Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий (полная версия книги TXT) 📗

505 Тотчас на приступ пошли, черепахой построившись, [876] вольски,

Тщатся рвы завалить и за вал высокий прорваться,

Подступов ищут везде и по лестницам лезут на стены

Там, где реже ряды, где в строю троянцев нечастом

Бреши видны. Осыпают врагов потомки Дардана

510 Ливнем копий и стрел и шестами сшибают их с лестниц:

Приступ от стен отражать после долгой войны им не внове.

Скатывать стали они с откоса тяжкие глыбы,

Кровлю щитов пытаясь пробить, – но любые удары

Стойким бойцам нипочем, черепахой построенным плотно.

515 Все ж подались и они: нависавшая грозно громада

Грянулась вниз с высоты, руками сброшена тевкров,

Сомкнутых кровлю щитов прорвала и наземь повергла

Рутулов. Больше враги наступать не решались вслепую,

Только дарданцев со стен пытались прогнать, осыпая

520 Издали стрелами их.

Веткой этрусской сосны потрясает страшный Мезенций,

Рвется к валам с другой стороны и огнем угрожает.

Рядом Мессап, укротитель коней, Нептунова отрасль,

Сам укрепленья крушит и для приступа требует лестниц.

525 О Каллиопа [877], к тебе и к твоим я сестрам взываю:

Песнь помогите сложить о кровавых подвигах Турна,

Молвите, кто из мужей кого к Ахеронту отправил,

Свиток чудовищных битв разверните со мною, богини!

529 [878]

530 Ярусы ввысь вознося перед взором глядевших с равнины,

Башня стояла, заняв наилучшее место для боя;

Приступом взять и разрушить ее италийцы старались,

Все свои силы собрав, все отряды двинув, – но сверху

Сыпались густо на них из бойниц и камни и копья.

535 Первым Турн в ту башню метнул пылающий факел:

Тотчас стена занялась и огонь, раздуваемый ветром,

Доски настилов объял, затаился в тлеющих балках.

В трепете тевкры спешат от беды убежать – но напрасно!

Только лишь все подались назад и столпились у края,

540 С той стороны, где пожар не пылал, как от тяжести башня

С грохотом рухнула вдруг, и по небу гром прокатился.

Воинов полуживых засыпают руины громады,

Копья свои протыкают им грудь и пронзают обломки

Острых досок. Из всех спаслись только Лик с Геленором.

545 Юностью цвел Геленор; рабыней Ликимнией был он

Тайно рожден меонийцев царю и послан под Трою;

Права он не имел похваляться пышным оружьем,

Меч лишь носил без ножон и гладкий щит без чеканки.

Встав, Геленор огляделся вокруг: отряды латинян

550 Справа стоят и слева стоят, подступивши вплотную.

Словно как загнанный зверь в кольце охотников плотном,

Чуя верную смерть, в исступленье несется на копья,

Чтобы единым прыжком одолеть частокол из рогатин,

Юноша в гущу врагов устремился на верную гибель,

555 Бросился грудью туда, где щетинился пиками чаще

Рутулов строй. А Лик меж врагов, меж клинков занесенных

В бегство пустился к стенам, полагаясь на резвые ноги;

Руку уже протянул он к зубцам, к простертым навстречу

Тевкров рукам – но Турн, с беглецом состязаясь в проворстве,

560 Кинулся следом, крича: "Не от нас ли ты чаешь, безумный,

Целым уйти?" И вот на зубцах повисшего Лика

С силой такой он схватил, что кусок стены обвалился.

Белого лебедя так или зайца кривыми когтями

Мощный хватает орел, громовержца стрелы носящий,

565 Так из овчарни порой от протяжно блеющей ярки

Марсов уносит волк [879] ягненка. Рутулы с громким

Криком бросаются в брешь: одни засыпают землею

Рвы, другие огонь на башни мечут и кровли.

Илионей Луцета сразил обломком утеса

570 В миг, когда с факелом тот в ворота лагеря рвался;

Эматиона Лигер убил, Азил – Коринея,

Дротиком первый, второй – стрелою, разящей нежданно.

Был Ортигий сражен Кенеем, Кеней-победитель —

Турном, и следом – Промол, Диоксипп, Сагарис и Клоний,

575 Итис и тот, кто стоял, словно башня огромная, – Идас.

Капис Приверна поверг: его сначала задел лишь

Дротик Темилла, но он, безумец, щит свой отбросив,

К ране руку поднес – и тут стрела подлетела,

К левому боку ладонь пригвоздила и глубже проникла,

580 Путь дыханья в груди рассекая смертельною раной.

Сын Арцента стоял, красотой и убором блистая;

Плащ его алый горел, иберийским окрашенный соком, [880]

Золотом панцирь сиял; Арцент-родитель в сраженья

Сына послал, что в лесах материнских над током Симета [881]

585 Вскормлен был – там, где Паликов алтарь стоит, примеренный. [882]

Сам, отставив копье и пращой свистящею трижды

Круг над собой описав, свинцовый слиток в героя

Метко Мезенций послал: полетел свинец, расплавляясь [883] —

И с размозженным виском на песке противник простерся.

590 В этот день во врага стрелу впервые направил

Юл, что привык устрашать лишь пугливых зверей на охоте:

Молвят, что храброй рукой поверг он наземь Нумана, —

Ремула прозвище тот носил и совсем лишь недавно

С младшею Турна сестрой сочетался браком счастливым.

595 Ремул, достойную речь с похвальбой недостойной мешая,

Гордый с царями родством, надутый новою спесью,

Шествовал всех впереди и громко кричал осажденным:

"В третий раз не стыдно ли вам, завоеванным дважды,

Вновь за валами сидеть и от смерти стеной заслоняться?

600 Вам ли, фригийцы, у нас отнимать невест наших с бою?

Кто из богов лишил вас ума и в Лаций направил?

Нет Атридов средь нас, лжеречивого нету Улисса!

Крепкий от корня народ, мы зимой морозной приносим

К рекам младенцев-сынов и водой закаляем студеной;

605 Отроки ухо и глаз изощряют в лесах на охоте,

Могут, играючи, лук напрягать и править конями.

Юность, упорна в трудах и довольна малым, привыкла

Землю мотыгой смирять и приступом брать укрепленья.

Панцирей мы не снимаем весь век и, словно стрекалом,

610 Древком копья погоняем быков, и старости хилой

Наших сил не сломить, не убавить твердости духа.

Мы седины свои прикрываем шлемом, и любо

Нам за добычей ходить и все новыми жить грабежами.

Вам по сердцу наряд, что шафраном и пурпуром блещет,

615 Праздная жизнь вам мила, хороводы и пляски любезны,

С лентами митры у вас, с рукавами туники ваши, —

Истинно вам говорю: фригиянки вы, не фригийцы!

Вас на высокий Диндим [884] созывает Идейская Матерь

Звоном тимпанов своих и двухладным флейты напевом.

620 Право сражаться мужам уступите и сдайтесь сильнейшим!"

Наглой не снес похвальбы и речей обидных Асканий,

Лук он согнул, положил стрелу на конскую жилу,

Руки широко развел, лицом к врагу обратившись,

Тверже встал и пред выстрелом так громовержцу взмолился:

625 "Будь к дерзаньям моим благосклонен, о бог всемогущий!

Сам я в храме твоем принесу торжественно жертву:

Там на алтарь бычок с золочеными рожками ляжет,

Белый, который уже сравнялся с матерью ростом,

В гневе песок копытами рыл и бодаться пытался".