Самые знаменитые ученые России - Прашкевич Геннадий Мартович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Закон гомологических рядов вызвал много споров.
Основной упрек сводился к тому, что якобы этот закон ограничивает эволюцию живого мира строгими рамками, а потому не может быть всеобщим и объективным. Отвечая на это, академик ВАСХНИЛ Н. А. Майсурян заметил, что тот же упрек обращали в свое время и к закону периодической системы элементов, выведенному Менделеевым. Однако, как мы можем видеть, бессмертному творению Менделеева это нисколько не помешало, и даже наоборот – только способствовало бурному развитию химии и физики.
Изучение закономерностей изменчивости растений привело Вавилова к проблеме их географического распространения.
В 1916 году он побывал в Северном Иране, в Фергане и на Памире.
С 1917 года по 1921 год он исследовал районы Среднего и Нижнего Поволжья, Результаты этой экспедиции легли в основу его работы «Полевые культуры Юго-Востока».
В 1923 году Вавилова избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР. Он стал директором Государственного института опытной агрономии и Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур.
В 1924 году Вавилов собрал исключительный по ценности материал по культурной флоре в Афганистане. В 1925 году исследовал Хивинский оазис и некоторые районы Узбекистана. В 1926–1927 годах обследовал средиземноморские страны Африки и Европы – Трансиорданию, Алжир, Тунис, Марокко, Египет, Сирию, Палестину, Грецию, острова Крит и Кипр, Италию с Сицилией и Сардинией, Испанию и Португалию. С берегов Средиземного моря Вавилов двинулся к Красному морю, побывав во Французском Сомали, Эфиопии и Эритрее. В средиземноморской экспедиции он почерпнул огромные данные для развития своих теоретических концепций.
В 1929 году Вавилова был избран в действительные члены Академии наук СССР. По тому времени он оказался самым молодым по возрасту академиком. В том же году его избрали членом Украинской Академии и президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук.
В 1929 году Вавилов работал в Западном Китае, в Японии и в Корее.
В 1930 году возглавил Институт генетики.
В том же году он совершил поездку в Центральную Америку и в Мексику, в 1931 году – в Данию и в Швецию, а в 1932 и в 1933 годах Вавилов провел самую длительную свою экспедицию, побывав на Кубе, в Перу, Боливии, Чили, Бразилии, Аргентине, Уругвае, на острове Тринидад и в Пуэрто-Рико. В кратких перерывах между экспедициями он успевал еще посещать самые разные уголки Советского Союза, на огромных территориях которого им было открыто множество формообразовательных центров культурных растений.
В 1926 году Вавилов был удостоен премии им. В. И. Ленина. В 1940 году получил Большую золотую медаль ВСХВ. В 1939 году, на VII генетическом конгрессе в Эдинбурге, куда Вавилов, к сожалению, уже не смог поехать, его научные заслуги были отмечены тем, что он единогласно был избран почетным президентом конгресса. Профессор Крю, накинув на себя мантию президента, обратился к собравшимся в зале ученым со следующими словами: «Вы пригласили меня играть роль, которую так украсил бы именно Вавилов. Эта мантия мне не по плечу. Я буду выглядеть в ней неуклюже. Вы не должны забывать, что она сшита на Вавилова, куда более крупного человека».
Трудно указать, где кончаются ботанические исследования Вавилова и где начинаются чисто растениеводческие. Так же трудно указать границу между его трудами растениеводческого и генетического характера. Решая растениеводческие задачи, Вавилов одновременно подымал глубочайшие проблемы генетики. На всех его работах лежит печать оригинальности. Обрабатывая итоги многочисленных экспедиций, он издал капитальный труд «Центры происхождения культурных растений» (1926) и множество работ, не слишком объемных, но важных теоретически – «Географические закономерности в распределении генов культурных растений» (1927), «Учение о происхождении культурных растений после Дарвина» (1940) и многие другие. Особо можно указать на работу «Линнеевский вид как система», в которой Вавилов раскрыл содержание сложного биологического понятия – вид, о котором так бурно и долго спорили биологи.
Для испытания многих тысяч форм растительных культур, собранных в самых разных уголках земного шара, Вавилов организовал специальные «географические» посевы, расположенные в 116 точках различных почвенно-климатических зон Советского Союза.
Заслуги Вавилова в биологии были столь велики, что едва ли не любое научное общество мира считало честью оказать ему тот или иной знак внимания. Он являлся членом Международного агрономического института в Риме, Королевского общества в Лондоне, Шотландской академии в Эдинбурге, Академии наук в Галле, Всеиндийской Академии наук, Американского ботанического общества, Географического общества Нью-Йорка, Садоводческого общества в Лондоне, Брионского университета (Чехословакия), Софийского университета и многих других.
Казалось бы, полнокровная, насыщенная событиями жизнь.
Выпала она, к сожалению, на бурную эпоху перемен.
К началу 30-х годов в Советском Союзе начались бесконечные дискуссии во всех областях науки, искусства и литературы. Это были резкие, часто даже неправомерно резкие дискуссии. Утверждая свою силу, новая власть не останавливалась ни перед какими мерами воздействия на тех ученых или деятелей искусства и литературы, которые выходили за рамки, обозначенные властью. Чем талантливей, чем оригинальнее был ученый, тем резче с ним могли обойтись.
Именно в те годы на научной арене впервые появился Т. Д. Лысенко.
Прославился Лысенко «открытием» яровизации – приема, позволяющего получить урожай от озимых культур при их весеннем посеве. Выходец из крестьянской семьи, он всегда был готов шумно выразить поддержку власти и при каждом удобном случае предлагал услуги руководителям сельского хозяйства. О чем бы ни заходила речь, о планах засеивания площадей или об освоения новых культур, Лысенко всегда оказывался первым. Он так быстро предлагал все новые и новые методы, от обработки семян холодом до групповой посадки деревьев, что серьезные ученые-биологи иногда просто не успевали ему возразить.
Поразительный портрет Лысенко оставил в газете «Правда» (август 1927 года) журналист В. Федорович. Возможно, это был первый литературный портрет будущего народного академика.
«Моя встреча с Лысенко случилась в Закавказье на великолепных полях Гянджинской селекционной станции. Лысенко решает и решил задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день.
Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остается ощущение зубной боли, – дай бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой и лицом незначительный, – только и помнится угрюмый взгляд его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собирался он кого-нибудь укокать. Один раз всего и улыбнулся этот босоногий ученый: это было при упоминании о полтавских вишневых варениках с сахаром и сметаной…»
Зато речь, произнесенная в 1937 году «босоногим ученым» на Втором Всесоюзном съезде колхозников-ударников, весьма пришлась по душе И. В. Сталину. Спор, развернувшийся к тому времени вокруг генетики и вообще положения в биологии, сам Лысенко охарактеризовал так:
«…На самом деле, товарищи, хотя яровизация, созданная советской действительностью, и смогла за довольно короткий период, за какие-то 4–5 лет, вырасти в целый раздел науки, смогла отбить все нападки классового врага, – а не мало их было, – но сделать надо еще много, товарищи, ведь вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Вы их по колхозам хорошо знаете. Но не менее они опасны, не менее они закляты и для науки. Немало пришлось кровушки попортить в защите во всяческих спорах с некоторыми так называемыми учеными по поводу яровизации, в борьбе за ее создание, немало ударов пришлось выдержать в практике. Товарищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации? В колхозах были кулаки и подкулачники, которые не раз нашептывали крестьянам, да и не только они, а всяческий классовый враг шептал крестьянину: „Не мочи зерно, ведь так семена погибнут“. Было такое дело, были такие нашептывания, такие кулацкие, вредительские россказни, когда вместо того, чтобы помогать колхозникам, делали вредительское дело и в ученом мире, а классовый враг – всегда враг, ученый он или нет».
