Стихотворения. Проза - Басё Мацуо (бесплатные версии книг TXT) 📗
<около 1693>
Металл да кожа служат воину постелью, непоколебимая стойкость — вот к чему он стремится. Считается, что, когда естественность и воспитанность уравновешивают друг друга, человек становится благородным мужем. 523 Для Мацукура Ранрана долг — это кости, верность — внутренности, учение Лаоцзы вошло в его душу, поэзия обретается где-то между печенью и легкими. Меня же свела с ним судьба, кажется, лет девятнадцать тому назад. Вот уже три года как одержим он был желанием оставить службу, и, идя по стопам древних мудрецов, удалиться в пещеры, но, обремененный престарелой матерью и связанный малолетними детьми, продолжал качаться на волнах этого мира. Однако, пребывая вне пределов хвалы и хулы, он подружился с ветром и облаками, и в этом году, вознамерившись полюбоваться луной на изголовье из волн у берегов Юи и Канадзава, на третий день второй декады срединного осеннего месяца 524 взял в руки посох и направил стопы в Камакура, на обратном же пути занемог и в скором времени испустил последний вздох. Случилось это, если я не ошибаюсь, вечером двадцать седьмого дня того же месяца. Он ушел из мира, опередив семидесятилетнюю мать, снедаемый беспокойством за судьбу семилетнего сына. Он был в том возрасте, когда люди еще дорожат жизнью — ему не исполнилось и пятидесяти, и как, верно, печалился этот доблестный воин, который ради своего господина без всяких сожалений вспорол бы себе живот, какой обильной росой была покрыта трава его рукавов, поникшая под порывами безжалостного осеннего ветра… 525 Друзья его горевали, даже вчуже представляя себе, каково было у него на душе в тот миг, когда пришел последний срок, когда же узнали они о том, в каком отчаянии мать, как кручинятся братья и сестры, — скорбь их сделалась столь велика, будто потеряли они самого близкого своего родственника. Помню, как в начале нынешнего года он, ведя за руку сына, пришел в мою хижину и попросил дать ребенку имя. Подумав, что у отрока такой же ясный взгляд, как у пятилетнего Оодзю, 526 я, взяв знак Дзю, присоединил к нему знак «горный вихрь» — Ран, 527 и получилось — Рандзю. Его радостное лицо и теперь стоит у меня перед глазами. Так уж заведено в мире, что и о человеке, не особенно близком, начинаешь тосковать, стоит ему покинуть этот мир: «но вот тебя нет, и сердце…», 528 а уж если расстаешься с тем, кто был связан с тобой долгими годами взаимной приязни, кого ты любил как отца, как сына, кто был для тебя все равно что собственная рука или нога, то при любом воспоминании о нем предаешься такой скорби, что на рукава ложится роса и кажется, еще немного — и закачается на волнах изголовье… 529 Взяв в руки кисть, хочу запечатлеть на бумаге свои чувства, да только, видно, способности мои ничтожны, пытаюсь отыскать слова, но в груди теснит, и, облокотившись на скамеечку-под- локотник, я лишь смотрю и смотрю на ночное небо. 530
Басё
Посетив могилу на третий день Девятого месяца:
<1693>
Старый Тодзюн 532 принадлежал к роду Эноки, 533 его дед был деревенским врачом из Катата провинции Оми, звали его Такэ. 534 Фамилия Эноки, очевидно, перешла к нему от матери Синси. 535 В нынешнем году, на свою семьдесят вторую осень, он, удрученный болезнью, любовался луной, уже не поднимаясь с ложа, однако его по-прежнему волновали цветы и птицы, по-прежнему трогала сверкающая на траве роса, 536 дух его оставался чист и невозмутим даже тогда, когда приблизился его последний срок.
В конце концов, оставив на память своим близким строфу о Сарасина, 537 он сокрылся в тени Сокровенного учения о Большой колеснице. 538 В молодости Тодзюн овладел искусством врачевания, и это стало его основным занятием в жизни, он получал жалование от некоего князя из рода Хонда и жил, не зная лишений, выпадающих на долю тех, у кого в котелке для варки риса плещется рыба, а в кастрюлях собирается пыль. 539
Однако не по душе ему было идти по дорогам этого мира, он отказался от суетных почестей, вырезал дорожный посох и отстранился от дел. Ему тогда было чуть более пятидесяти. Поменял он свое городское жилище на горную хижину и жил как душе угодно, не выпуская из рук кисти и не поднимаясь из-за стола. Так продолжалось более десяти лет, и написанного им достанет, чтобы нагрузить хорошую повозку. Возле озера Бива появился он на свет, на Восточной равнине встретил свой последний день. Таков и должен быть великий отшельник, средь городской суеты живущий. 540
<1693>
В часы досуга кладу на него локти и, отрешась от всего, учусь «медленно дышать». 541 В часы покоя разворачиваю свитки в надежде проникнуть в думы мудрецов и уловить дух даровитости. В часы покоя беру кисть и вступаю в сокровенные пределы Вана и Су. 542 Этот превосходной работы стол один для трех нужд годится. Высота его восемь сунов, 543 площадь поверхности — два сяку, 544 на ножках вырезаны триграммы Неба и Земли, 545 на них глядя, беру пример с затаившегося дракона и кобылицы. 546 Раздельно ли брать? Или в двуединстве…
<до 1693>
521
«Утренний лик» — вьюнок, ипомея.
522
Мацукура Ранран — ученик Басё (1647–1693), самурай по происхождению.
523
…когда естественность и воспитанность уравновешивают друг друга… — ср. со следующим местом из «Лунь юй» (гл. «Юн Е»): «Учитель сказал: «Если в человеке естественность превосходит воспитанность, он подобен деревенщине. Если же воспитанность превосходит естественность, он подобен ученому-книжнику. После того как воспитанность и естественность в человеке уравновесят друг друга, он становится благородным мужем» (Древнекитайская философия. Т. 1. С. 152).
524
…на третий день второй декады… — т. е. на 13-й день 8-й луны.
525
…какой обильной росой была покрыта трава его рукавов… — в этой части текста Басё использует один из самых излюбленных приемов японской поэзии — энго (введение слов, ассоциативно между собой связанных): упоминание об «осеннем ветре» влечет за собой появление слова «травы», «травы» же, в свою очередь, влекут за собой «росу».
526
Оодзю — японский вариант китайского имени Ван Сюй. Ван Сюй (234–305) — чиновник, славившийся своим красноречием, один из семи мудрецов Бамбуковой рощи, в детские годы он отличался сверкающими глазами и необычайной проницательностью. В «Истории периода Цзинь» («Деяния Ван Сюя») записано: «С детства он отличался живым умом, проницательностью и был необычайно прекрасен и душой и наружностью. Он мог глядеть на солнце, и у него не темнело в глазах. Увидев это, один человек сказал: «Глаза Ван Сюя сверкают, совсем как молния под горной кручей».
527
…присоединил к нему знак «горный вихрь» — Ран… — т. е. первый знак из псевдонима его отца.
528
«но вот тебя нет, и сердце…» — Басё цитирует «Повесть о Гэндзи» (гл. «Кирицубо»): «Похоже, что именно в таких обстоятельствах и было когда-то сказано: «Но вот — тебя нет, и сердце…» [Повесть о Гэндзи… Т. 1. С. 10]. В свою очередь уже древние комментаторы «Повести о Гэндзи» считали, что здесь цитируется следующее стихотворение Неизвестного автора: «Была ты жива, // Как привычную вещь не ценили, // Не дарили приязнью, // Но вот — тебя нет, и сердце // Сжимается от тоски».
529
…еще немного — и закачается на волнах… — ср. с «Повестью о Гэндзи» (гл. «Сума»): «Казалось, что волны вот-вот заплещут у самого ложа; он не замечал, что из глаз его льются слезы, а между тем, уже и «изголовье, всплыв, закачалось в волнах…» [Повесть о Гэндзи… Т. 1. С. 234]. В свою очередь, автор «Повести о Гэндзи» цитирует стихотворение Неизвестного автора: «Одинокое ложе // Затоплено бесконечными // Потоками слез. // И даже каменное изголовье, // Всплыв, закачалось в волнах».
530
…я лишь смотрю и смотрю на ночное небо… — японские комментаторы прослеживают здесь связь со стихотворением Гэндзи из «Повести о Гэндзи» (гл. «Югао»): «Почудится вдруг: // То не туча вдали, а дым // От костра погребального… // И таким неожиданно близким // Ночное покажется небо» [Повесть о Гэндзи… Т. 1. С. 79].
531
В день седьмой… — имеется в виду седьмой день со дня смерти Ранрана.
532
Тодзюн — Энокимото Тодзюн (1622–1693), отец Кикаку (см. примеч. 48), тоже поэт.
533
Эноки — сокращение от Энокимото.
534
Такэ — очевидно, полный вариант этой фамилии Такэсита.
535
Синси — один из псевдонимов Кикаку.
536
…по-прежнему трогала сверкающая на траве роса… — Басё имеет в виду одно из последних стихотворений Тодзюна: «С симптомами смерти // Не справиться и росе // С тысячи трав».
537
…оставив на память своим близким строфу о Сарасина… — речь идет о следующем стихотворении Тодзюна: «Старуха и отрок… // Чьими глазами сегодня // Посмотрю на луну?» Сарасина — местность, где находится Гора Брошенной старухи — Обасутэяма (см. примеч. 378).
538
Сокровенное учение о Большой колеснице — т. е. Сутра Лотоса. Басё хочет сказать, что Тодзюн возродился в буддийском раю.
539
…в котелке для варки риса плещется рыба, а в кастрюлях собирается пыль — ср. со следующим отрывком из «Хроники Поздней Хань» (25-220) («Деяния Фань Жаня»): «Люй Лиюнь спел такие слова: «Фань Жань, у которого в кастрюлях собирается пыль. Фань Жань, у которого котелке плещется рыба». Фань Жань (112–185) — китайский ученый, который под конец жизни впал в нищету.
540
…великий отшельник, средь городской суеты живущий — ср. со следующими строками из стихотворения Бо Цзюйи: «Великий отшельник живет среди городской суеты, // Малый отшельник в чаще лесной обитает».
541
…отрешась от всего, учусь «медленно дышать»… — Басё цитирует «Чжуан-цзы»: «Наньго Цзыци сидел, опираясь на стол. Смотрел в небо и медленно дышал. Сидел отрешенный, словно душа его покинула тело» (цит. по: Древнекитайская философия: Собрание текстов в 2 т. м.: Мысль, 1972. Т. 1. С. 251).
542
…вступаю в сокровенные пределы Вана и Су… — речь идет о знаменитых китайских каллиграфах Ван Си Чжи (321–379) и Хуай Су (725–785).
543
Сун — мера длины — 3,03 см.
544
Сяку — мера поверхности 0,033 кв. м.
545
Триграммы Неба и Земли — две основные триграммы китайской классической Книги Перемен (Ицзин). Небо — триграмма, состоящая из одних активных черт, выражает активное начало. Земля — триграмма, состоящая из одних пассивных черт, выражает пассивное начало.
546
…беру пример с затаившегося дракона и кобылицы… — образы из «Книги Перемен». Затаившийся дракон — образ зреющего в пассивном активного начала, которое готовится вырваться наружу и обрести полноту силы. Кобылица — образ мягкости, гибкости, покорности.
547
Надпись к картине с изображением трех мудрецов — сделана к картине кисти Керику, на которой изображены ведущие поэты рэнга: Соги (1421–1502), Ямадзаки Сокан (? — 1539) и Аракида Моритакэ (1473–1549).
