Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
Помимо строки «Герой, — болтает скромно, делово», в черновиках «Аэрофлота» имеется еще одна, близкая по смыслу: «Герой, а скромен — дак качать его!» (АР-7112). А в стихотворении «Я юркнул с головой под покрывало…» (1976) лирический герой с такой же иронией призывал «качать» себя самого: «Качать меня, лишать меня, кончать» (АР-16-186). Причем если в последнем случае он «стал смотреть невероятный сон», то и в «Аэрофлоте» будет сказано: «Это может быть сон наяву» (АР-7-136). А «качать» лирического героя хотели и в «Песенке про прыгуна в длину»: «Люди крикнули: “Качать его, качать!”, - / И назвали человеком-кенгуру» (АР-14-108).
Но вернемся к сопоставлению «Мишки Шифмана» и «Аэрофлота», в которых герой использует применительно к своим друзьям одинаковые обороты: «Мишка мой кричит: “К чертям…”» /3; 250/ = «Охмелел, осмелел мой бандит» /5; 560/. Но есть и более удивительное сходство: «Мишка мой кричит: “К чертям — / Виза или ванная! / Едем. Коля! Море там / Израилеванное!..”» = «А Паша мой кричит': “Рекомендуем / Для вашей пользы ехать по домам”» (АР-7-121).
Кроме того, черновой вариант Мишкиной реплики: «Все изгои — море там / Израилеванное!» (АР-2-42), — отсылает к «Лекции о международном положении», где герой-рассказчик (по национальности — русский) тоже готовится ехать в Израиль и называет себя изгоем: «Прошло пять лет, как выслан из Рязани я, / Могу и дальше: в чем-то я — изгой. / Готовлюсь я к обряду обрезания, / Спокойно спи, товарищ дорогой» /5; 545/. Таким образом, Мишка Шифман и герой-рассказчик «Лекции» являются по сути, одним и тем же персонажем, хотя первый из них — еврей, а второй — русский.
Другой черновой вариант строк «Едем, Коля! Море там / Израилеванное» — «Мы пробьемся — море там / Израилеванное!» (АР-2-42) — напоминает написанный в том же году «Затяжной прыжок»: «Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму», — и песню «Штормит весь вечер, и пока…», появившуюся несколько месяцев спустя: «Еще бы, взять такой разгон, / Набраться сил, пробить заслон — / И голову сломать у цели!». В аллегорической форме этот мотив представлен также в черновиках песни «Оплавляются свечи…» (1972): «И полям на потребу / Будет солнце топить — / Пар поднимется к небу, / Чтобы силы копить, / Чтобы в тучи собраться, / Чтобы землю накрыть, / Чтобы враз расквитаться, / Отомстить и пробить» /3; 419/.
В том же году родилось стихотворение «Проделав брешь в затишье…», где в форме противостояния весны и зимы был реализован конфликт лирического мы с властью. А через год «проделает брешь в затишье» и один лирический герой: «За то, что я нарушил тишину» («Я бодрствую, но вещий сон мне снится…»).
Интересно, что в черновиках «Мишки Шифмана» герой-рассказчик ремонтирует уличные автоматы: «Автоматы я чиню / “Соки — пиво — воды”», «Автоматы я чиню — / Часто отключают», «Я по-прежнему чиню / Автоматы винные» (вариант: «Общую котельную»; АР-2-42). Очевидно, что перед нами — маска заводского рабочего.
А в «Аэрофлоте» герой тоже столкнется с автоматом: «У автомата — в нем ума палата, — / Стою я, улыбаюсь глуповато. / Он мне такое выдал (автомат): / Невероятно! В Ейске — / Почти по-европейски — / Свобода слова, если это мат». Причем и этот автомат нуждается в починке: «Но спятил, перегревшись, автомат» (АР-7-120).
Упоминается в обеих песнях и икра: «Что всё, мол, здесь — / Икра и ванная…» /3; 456/ ~ «Вас компания Аэрофлот / Всех накормит зернистой икрой» [2787] [2788] [2789].
Далее. В «Аэрофлоте» читаем: «.Друг мой честью клянется спьяна, / Что он всех, если надо, сместит».
Такое же намерение высказывал и сам лирический герой в песне «Передо мной факир — ну, просто карлик!»: «Я потревожу ихних шулеров». А «всех сместить» он собирается и в «Лекции о международном положении», написанной примерно в одно время с «Аэрофлотом»: «Шах расписался в полном неумении — / Вот тут его возьми и замени». Сравним с черновым вариантом «Аэрофлота»: «Всё в тумане везде, вот те на! / Друг орет, что министра сместит, / Да как пустит слезу: “Вся страна, — / Говорит, — никуда не летит”»207 (АР-7-119). При этом строка «Друг орет, что министра сместит» напоминает «Песенку про Козла отпущения» (1973), где герой тоже грозил совершить переворот: «Эй, вы, бурые, — кричит, — светло-пегие, / Отниму у вас рации-он волков / И медвежие привилегии!». И в том же 1973 году он собирался совершить переворот в «Песне Гогера-Могера»: «И я устрою вам такой скачок, / Когда я доберусь до высшей власти!». В последней песне герой говорил: «Доверьте мне — я поруковожу / Запутавшимся нашим государством!», — что очень похоже на ситуацию в «Лекции о международном положении»: «Шах расписался в полном неумении — / Вот тут его возьми и замени». И о таком же «запутавшемся государстве» («неумелом шахе») говорится в «Аэрофлоте»: «Друг орет, что министра сместит» (поскольку «вся страна никогда никуда не летит») («поруковожу» = «возьми и замени» = «сместит»; «запутавшимся» = «в полном неумении»; «государством» = «шах» = «министра»).
Как вспоминал о Высоцком режиссер Ваграм Кеворков: «На этих коротких фразах включается его могучая энергетика, он тут же, по нарастающей, все более азартно, рассказывает, как “убирает” чиновников»20*..
Тот же Кеворков приводит следующую реплику Высоцкого о чиновниках: «Ничего, я их всех дожму!» [2790] [2791] [2792] [2793], - которая вновь напоминает «Песенку про Козла отпущения»: «Все подохнете без прощения…». Перед этим же была такая фраза: «Не один из вас будет землю жрать…», — что, по сути, мало чем отличается от слов друга героя-рассказчика в «Аэрофлоте»: «Друг орет: “Ох, я вас проучу!”» (АР-7-120); да и самого героя в «Песне про плотника Иосифа»: «Ох, я встречу того духа! / Ох, отмечу его в ухо!».
А основная редакция «Аэрофлота»: «Друг мой честью клянется спьяна, / Что он всех, если надо, сместит», — вновь возвращает нас к «Песенке про Козла отпущения»: «Всех на роги намотаю…». Кроме того, угроза «Я вам винт в рог бараний скручу!» (АР-7-120) перекликается с той же угрозой: «Всех на роги намотаю…».
В черновиках «Аэрофлота» также сказано: «Мой друг — он дока, старый оборонщик, / И весь воздушный флот — его семья. / Он высказал догадку, что угонщик — / Простой командировочный, как я» /5; 561/.
В образе «старого оборонщика» выступал и сам лирический герой в «Песне про Сережку Фомина» (1963), где речь шла как раз о военном времени: «В военкомате мне сказали: “Старина, / Тебе ‘броню’ дает родной завод ‘Компрессор’!” / Я отказался, а Сережку Фомина / Спасал от армии отец его, профессор». Про завод «Компрессор» известно, что он «был основан для оборонных нужд страны»^.
И в образе «простого командировочного» лирический герой выступает во многих произведениях — например, в «Песне командировочного» (1968): «А жить еще две недели, / Работы — на восемь лет», — где, в свою очередь, предвосхищен другой черновой вариант «Аэрофлота»: «Я пошел — позвонил, поикал, / Трубку поднял Изотов как раз. / Я ему: “Отменяйте аврал, / Две недели в запасе у нас”» /5; 562/. А на одном из концертов прозвучал следующий авторский комментарий: «Шуточная песня — “Песня командировочного”. Или — “Через десять лет в Аэрофлоте”^11 (отметим заодно интересную перекличку между «Песней командировочного» и «Таможенным досмотром»: «Беру последний фонд — / Все двадцать два рубля» = «Вытряхнул из чубчика / Двадцать два рубчика, / Но они и это усекли!» /4; 456/).
