Краткая Воровская ЭНциклопедия - Майер Вячеслав Андреевич (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Ростовский Андрей Чикатило так поведал о своих первопричинах: «Родился я. на Украине в Сумской области, где еще помнят о голоде 30-х годов — специально организованном голоде. Вот там я и родился, вот там я и познал голод. И людоедство было. Нас, маленьких, родители все пугали людоедством. Закончил школу в деревне. Направлял на учебу все силы. Я учился и видел расстрелы. И бомбежки видел. И трупы видел, и руки разбросанные. Складывали их на подводы. Хоронили. Пухлый от голода лазил по бурьянам» [6].
У иркутского маньяка Василия Кулика вообще пусто в душе: «Мне не жаль своих жертв и раскаянье ко мне не приходит. Как-то не думаю о тех, кого убил» [7].
Осозновая свои преступные деяния, маньяки их объясняют тяжелым детством (А.Р. Чикатило), необычностью увиденного (А. Сливко), душевной черствостью (В. Кулик). Писатели подключают и природу и родовые приметы, им вторят родители и знакомые: «Фу, дьявол!», — испуганно произнесла женщина и, перекрестившись, побежала к хате. В это время, перекрывая шум дождя, послышался крик новорожденного», — так описывается появление Андрея Чикатило на свет [8]. Мать Василия Кулика Феодосия Степановна рассказывает: «Врач Шергина, которая меня консультировала, сказала, что мне рожать нельзя, что тот, кого я рожу, будет не человек. Я все же решила родить, и роды длились у меня с 10 по 17 января. Они прошли под наркозом. Когда я впервые увидела новорожденного, то ужаснулась: был он очень маленький, без ногтей, уши вдавленные, большой живот пульсировал так, что казалось, лопнет. Он появился на свет недоношенным, семимесячным. До полугода его не купали, так как кожа от воды начинала чернеть. Только в шесть месяцев он стал походить на ребенка» [9].
Американский коллега украинца Чикатило Тед Банди, убивший почти столько же женщин и девушек, сказал в интервью психологу Джиму Добсону истину: «Я хочу, чтобы люди поняли — я был нормальным человеком, не сумасшедшим. Люди должны понять, что те, кто попал под влияние насилия, не являлись монстрами от рождения. Мы ваши сыновья и ваши мужья, мы жили в обычных семьях» [10].
Расхожее мнение о том, что маньяки не контролируют свое поведение, находясь в стихии сексуального давления — ложь несусветная. Обратите внимание на их расчетливость в выборе объекта — их страстей удосуживаются слабые, немощные, дебильные: дети, девушки, старухи. Стоит нарваться на сильного и волевого, они пасуют. Описан же случай, как одна девушка, прижав детородный орган насильника, вытащила его на проезжую часть, усадила в такси и доставила в милицию. Тед Банди прав, маньяки — обычные люди, выпрыгнувшие из рамок общественного поведения, животные инстинкты которых не были подавлены или «насыщены до предела» (у некоторых склонных к патологии) в период социализации.
Живущие в деревнях и селах, где взаимоконтроль — важнейший фактор поведения и социального созидания человека, расскажут десятки историй о своих односельчанах. Одному в детстве нравилось мучить животных, он доходил до того, что хвосты крысам связывал, десяток блудных кошек повесил, наблюдая за их мучениями. Маньяком и садистом не стал. Другой в теплую весеннюю погоду занимался тем, что собирал на удобрение падаль, она в это время вздувается, находил удовольствие в ее потрошении и сжигании. Кто сейчас ему, отцу множества детей и хорошему хозяину, об этом напомнит.
Охотники — люди не сердобольные. Их дела жуть наводят. В прошлом веке забайкальцы так не любили волков — их уничтожали, как могли, и отравой, и многочисленными ловушками. Обнаружив логово с щенятами, детей сразу не убивали, а с живых снимали шкуры и оставляли такими. То же самое делали с оглушенными волками, еще живым затыкали пасть тряпкой, а зад палкой, и чулком снимали шкуру. Распотрошенный волк дурно пахнет и поэтому предпочитали внутренности не тревожить. Да и такие шкуры считались более прочными и мягкими, чем снятые с убитых животных. Среди охотников маньяков что-то еще не встречалось.
После Второй мировой войны в живых осталось много работников^групоносов, крематорщиков, участников эксгумационных раскопок на местах захоронения уничтоженных евреев, польских военнопленных, как и из местного населения, так и из узников гитлеровских и советских концентрационных лагерей; нам не известно, чтобы из этой категории кто то стал сексуальным маньяком.
Община, семья, род, национальная группа зорко следила за состоянием человека и делала все возможное, чтобы его поведение находилось в рамках приличия. Общество обладает огромным потенциалом нейтрализации: склонным к садизму представляли возможность стать бойцами — мясниками, шкуродерами, охотниками, медвежатниками. Боец в собственное удовольствие в кругу знакомых односельчан резал скот, палил на холодцы и зельцы ноги, головы, сдирал шкуры, он же хоронил падших животных. Сексуально озабоченному, что прекрасно показано в японском фильме «Нарайяна» находили подружку. Там один юноша не знал, что с собой делать, и спал с лайками. Община это приметила и ему помогла, как сейчас говорят, «справиться со своими трудностями».
Для людей с отклонениями в сторону маниакальности, куда входят не только половые извращения, но и разные виды подсматриваний в банях, туалетах, на пляжах, клептоматические «чудачества», связанные с «хитрыми» похищениями предметов, коллекционированием носовых платков, туалетной бумаги, нательного белья и т. д. (они, кстати, составляют 5,0–7,0 % населения) находили смягчающие варианты. На протяжении многих лет в Благовещенске на Амуре одна старая дама потешала население тем, что имела на спине вешалку и… туда подцепляла ворованные тапочки. Она считала, что ее никто не замечает, приносила тапочки домой, там их дети собирали и снова относили в обувные магазины. Были только смех и потеха для всех.
Стоит отметить, что в армейских частях и на флоте маниакальность практически не проявляется, но, ежели такого обнаружат, то излечивают по-своему — жестоко избивают, иногда к половым органам ночью привязывают предметы (обычно ботинки) и кладут их на подушку к спящему. Он, не разобравшись спросонья, ботинок кидает, длину броска рассчитывают и привязанный отделывается болезненным растягиванием наследства. Бывает (и это на самом деле зафиксировано) ботинок летит в форточку, открытый иллюминатор каюты и детородность… рвется. Замечено, что после избиения на сексуальной почве исчезает навсегда. Мы не найдем в монастырских общинах, хотя описаний блуда сколько угодно.
Кровопийцы, вампиры — ой, какая жуть!!! Рассмотрим спокойнее. Кровь — основа человеческой жизни, и этим она всегда приковывала к себе внимание и считалась источником оздоровления. Издавна кровью убитых животных и людей поливали цветы, удобряли поля. Знатные римляне, старики и старухи, бросались на умирающих гладиаторов и пили и лизали кровь из их ран. Десятки тысяч людей во Вторую мировую войну были спасены тем, что пили кровь умирающих или уже умерших, их поили врачи. Ни для кого это не секрет. Сейчас кровь пьют охотники, ветеринарные врачи, она входит в национальные напитки и кушанья народов Севера и Тайги. Те, кто имеет склонность к питью крови, различают и ее вкусовые качества, и для несведующих понятно, что кровь северных оленей отличается от бычьей. Непойманный каннибал Николай Джумагалиев — безусловно спец по части человеческой, пил кровь в основном женщин-немок из Казахстана и отмечал, что кровь баптисток более горькая, нежели кровь католичек.
Человек, существо всеядное, мясо — один из основных источников его питания, сейчас без подсказки не всегда различит ее разновидности, кошерную от трефной, колбасу со свиными добавками и свиную с добавками из говядины. В недалеком прошлом, всего то сто лет тому назад, человеческое мясо входило в меню народов Океании. У людей, приверженных нормам современной цивилизации оно под запретом. Те, кто вышел из этих норм, будет считать человечье мясо пищей и найдут смак в составлении «кулинарных рецептов». Известны случаи, особенно в голодное время, когда паталогоанатомы и работники моргов ели пищу, не успевшую перевариться в желудках только что убитых людей. В животном мире подобное тоже встречается даже у неплотоядных, так забайкальские лошади с удовольствием поедают желудок вместе с его содержимым у травоядных зверей — коз, косуль, сохатых.
