит следующее: «Полководец, постигший, что есть выгодного в „девяти изменениях“, знает, как вести войну». О каких это «девяти изменениях» идёт речь? В тексте самой главы — ни до этого места, ни после — нет ничего похожего на перечисление каких-либо «девяти изменений».
Как уже говорилось, Чжан Юй полагает, что отсутствие этого перечисления объясняется дефектами текстов трактата. По его мнению, восемь положений, данных в конце предыдущей главы, следует перенести в эту главу и соединить с изречением: «В местности голой и безводной не задерживайся». Но неправомерность сближения этого изречения с прежними восемью положениями была уже показана выше. Поэтому объяснение Чжан Юя должно быть отвергнуто.
Другой комментатор — Хэ Янь-си — предлагает другое решение: он берёт пять предписаний в начале главы, касающихся местности, соединяет их с четырьмя вышеописанными «исключениями» и получает девять положений, которые он и хочет считать «девятью изменениями».
Это решение вопроса ещё менее приемлемо, чем первое. Начать с того, что из пяти исключений, представляющих, безусловно, единый свод положений, почему-то берутся первые четыре, а пятое — о «повелениях, которые не выполняются» — почему-то отвергается. Единственной причиной этого является, без сомнения, только то, что иначе получилось бы десять, а не девять положений. Кроме того, с первого взгляда ясно, что положения, предписывающие, что нужно и чего нельзя делать в условиях какой-то местности, не имеют ничего общего с пятью исключениями. Так что соединение не может быть объяснено только тем, что больше неоткуда набрать желаемые девять каких-нибудь формул. Таким образом, это объяснение должно быть отвергнуто.
Но где же всё-таки эти девять изменений? Ведь о них говорится в тексте; более того, так называется и вся глава. В главе XI, названной «Девять местностей», описаны именно девять категорий местностей, т. е. заглавие точно соответствует содержанию. Так и здесь: заглавие должно соответствовать содержанию.
Однако это так только при первом взгляде. В действительности совершенно неправильно было бы отождествлять оба эти заглавия — девять изменений и девять местностей. Слово «девять» в сочетании «девять местностей» не то, что «девять» в сочетании «девять изменений». В первом случае — это число, арифметическая величина, во втором — категория.
«Девять», «девятка» — это название верхней черты в гексаграммах «И-цзина», это — полюс, предел ицзиновского движения чисел, высший пункт нарастания, которое переходит затем в исходное положение с тем, чтобы опять путём нарастания достигнуть своего предела — «девятки» и снова вернуться к началу, но уже в новой форме. Это и есть «перемены» «И-цзина», вечные изменения явлений, вечный переход от одного состояния в другое. Таким образом, в контексте с понятием «изменения» число «девять» получает совершенно особое значение — предела, кульминационного пункта. Следовательно, «девять изменений» — это высший предел процесса изменений, а в более общем, не специальном языке — вообще бесчисленные и бесконечные изменения.
Поэтому нечего искать в тексте обязательно каких-либо девяти положений. Всё, что говорил Сунь-цзы до этого, рисует именно эти изменения, потому что он не устаёт повторять, что все его правила на деле существуют в бесконечном числе вариантов и модификаций. «Тысяча изменений и десять тысяч превращений» — такова его основная мысль.
Таким образом, понятно, почему Сунь-цзы заговорил об этих «девяти изменениях» сейчас же после своих «пяти исключений». Эти исключения служат очень наглядным, так сказать, общедоступным доказательством относительности всех правил и будто бы незыблемых истин. Что, казалось бы, естественнее, чем идти по дороге? Ведь дорога для того и существует, чтобы по ней ходили. Что, казалось бы, естественнее сражения с противником во время войны? Ведь война есть сражение с противником, а не что-либо иное. И тем не менее есть дороги, по которым не ходят, есть армии, на которые не нападают. Что же может нагляднее показать наличие «изменений» в любом явлении, в любом положении, в любом законе и правиле? Поэтому Сунь-цзы после всего изложенного и считает возможным сказать:
«Полководец, постигший, что есть выгодного в „девяти изменениях“ (т. е. умеющий извлекать выгоду из всех сменяющихся ситуаций. — Н.К.), знает, как вести войну». Далее он добавляет: «Полководец, не постигший, что есть выгодного в „девяти изменениях“, не может овладеть выгодами местности, даже зная форму местностей».
Эта фраза раскрывает всю мысль Сунь-цзы. Дело не сводится, как оказывается, только к тому, чтобы следить за изменениями и находить в каждом случае выгодное для себя решение. От полководца требуется более сложное: он должен именно эти самые изменения расценивать как выгоду.
Сунь-цзы заявляет: «Полководец… не может овладеть выгодами местности, даже зная форму местности». Как же так? Ведь вся глава «Формы местности» посвящена именно объяснению этих форм и требованиям к полководцу знать их, без чего он не имеет права и называться полководцем. И вдруг оказывается, что это знание ничего не даёт; главное — постичь «девять изменений».
Сунь-цзы ведёт своего читателя как бы со ступеньки на ступеньку. Общие положения, правила, законы нужны. Нужно существование чего-то стабильного, постоянного, определённо формулированного. В какой-то мере это соответствует природе самих вещей и необходимо для поведения. Но это — для первой ступени обучения. Для второй — другое: важно знать, что общие положения, правила не существуют, как таковые; нет ничего стабильного, постоянного, определённо формулированного. Есть «перемены», как говорит «И-цзин», иначе — «изменения». Это соответствует подлинной природе вещей. Общие положения, правила существуют в «изменениях»; они и есть эти изменения. Поэтому настоящее знание не есть знание форм местности, а знание «изменений» форм местности, ибо реально форма местности существует в постоянно изменяющемся виде. Стабильное заключено в текучем, постоянное в непостоянном. Вот это и должен постигнуть полководец.
