Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь (е книги txt) 📗
— Слушаюсь! — ответил Цзя Лянь и собрался уходить, но потом вдруг повернулся и добавил: — В доме у нас достаточно слуг, а вот в саду никого нет! Бао Юн уехал вместе с господином. Второй господин Сюэ Кэ, живший в доме тетушки Сюэ по соседству с садом, переехал в другое место. Все строения в саду пустуют, а присматривать за ними некому, так что велите, госпожа, слугам каждый день обходить сад! Земля, на которой стоит кумирня Бирюзовой решетки, принадлежит нам. Мяоюй исчезла неизвестно куда, и монахини просят прислать к ним кого-нибудь из нашего дома, чтобы распоряжался имуществом кумирни.
— Мы не знаем, как со своими делами управиться, а ты говоришь о какой-то кумирне! — рассердилась госпожа Ван. — Лучше бы помолчал! Если об этом узнает Сичунь, снова начнет грозить, что уйдет в монахини. А это позор для нашей семьи!
— Подумайте, госпожа, и о том, — сказал Цзя Лянь, — что у четвертой барышни родителей нет, старший брат уехал, а жена его плохо обращается с девушкой. Я даже слышал, что Сичунь несколько раз пыталась покончить с собой. Так пусть лучше уйдет в монастырь. Зачем ее отговаривать?
— Сама не знаю, что делать! — воскликнула госпожа Ван. — Пусть жена Цзя Чжэня поступает, как сочтет нужным.
Выйдя от госпожи Ван, Цзя Лянь созвал слуг, распределил между ними обязанности, написал письмо Цзя Чжэну и собрался в путь. Пинъэр и другие, как обычно, сказали ему на дорогу несколько напутственных слов. Цяоцзе горько плакала, прощаясь с отцом. Оставаться на попечении Ван Жэня она отказалась. А когда узнала, что все дела отец поручил Цзя Цяну и Цзя Юню, расстроилась, но виду не подала. Проводив отца, девочка стала жить вместе с Пинъэр.
Фэнъэр и Сяохун сразу же после смерти Фэнцзе пожелали уйти. Первая попросила отпуск, а вторая сослалась на болезнь. Пинъэр хотела взять в дом какую-нибудь девочку, чтобы была подружкой Цяоцзе, а заодно помогала по хозяйству. Кроме Селуань и Сыцзе, бывших любимиц матушки Цзя, подходящих не было. Но Сыцзе, как оказалось, вышла замуж и уехала, а Селуань была просватана и со дня на день должна была переехать в дом мужа. Поэтому пришлось Пинъэр отказаться от своего намерения.
Между тем Цзя Юнь и Цзя Цян, проводив Цзя Ляня, пришли к госпожам Син и Ван.
Почувствовав себя хозяевами, юноши стали жить во внешнем кабинете, постоянно скандалили со слугами, водили дружков и устраивали попойки. Дошло даже до азартных игр, но женщины, не выходившие из внутренних покоев, ничего об этом не знали.
Пришли однажды Ван Жэнь и старший дядя Син. Им пришлась по душе веселая, бесшабашная жизнь Цзя Юня и Цзя Цяна. Они зачастили во дворец, якобы для того, чтобы присматривать за домом, а сами играли на деньги и пьянствовали.
Наиболее старательных слуг взял с собой Цзя Чжэн, другие уехали с Цзя Лянем, и дома остались лишь сыновья и племянники из семей лай и линь. Привыкшие жить за счет родителей, они совершенно не разбирались в хозяйстве и сейчас, оставшись без старших, словно лошади без узды, делали что хотели, тем более что Цзя Цян и Цзя Юнь всячески им потакали. И во дворце Жунго теперь творилось что-то невообразимое.
Цзя Цян хотел было вовлечь в свою компанию Баоюя, но Цзя Юнь ему отсоветовал.
— Баоюю не суждена такая жизнь, — сказал он. — Когда-то я нашел ему девушку, красивее небесной феи. Отец ее сборщик налогов, владеет закладными лавками. Я написал ему об этом письмо. Но, видно, не суждено ему счастье. — Цзя Юнь огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжал: — Ведь он давно связан с Баочай! Неужели не знаешь? А Линь Дайюй! Кому не известно, что она умерла с тоски по Баоюю? У каждого своя судьба! А из-за того письма Баоюй возненавидел меня. Он думал, меня подкупили, чтобы его сосватать!
Выслушав Цзя Юня, Цзя Цян отказался от своего намерения. Ни тот ни другой не знали, что после встречи с монахом Баоюй захотел порвать узы, связывающие его с бренным миром. Заявить об этом госпоже Ван он не посмел, но стал чуждаться Сижэнь и Баочай, а на молодых служанок, которые с ним заигрывали, не обращал никакого внимания. Да и домашние дела перестали его интересовать. Чтобы госпожа Ван и Баочай его не корили, он делал вид, будто старательно занимается, а сам не мог дождаться, когда наконец придет монах и уведет его в страну бессмертных. Окружающие казались ему людьми серыми, заурядными. Ему было тягостно находиться дома, и каждую свободную минуту он проводил с Сичунь. Они понимали друг друга, и желание Баоюя уйти в монахи с каждым днем крепло. Он даже перестал замечать Цзя Хуаня и Цзя Ланя.
Отец Цзя Хуаня был в отъезде, мать умерла, госпожа Ван уделяла ему мало внимания, и он пошел по пути Цзя Цяна. Цайюнь ничего не могла сделать. На все попытки удержать его Цзя Хуань отвечал грубостью и оскорблениями.
Юйчуань считала Баоюя совсем ненормальным и попросила мать взять ее домой.
Итак, Цзя Хуань и Баоюй, обладая совершенно различными склонностями, занимались чем вздумается, но никто этого не подозревал. Только Цзя Лань, за которым неусыпно следила мать, продолжал усердно учиться, писал сочинения и показывал их Цзя Дайжу. Но Дайжу стал болеть, часто лежал в постели, и Цзя Ланю самому приходилось трудиться.
Ли Вань жила замкнуто, выходила из дому затем лишь, чтобы справиться о здоровье госпожи Ван или повидаться с Баочай. Все свое время она посвящала сыну.
Таким образом, каждый из обитателей дворца Жунго заботился только о себе.
Пользуясь случаем, Цзя Хуань, Цзя Цян и вся их компания совсем распоясались. Воровали и продавали вещи, а Цзя Хуань дошел до того, что оставался на ночь у веселых девиц и предавался азартным играм.
Однажды во время попойки Ван Жэнь и дядюшка Син по прозвищу Дурак разошлись вовсю, позвали еще нескольких собутыльников и стали горланить песни.
— Не умеете вы развлекаться! — кричал Цзя Цян. — Сейчас я объявлю застольный приказ!
— Объявляй! — зашумели остальные.
— Давайте играть на слово «луна»! — предложил Цзя Цян. — Я буду читать стихи, и как только произнесу слово «луна», посчитаем, каким будет оно по порядку от начала стихотворения. Затем начнем считать всех подряд от меня, и на кого падет это число, тот выпьет кубок вина! Распорядитель игры определит, что говорить перед тем, как пить вино, и что после. Кто нарушит приказ, будет пить три больших кубка!
Все согласились. Цзя Цян первым осушил кубок и произнес:
Слово «луна» выпало на Цзя Хуаня. Цзя Цян велел ему прочесть строку со словом «корица», и Цзя Хуань прочел:
— Что дальше? — спросил Цзя Хуань.
— А теперь прочти стихи со словом «аромат», — потребовал Цзя Цян.
Цзя Хуань прочел:
— Да не игра это, а скука! — вскричал дядюшка Син. — Изображаешь из себя ученого, а в стихах ничего не смыслишь! Издевательство, вот что это такое! Сыграем лучше в угадыванье пальцев! Кто не отгадает, будет пить штрафной кубок и петь. А не умеет петь — расскажет что-нибудь смешное.
— Годится! — закричали все.
Стали играть. Ван Жэнь проиграл и спел песню.
— Великолепно! — орали дружки.
Затем еще кто-то спел.
Но дядюшка Син, когда проиграл, петь отказался и предложил рассказать смешную историю.
— Рассказывай, так и быть, — согласился Цзя Цян, — но если не будет смешно, оштрафуем.
