Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий (полная версия книги TXT) 📗

Но увидали вдали, как на левую тропку свернули

Двое друзей: ударил в глаза лучом отраженным

Шлем Эвриала во мгле и беспечного юношу выдал.

375 Встречей встревожен не зря, их Вольцент окликнул из строя:

"Стойте! Кто вы, мужи? Зачем спешите с оружьем?

Держите путь свой куда?" Но, в ответ не промолвив ни слова,

Юноши в лес устремились бегом, на тьму полагаясь.

Тотчас всадники врозь по знакомым рассыпались тропам,

380 Стали стеречь, перерезав пути беглецам окруженным.

Лес был велик и дремуч, и в дебрях падубов черных,

В гуще колючих кустов, в непролазных терновника чащах

Редко виднелся просвет и по просеке тропка бежала.

Мрак под густою листвой и добычи груз Эвриалу

385 Быстро идти не дают и страх с дороги сбивает.

Нис незаметно ушел вперед и, врагов миновавши,

Места достиг, где тогда загоны были Латина,

Ныне ж зовется оно по имени Альбы Альбаном [874].

В поисках друга лишь здесь он назад оглянулся – но тщетно!

390 "Где потерял я тебя, Эвриал несчастный? Какую

Выбрать из путаных троп, чтобы тем же путем мне пробраться

Вспять средь обманчивых чащ?" И вот, ни мгновенья не медля,

В лес он спешит по следам, в молчаливых дебрях блуждает.

Вдруг услыхал он топот копыт и врагов перекличку,

395 Краткое время спустя донеслись и громкие крики…

Вот наконец перед ним Эвриал: коварные тропы,

Смутный сумрак лесной и смятенье предали друга

Рутулам в руки, хоть он отбиваться напрасно пытался.

Что предпринять? С оружьем напасть и отбить Эвриала?

400 Хватит ли сил? Или в гущу врагов на мечи устремиться,

Чтобы от множества ран самому погибнуть со славой?

Тотчас же Нис размахнулся с плеча и с копьем занесенным,

Взоры к Луне обратив, произнес такую молитву:

"Ты, что взираешь на нас, помоги в беде, о Латоны

405 Дочь, владычица рощ, краса многозвездного неба!

Если Гиртак, мой отец, хоть однажды принес на алтарь твой

Дар за меня, если сам я хоть раз добычу лесную

В храме повесил твоем иль прибил над дверью священной, —

Дай мне врагов расстроить ряды, направь мои копья!"

410 Так он промолвил – и вот, всем телом откинувшись, бросил

С силой копье. Непроглядную тень на лету рассекая,

Быстро помчалось оно и Сульмону в спину вонзилось.

Древко сломалось, пробив навылет рутулу сердце,

Всадник скатился с седла, захлебнувшись горячей струею,

415 Долгие всхлипы ему холодевшую грудь сотрясали.

Стали враги озираться вокруг. Ободрен успехом,

Нис с размаху копье метнул от правого уха.

Рутулы в страхе дрожат. А копье впивается Тагу

В череп и, оба виска пронзив, в мозгу застревает,

420 В ярости рыщет Вольцент, но метателя копий не видит,

Не с кем сражаться ему и в погоню не за кем мчаться.

«Ты мне один за двоих заплатишь кровью горячей!» —

Пленнику крикнул Вольцент и, занесши меч обнаженный,

Кинулся в гневе к нему. Но тут от страха за друга

425 Разум утративший Нис закричал, не в силах таиться

Больше во мраке ночном и боль сносить молчаливо:

"Вот я, виновный во всем! На меня направьте оружье,

Рутулы! Я задумал обман! Без меня б недостало

Сил и отваги ему, – мне свидетели небо и звезды!

430 Вся вина его в том, что любил он несчастного друга".

Так он Вольценту кричал, но уже направленный с силой

Меч меж ребер впился в белоснежную грудь Эвриала.

Тело прекрасное кровь залила, и, поверженный смертью,

Весь он поник, и к плечу голова бессильно склонилась.

435 Так пурпурный цветок, проходящим срезанный плугом,

Никнет, мертвый, к земле, и на стеблях склоняют бессильных

Маки головки свои под напором ливней осенних.

В гущу врагов бросается Нис – но только к Вольценту

Рвется он сквозь толпу, одного лишь видит Вольцента.

440 Ниса плотней и плотней отовсюду враги обступают,

Колют, теснят, – но сдержать не могут натиск упорный,

Быстрый как молния меч их сечет, – и вот, умирая,

Нис вонзает клинок орущему рутулу в горло.

Только тогда он упал и приник израненным телом

445 К телу друга, и смерть осенила Ниса покоем.

Счастье вам, други! Коль есть в этой песне некая сила,

Слава о вас никогда не сотрется из памяти века,

Капитолийским доколь нерушимым утесом владеет

Род Энея и власть вручена родителю римлян. [875]

450 Юных друзей победив и вновь отбив их добычу,

Рутулы с плачем несли бездыханное тело Вольцента

В лагерь, где горестный стон стоял с тех пор, как Рамнета

Труп бескровный нашли, и Серрана, и Нуму, и многих

Сгубленных тайно вождей. Вкруг убитых толпы теснятся,

455 Вкруг полумертвых от ран, вкруг дымящихся свежею кровью

Мест и полных ручьев, струящих алую пену.

Рутулы все узнают Мессапа шлем и наборный

Пояс Рамнета, назад дорогой ценою отбитый.

Вот и Аврора, восстав с шафранного ложа Тифона,

460 Зарево первых лучей пролила на земные просторы,

Солнце зажглось, от темных пелен весь мир избавляя.

В битву с утра снаряжен, вождей поднимает на битву

Турн, и каждый из них собирает строй меднобронный,

Гнев зажигает в сердцах о ночном побоище вестью.

465 Тут же, – страшно глядеть, – подняв на копья, выносят

Головы юных друзей, и толпой спешат италийцы

С громкими криками вслед.

Дать готовы отпор, энеады стойкие слева

Заняли вал, – ибо справа его ограждали потоки, —

470 Взоры на рвы устремив, на высоких башнях стояли,

Скорби полны: не узнать не могли несчастные тевкры

Вздетых на копья голов, истекавших черною кровью.

Тут понеслась на крылах, облетая трепещущий город,

Вестница горя – Молва, и несчастную мать Эвриала

475 Быстро настигла она. В тот же миг из рук охладелых

Выпал челнок у нее, опрокинулась с пряжей корзинка.

Вон выбегает она и, с пронзительным воплем терзая

Волосы, мчится к валам и в безумье врывается в первый

Воинов ряд, позабыв о мужах и о вражеских копьях,

480 Ей угрожавших, и плач полетел со стены в поднебесье:

"Ты ли это, мой сын? Ты, опора старости поздней,

Как в одиночестве мог ты меня покинуть, жестокий?

О, почему на верную смерть уходившего сына

Бедная мать не могла последним напутствовать словом?

485 В поле чужом добычею птиц и псов италийских

Ты – о горе! – лежишь, и тебя на костер погребальный

Мать не положит, и глаз не закроет, и ран не омоет,

И не укутает в плащ, что днем и ночью ткала я,

Тяготы старческих лет облегчая работой усердной.

490 Где мне тебя отыскать? Где собрать рассеченное тело?

В поле каком? Иль вернешь ты мне, сын, лишь голову эту?

Ради того ль за тобой по морям я скиталась и землям?

Копья в меня, в меня направьте, рутулы, стрелы,

Первой убейте меня, коль знакома душе вашей жалость!

495 Ты, о богов всемогущий отец, ненавистную небу

Голову мне порази и низринь меня молнией в Тартар,

Чтобы жестокую жизнь хоть так могла оборвать я!"

Стон прошел по рядам потрясенных жалобой тевкров,

Души сковала печаль, надломила силы пред боем.

500 Ту, что сеяла скорбь, подхватили Актор с Идеем

(Илионей дал им знак и рыдавший горько Асканий),

В дом отнесли на руках, уложили в дальнем покое.

Тут в отдаленье труба пропела громко и грозно,

Следом послышался крик и под небом гулко отдался.