Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен (версия книг .txt) 📗

Ян посмеялся и спрашивает у госпожи Сюй:

— Отчего это вы ушли без меня, матушка?

— В деревне старухам некогда бездельничать да болтать с сыновьями, — улыбнулась та. — Не мешай нам, видишь, мы заняты!

Князь присмотрелся и увидел, что его наложницы держат в руках небольшие лопаты и оживленно переговариваются, показывая то на деревья, то на траву.

Князь обратился к ним:

— Некогда Пан Дэ-гун [398] поселился на земле Санъян, сам обрабатывал поля, а жена его готовила простую пищу, и были они счастливы. Я, конечно, не похож на Пан Дэ-гуна, зато каждая из вас напоминает мне его супругу!

Хун отшутилась:

— В жизни человека так мало радостей, а время летит так быстро: сто лет — как порыв весеннего ветерка! Зачем же нам превращаться в жён горного отшельника, одетых в холщовые юбки, да закалывать волосы колючками?

Женщины развеселились и, как заправские селяне, ударили в барабан, подняли флажок и, став в ряд, заработали лопатами, громко распевая крестьянскую песню:

Дослушав песню до конца, Ян спросил Хун:

— Не ты ли это сочинила?! Улыбнувшись, Хун отвечала:

— Мне ведомы одни сочетания звуков, но душа музыки от меня скрыта. Попробую все же объяснить вам эту песню. Среди трехсот сочинений, помещенных в «Книгу песен», немало крестьянских: жизнелюбивые напевы царства Вэй, [399] шутки и прибаутки царства Ци, душевные мелодии царства Тан, трудовые песни царства Бинь, безыскусные мотивы царств Чжоу и Шао и стран к югу от них, игривые куплеты царства Чжэн и много других, и все они разные, спутать их друг с другом невозможно. После гибели империи Хань и царства Вэй слагать песни разучились: поэты ударились в славословия и в излияния своих переживаний, принялись в пятисложных или семисложных строках рисовать свои радости и горести, желания и надежды, заботясь прежде всего о внешней красоте стиха, а не о том, чтобы их сочинения полюбились народу. Но крестьянские песни все же сохранились, их можно услышать даже в наше время: мелодии их невеселые и монотонные, ритм быстрый и сложный, в них много недосказанного и мало открытого всем. По ним можно было бы изучать обычаи и нравы простых людей, но очень уж они немногословны; в них прославляются верность и долг, хотя и бывают кое-какие вольности. Они напоминают песни иных веков, к примеру, конца эпохи западного царства Чжоу.

Князь с довольным видом слушал пояснения Хун и кивал головой.

Скоро служанки принесли обед: курицу, вино, горные и полевые овощи. После трапезы ополоснули кувшины в ручье и поставили в них цветы. А потом далеко за полдень потянулись рассказы и разные истории, которыми все развлекали друг друга. Наконец, поднялись и стали собираться домой. И вдруг прибегает служанка из Мужниной Услады и кричит:

— Госпоже Инь очень плохо, поспешите ей на помощь!

А что случилось с госпожой Инь, вы узнаете из следующей главы.

Глава пятьдесят третья

О ТОМ, КАК ВО ФЛИГЕЛЕ МУЖНИНА УСЛАДА ШУТИЛИ ЖЕНЫ КНЯЗЯ И КАК НАЛОЖНИЦЫ КНЯЗЯ ОТПРАВИЛИСЬ НА ЛОДКЕ К ПАВИЛЬОНУ СОПЕРНИК ЛУНЫ

Услышав, что с госпожой Инь что-то случилось, свекровь поспешила к флигелю Мужнина Услада.

Хун успокаивает ее:

— Не тревожьтесь, госпожа Сюй! Наша Инь дохаживает десятую луну, — видимо, начались схватки!

Госпожа Сюй всплеснула руками.

— Как же я не догадалась — она всегда была худенькой, а в последнее время так располнела. А мне и в голову не пришло, что она ждет ребеночка! Почему же вы мне раньше-то ничего не сказали?

Хун улыбнулась.

— Она сама никому в этом не признавалась, — я стала подозревать о происходящем с нею всего несколько лун назад.

Как только женщины подошли к Мужниной Усладе, им навстречу заковыляла кормилица госпожи Инь, старая Сюэ. Она схватила Хун за руку и залилась слезами.

— С ума схожу, что делается! Барышня наша как родилась, так до вчерашнего дня никаких болезней не знала, а с вечера сама не своя стала: мечется, места себе не находит, руки и ноги словно ледышки! Как же быть-то?!

Хун говорит:

— Успокойтесь, бабушка, ничего плохого не происходит!

Она вошла в комнату госпожи Инь — та разметалась на постели, волосы растрепаны, лицо в поту. Увидев Хун, заплакала и тихо просит:

— Спаси меня, Хун!

— Не тревожьтесь, госпожа Инь, — улыбнулась ласково Хун. — Это обычное женское дело. Немного потерпите, и все пройдет!

Хун расстелила шелковое одеяло и занялась роженицей. И вот раздался крик. Он рвался из крохотной груди мальчика с такой силой, что казалось, будто священный дракон взмывает в небо из синего моря. Все радовались, глядя на новорожденного, а свекор и свекровь были просто вне себя от счастья. Только теперь кормилица улыбнулась.

— Вы, барышня, как-то не так рожаете. Я двенадцатерых произвела, словно двенадцать раз сплюнула. Если бы мне довелось так мучиться, я бы от страха больше к мужу в постель не пошла!

Все от души посмеялись. А через три дня старый Ян и госпожа Сюй зашли посмотреть на новорожденного. Мальчик оказался смышленым, как отец, и красивым, как мать, — истинно дитя Единорога и Феникса!

— Еще одно радостное событие произошло в Звездной Обители, — проговорил старый Ян, — Давайте поэтому назовем малыша Цин-син, что означает Звезда Радости!

Шло время. Однажды Ян сидел у себя в комнате и дремал. Неожиданно дверь распахнулась и вошел красивый юноша со словами:

— Меня зовут Небесный Жемчуг, третья звезда Семизвездья. За прегрешения меня изгнал в мир людей Нефритовый владыка. Я пришел к вам, помня о нашей прежней близости.

Сказал и вдруг превратился в золотой луч, который проник князю в самое сердце. В изумлении встрепенулся князь… и проснулся! То был сон. Долго размышлял Ян над смыслом приснившегося ему. И тут вбежала служанка из Райского Уголка:

— Ой, помогите, князь! Госпожа наша со вчерашнего дня сильно занемогла!

Ян сразу понял, что ему снова предстоит стать отцом, и поспешил в Райский Уголок, где возле роженицы уже хлопотали Хун и Лотос.

— Радуйтесь, князь! Родился сын! — воскликнула Хун.

Лотос и Хун на все лады расхваливали князю красоту очередного сына, и тогда он вспомнил свой недавний сон: «Может, и впрямь сон был вещим, ведь Небесный Жемчуг славится своей красотой даже среди небожителей».

На третий день старый Ян, госпожа Сюй, княгини Инь и Хуан, а с ними Лотос и Хун пришли полюбоваться на младенца. Ребенок был чудо как хорош: высокий чистый лоб, блестящие щеки с персиковым румянцем, тонкие брови, словно лучи утренней звезды, алые губы, словно напитанные вишневым соком. Лицом он походил на мать, Фею Лазоревого града, а нравом и статью на отца, князя Яна.

Жены князя переглянулись.

— История знает много красивых женщин, но мы никогда не слышали о «повергающей царства» мужской красоте! Когда мальчик вырастет, он затмит самого Пань Юэ, и его тоже забросают мандаринами!

Старый Ян внимательно оглядел внука и промолвил:

— Слышал я, что самая яркая звезда Семизвездья — Тяньцзи, что значит Небесный Жемчуг. И поскольку мальчуган обещает вырасти красавцем и умницей, назовем-ка мы его Цзи-син, то есть Жемчужной Звездой!