Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий (полная версия книги TXT) 📗

Кровью клыки.

Так же в гущу врагов Мезенций ринулся быстрый.

730 Рухнул несчастный Акрон; умирая, пятками бьет он

В черную землю, и кровь на обломки копий струится.

Бросился в бегство Ород; но почел недостойным Мезенций

В спину удар нанести и сразить его брошенной пикой:

Сам обогнав беглеца, он лицом к лицу с ним сошелся,

735 Чтоб не обманом его одолеть, но отвагой и мощью.

Павшего грудь он ногой придавил, на копье опираясь,

Молвил: "Повержен Ород, вершивший немалую долю

Ратных трудов!" И соратники клич подхватили победный.

Но умирающий вдруг: "Кто бы ни был ты, победитель, —

740 Молвил, – недолго тебе ликовать без отмщенья осталось!

Ждет тебя та же судьба, и на той же равнине падешь ты!"

С гневом в душе, но смеясь, отвечал Мезенций: "Умри же!

А обо мне родитель богов и людей повелитель

Пусть, что захочет, решит!" И копье он вырвал из раны.

745 Тотчас же тяжкий покой, железный сон опустился,

Очи Орода застлав навеки тьмой непроглядной.

Цедик Альката поверг, сразил Сакратор Гидаспа,

Орс, бесстрашный силач, и Парфений Районом убиты,

Клоний и с ним Эрихет, Ликаонов отпрыск, – Мессапом:

750 Спешившись, пешего он поразил Эрихета, а Клоний

Наземь упал, когда конь оступился. Агид-ликиец

В прахе Валером простерт, не чуждым доблести древней,

Фрония Салий убил и сам убит был Неалком,

Ловко владевшим копьем и стрелой, нежданно разящей.

755 Поровну скорбь и потери делил Маворс меж врагами,

То в свой черед побеждают одни, отступают другие,

То побежденный теснит – но никто не мыслит о бегстве.

С жалостью смотрят на них из чертогов Юпитера боги;

Тяжко невзгоды людей и гнев напрасный им видеть.

760 Дочь Сатурна глядит, глядит благая Венера,

Как меж враждующих толп Тизифона [921] бледная рыщет.

Злобы неистовой полн, огромным копьем потрясая,

По полю битвы идет Мезенций. По морю так же

Шел великан Орион [922], когда сквозь Нереевы топи

765 Пеший он путь пролагал, лишь до плеч погруженный в пучину,

Или, с высокой горы принося многолетние вязы,

Шествовал сам по земле, голова же пряталась в тучах.

Ростом подобен ему и огромным доспехом Мезенций.

Мужа увидев среди многолюдного строя, собрался

770 Выйти навстречу Эней. А Мезенций, не ведая страха,

Храброго ждет врага, и стоит недвижимой громадой,

И, чтоб достигнуть копьем, расстоянье мерит глазами.

"Вы, о боги мои, копье и рука! [923] Помогите

В этом бою! А ты, о мой сын, отцовской победы

775 Памятник будешь живой [924]: доспех, с разбойника снятый,

Я тебе посвящу!" И, промолвив, издали бросил

Пику свистящую он, но, щитом отраженная прочным,

Прочь отлетела она и в живот вонзилась Антору;

Спутником был Геркулеса Антор, но, покинувши Аргос,

780 В бегстве к Эвандру примкнул и в Италии с ним поселился.

Пал он, несчастный, приняв за другого смертельную рану,

В небо глядел и родные края вспоминал, умирая.

Бросил копье и Эней. Три медных выпуклых круга

С бычьей кожей тройной и холстиной, щит одевавшей,

785 Пика пробила насквозь и, утратив силу удара,

В пах неглубоко впилась. Но, кровь тирренца увидев,

Выхватил меч, что висел у бедра, и, радости полный,

Начал Эней наступать, повергая противника в трепет.

Видит все это Лавз – и любовь к отцу исторгает

790 Стон из груди у него и из глаз – обильные слезы…

Здесь о кончине твоей, о твоих прекрасных деяньях —

Пусть лишь поверят века преданьям о подвигах древних, —

Не промолчу и тебя, незабвенный отрок, прославлю.

Шаг за шагом назад отступал, обессилев, Мезенций,

795 Пика торчала в щите и за ним тяжело волочилась.

Бросился Лавз к отцу из рядов и, встав меж врагами

В миг, когда руку с мечом занес Эней для удара,

Принял клинок на себя и сдержал напор смертоносный.

Ринулись с криком за ним друзья и, меж тем как Мезенций

800 Медленно вспять отступал, щитом сыновним прикрытый,

Издали копья метать принялись, врага отгоняя.

Щит выставляет Эней и сильней загорается гневом.

Так иногда средь летнего дня из тучи нависшей

Крупный посыплется град, – и бегут с полей земледельцы,

805 Пахарь торопится прочь и спешит прохожий укрыться

Иль под обрывом речным, иль в скале под сводом пещеры,

Чтобы грозу переждать, а когда воротится солнце,

Взяться опять за труды; и Эней, словно градом, засыпан

Копьями, ждет, чтоб ушла смертоносная туча, пролившись;

810 Лавзу меж тем он грозит, окликает Лавза: "Куда ты

Рвешься на верную смерть? Не по силам тебе, безрассудный,

То, на что ты дерзнул, ослепленный сыновней любовью!"

Не унимается Лавз. В душе предводителя тевкров

Выше вздымается гнев, и уже последние нити

815 Юноше Парки прядут. Могучим мечом ударяет

Лавза Эней и клинок вонзает в тело глубоко,

Легкий пробив ему щит, в нападенье заслон ненадежный,

Туники ткань разорвав, что золотом мать вышивала.

Тотчас крови струя пропитала одежду, и грустно

820 Тело покинула жизнь, отлетев по воздуху к манам.

Сын Анхиза, едва умиравшего очи увидел,

Очи его, и лицо, и уста, побелевшие странно,

Руку к нему протянул, застонал от жалости тяжко,

Мысль об отцовской любви потрясла его душу печалью.

825 "Чем за высокий твой дух и за подвиг, о мальчик несчастный,

Может тебя наградить Эней, благочестием славный?

Свой доспех ты любил, – сохрани же его. Возвращаю

Манам и праху отцов твой прах, коль об этом забота

Есть хоть кому-то. И пусть одно тебя утешает:

830 Пал ты, сраженный самим великим Энеем!" Промолвив,

Медливших Лавза друзей он позвал и юношу поднял, —

Пряди коротких волос у него уже слиплись от крови.

Тою порой родитель его над струями Тибра

Влагою кровь унимал; изголовьем бессильному телу

835 Ствол упавший служил. Висел на ветке поодаль

Медный шлем, и в траве покоились праздно доспехи.

Между отборных бойцов лежал Мезенций, склонившись

Телом недужным на ствол; по груди борода разметалась,

Часто о Лавзе друзей вопрошал, задыхаясь, и часто

840 Слал он гонцов, чтоб к отцу печальному сын возвратился.

Но уж несли на щите рыдавшие воины тело

Лавза; в широкой груди широкая рана зияла.

Издали стон уловила душа, прозорливая в бедах.

Пылью седины свои осыпав и к небу простерши

845 Руки, Мезенций прильнул к бездыханному сыну, стеная:

"К жизни любовь, о мой сын, неужели во мне так упорна,

Что допустил я тебя, рожденного мною, погибнуть,

Встав за меня под удар? Твоею раной спасен я,

Гибель твоя мне жизнь сберегла! Увы мне! Теперь лишь

850 Смерть подступила ко мне, лишь теперь я воистину ранен!

Я преступленьем, мой сын, уж давно запятнал твое имя,

Был с престола отцов я изгнан, всем ненавистный.

Если отчизне платить и согражданам должен я пеню, —

Казнью любой у меня самого пусть бы отняли душу.

855 Я же и ныне живу средь живых и свет не покинул…

Нет, я покину его!" И, промолвив, на ногу больную

Встал он, хоть силы ему и сковала широкая рана,

И, непреклонный, велел привести коня (в утешенье

Только скакун остался ему, на котором с победой

860 Он возвращался из битв). И коню он печальному молвил: