Владивосток - Турмов Геннадий Петрович (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

— Эх, мастера! — восторгаются зрители. — Точно в воздухе кружатся.

Позднее, в апреле 1916 года, получив военную командировку, я прибыл во Владивосток. В первый праздничный день отправился на Семен-базар. Ни драк, ни плясок. Знакомые разъяснили:

— Война: не до плясок...

При восходе солнца бухта Золотой Рог блестит особым сиянием, точно просыпаясь, дышит серебряная водная грудь радостным восторгом, приветствуя появление дневного светила. Поднимается на военных кораблях Андреевский флаг, раздается пение молитв, музыка играет "Боже, царя храни".

Вечерами, когда уходящее солнце уже спряталось в синеве гор, нет его на горизонте, но золотые лучи его еще долго-долго ласкают уставшую землю, горят ярким блеском на сопках амфитеатром раскинутого города. Точно блестящая огненная лета ползет по вершинам гор, одна над другой, до самой высокой вершины горы Орлиное Гнездо. Забрались и туда уже домики, и горят ярким блеском их маленькие окна. На военных кораблях опускается Андреевский флаг, музыка играет "Коль славен...".

В праздничные и воскресные дни военные корабли нарядно расцвечены флагами. В послеобеденное время разрешается желающим осмотр кораблей. Не требуется никаких разрешений и документов. Подплывают желающие на китайской шаланде к крейсеру, с которого спускается трап, на борту встречает дежурный офицер, который показывает прибывшим весь корабль, от кают господ офицеров до машинного отделения. Показывает все вооружение, вращательные пушки, минокидатели, преградительные и предупредительные аппараты.

На китайских шаландах катается по бухте вся публика. Китаец приводит шаланду в движение большим длинным веслом сзади лодки — "юли-юли", мало-мало, тихонько шевеля. Шаланда движется тихо. У молодых людей желание завести парусную лодку, быстро скользящую ладью, подобную тем, что на военных кораблях, а то и моторную лодку. Желание не дешевое, но что значит молодому, сильному и здоровому поработать месяц-другой ночами при высоких ставках на Эгершельде, при разгрузке пароходов Добровольного флота?

Летом катанье на лодках, под парусами; зимой катанье на катках. Два общественных катка: один в центре города, на льду бухты, правее арки в честь приезда Цесаревича, другой в Гнилом Углу — расстояние до пяти километров. Там и там играет музыка. Колоннами конькобежцы отправляются под музыку с одного катка на другой и несутся по льду бухты к другому, где их также встречают с музыкой. Для любителей сильных ощущений — катание на буерах. Нужно хорошо знать дорогу, иметь острое зрение и мускульную силу: сани несутся по льду бухты с головокружительной быстротой. Групповые катания на буерах были запрещены — часто случались несчастья.

На возвышении красовался на Светланской улице изящный собор. У китайцев на окраине (теперь центр), в конце Китайской улицы находилась большая и стильная буддистская кумирня, где перед идолами и изображениями Будды теплились китайские, из особой бумаги, свечи, а в маленьких изящных фарфоровых чашечках лежал сухой рис. В кумирне нередко происходили служения, которые свободно могли посещать и европейцы. Ежегодно в свой Новый год, в январе месяце, китайцы проводили торжественное шествие с драконом Шествие начиналось от кумирни на Китайской улице, шло вдоль всей Светланской улицы до Матросской слободки в Гнилом Углу и обратно к кумирне.

Китайцы несли огромного дракона, выделанного из прозрачной, как тонкое стекло, рыбьей кожи. Кожа эта, натянутая на обручи, составляла 12 круглых цилиндров, соединенных между собой. Первый — голова с разинутым ртом и длинным жалом и последний — хвост имели своеобразное построение; средние — туловище — одинаковые цилиндры, не менее метра радиусом. Все цилиндры соединены между собой, внутри украшены цветными фонариками, снаружи прикреплены к длинным бамбуковым палкам, с помощью которых и несут дракона. При движении то голова, то хвост, то средняя часть — спина дракона — поднимаются и опускаются; получается впечатление, точно дракон изгибается. Процессию сопровождают живущие в городе буддисты: китайцы, корейцы; что-то уныло напевают, порой кричат, ибо, чтобы быть услышанным, Бога надо будить — поэтому усиленно хлопают хлопушки, раздается фейерверочная стрельба. Бенгальские огни и ракеты — особенные, китайские. Шествие происходит после полудня, огней фейерверка почти не видно, слышны только усиленное хлопанье, свист, взрывы в воздухе, и на маленьких парашютах спускаются с воздуха драконы, слоны, обезьянки, черепахи, свинки, птицы, наполняют воздух, падают на плечи.

Владивосток жил тихой, покойной и радостной жизнью. В то время корыстных грабежей и разбоев почти не было, но очень часто газеты отмечали случаи самоубийства. Основная причина — тоска и одиночество. Слишком мало было женщин. Первое время, до 1890 года, таковых по статистическим данным приходилось одна на четверо мужчин.

Самая отдаленная окраина нашего отечества, Владивосток, уже к 1890 году имел женскую и мужскую гимназии, портовую навигационную школу. Когда городу еще не было и 40 лет, во Владивостоке было основано высшее учебное заведение — Восточный институт, воспитавший и давший стране много видных ученых, общественных и литературных деятелей.

Революция прошла во Владивостоке бурно. Большевизм как-то обезличил прекрасный город, убив его яркий, самобытный колорит. Первое время большевики старались надсмеяться, повредить, разрушить все ценное, в созидание чего народ и правительство вложили все, что могли. Уничтожен и взорван собор. Жители, которые отвоевывали кусочки тайги и потом оказались в центре города, были ликвидированы как крупные домовладельцы. Старики-служащие Торгового дома Кунст и Альберс были до старости обеспечены фирмой, которая аккуратно посылала им из Германии жалованье по последним ставкам.

— За что получаете из-за границы деньги? — спросили у них. — За шпионаж?

Стариков расстреливали, семейства отправляли в ссылку».

«ОДИССЕИ БЕЗ ИТАКИ»

 Михаил Васильевич Щербаков был по образованию физиком, но в начале Первой мировой войны он закончил летное училище и воевал во Франции. Гражданскую войну он провел на Дальнем Востоке и, находясь в это время во Владивостоке, работал журналистом. Уехав в Шанхай, Михаил Щербаков стал публиковать свои очерки во всех местных газетах. Он был членом литературных содружеств «Понедельник» и «Восток». В их изданиях журналист печатал свои стихи и прозу. В Шанхае Щербаков опубликовал книги «Черная серия», сборники рассказов «Корень жизни» и «Отгул». До конца своей жизни М. В. Щербаков вспоминал о том дне, когда навсегда покинул Родину. Вот какие строки есть в его стихотворении, посвященном лучшему поэту русского зарубежья, жившему в Китае, А. Несмелову:

Из коммунистического Китая М. В. Щербаков уехал в Сайгон, где заболел душевным расстройством. Как французского гражданина его эвакуировали во Францию. 3 января 1956 г. поэт покончил с собой. Мы публикуем воспоминания, относящиеся к октябрьским дням 1922 г. Это отрывок из произведения М. В. Щербакова «Кадет Сева. К десятилетию эвакуации Владивостока», увидевшего свет на страницах шанхайской газеты «Слово».

«Вы бывали во Владивостоке? Помните, как он замкнут в горном кольце, этот странный нерусский город? Слева полого вытянулся Чуркин мыс с детскими кирпичиками домиков и дубняком по плешистым скалам; справа мыс Басаргин запустил в океан свою голую, обглоданную солеными ветрами лапу; выплыл далеко в море бело-сахарный маячок на тонкой изогнутой нитке Токаревской кошки: ветер с берега, вот его и отнесло.