Дельфания - Лермонтов Владимир Юрьевич (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Несколько омрачила наше путешествие встреча с могильными курганами. Поначалу можно и не обратить внимание в густом лесу на эти бугры, может показатьси, что они естественного происхождения, но на самом деле это древние могильники. Взобравшись на ближайший курган, мы увидели раскрытую могилу и разбросанные кости с черепом. Конечно, в наших краях есть немало охотников, ищущих таким образом ценности. Иногда мне приходилось видеть здесь незнакомых мне людей с рюкзаками, шедших быстрым, уверенным шагом, будто они хорошо знали эти места. Эти гробокопатели не подозревают, какой грех на душу берут такими кощунственными действиями, даже страшно об этом думать. Тем более что грех этот или, как называют в народе, проклятие, может лечь не только на самого искателя могильных богатств, но и на его семью, близких и весь род.
Я собрал череп, кости и аккуратно сложил их обратно в могилу, которая представляла собой полуметровое прямоугольное углубление, выложенное по стенам плоскими камнями. Поискав еще здесь поблизости человеческие останки, также опустил их в каменное ложе, накрыл могилу большим камнем, и мы двинулись дальше.
Мы находились в красивом ущелье, по низу которого струилась речушка. Вдоль русла по одной стороне был обрыв, а по другой пологий склон, по которому шла живописная парковая аллея, усыпанная разноцветными листьями. А чуть ближе к реке, вдоль аллеи, на открытых местах тянулись заросли гигантских лопухов высотой по грудь с чередующимися полянами крапивы. Сразу видно, где такие плотные заросли крапивы, там прежде было жилье человеческое. В этих местах столько встречается лечебных трав, что один травник-целитель, побывав тут, сказал, что здесь будто специально разбита плантация лесных лекарей. И действительно, повсюду, куда ни кинешь взгляд, что-нибудь лечебное да растет: и зверобой, и девясил, и мята, и ромашка, и шиповник, ежевика, подорожник, полынь, пустырник, валериана, солодка, татарник, тмин, тысячелистник, заросли хвоща, хмель, цикорий, чабрец, череда, чистотел, шалфей, ятрышник, мелисса, репяшок, мордовник, медуница, лаванда и так далее — всех жителей этого целебного царства не перечтешь. Леса кавказские — реликтовые, так как сюда на дошел ледник, и многое растет здесь в своем первозданном виде. Если спуститься к реке, то можно увидеть в некоторых местах обрывистого берега слои голубой глины, которая известна своей целительной, оздоравливающей силой. Об этом заповеднике природных лекарей я стараюсь не распространяться, чтобы не было здесь лишних хождений.
Я уже было решил поворачивать домой, как увидел красивую, грациозную косулю на лесной аллее в ста шагах от нас! Я остановился и как завороженный стал смотреть на это необычное явление лесного прекрасного зверя. Ассоль вначале вроде бы попыталась приблизиться к ней большими прыжками, впрочем, соблюдая дистанцию безопасности и издавая угрожающий рык, но косуля стояла на своем месте и никак, не реагировала на собачьи угрозы. В конце концов Ассоль вернулась ко мне и занялась своим излюбленным занятием вынюхиванием.
Присев на корточки, в течение получаса я наблюдал за косулей. Она неспешно нюхала траву, смотрела в разные стороны и почти не передвигалась с одного места. Меня эта встреча поразила потому, что, сколько я ни ходил в этих краях, никогда не встречал косулю. Я сразу воспринял ее чудное появление как очередное знамение, как послание свыше, только вот о чем нам хотела сказать эта великолепная царица лесов нужно было еще разгадать и осознать. Это животное очень изящное, стройное и чрезвычайно пугливое, оно никогда не подпустит к себе человека близко. Во всем ее облике струилась нежность и гибкость, мягкость и доброта: красивая коричневая шерсть лесной обитательницы лоснилась своею чистотой. С достоинством и осознанием своего изящества она наклоняла голову к земле, а потом так же степенно и плавно разворачивалась. Движения ее были гармоничны, будто это был танец. Она была прекрасна и величественна.
Потом она развернулась и грациозно пошла в лесную гущу. Ассоль тоже двинулась за лесным зверем, я, не давая себе отчет, последовал за собакой. Между нами дистанция была всего-то шагов пятьдесят. Куда же мы идем? — спросил я сам себя, пробираясь через колючий терновник. — Домой пора, иначе стемнеет скоро. Но впереди себя я видел пушистый, закрученный хвост Ассоль, от которой я не ожидал такого поступка, ведь она идет так уверенно, будто знает, что делает.
Мы шли в гору, затем начали спускаться, иногда выходили на тропинки, порой шли по порожистым промоинам, а потом вновь пробирались напрямик по лесу. «Елки, да ведь нам нужно возвращаться! — твердил я про себя и поспевал за Ассоль. — Как мы домой путь найдем, ночь совсем на подходе?» И действительно, на горы опустились сумерки, и вскоре в темноте я ориентировался лишь на белесое пятно — собачий хвост. О косуле я уже не говорю, потому как даже не знал, есть ли она там впереди или Ассоль уже идет куда-нибудь по своему разумению. Надежда найти дорогу домой у меня была лишь на Ассоль. О ее чудесном ориентировании я узнал случайно, когда однажды заблудился, собирая грибы. Сам того не заметив, забрел в такую глушь, что лишь отвлекшись от поиска грибов понял, что попал туда не знаю куда. Что делать? Шагал тогда то в одну сторону, то в другую, ничего не найдя такого, что бы подсказывало, куда держать путь домой. Уже отчаявшись выйти на знакомую тропинку, решил испытать четвероногого друга и сказал ей:
— А ну, Ассоль, вперед, ищи. Домой!
И она куда-то засеменила. А вот куда, одному Богу известно. Я за ней, а она по таким буеракам и ущельям повела, что только успевай под ноги глядеть. Ей-то нипочем эти трудности, а я порой на крутых склонах на заднем месте съезжаю, на подъемах на четвереньках карабкаюсь, да еще норовлю за собаку схватиться, чтобы помогла выползти. В общем, идем неизвестно куда, все незнакомо, и вскоре я подумал, может, она просто гуляет. И только я уже совсем отчаялся по поводу своего проводника, как вдруг мы выныриваем из кустов на свою знакомую тропинку! Вот уж молодец Ассоль! Я ее погладил тогда со словами:
— Умница ты моя! Нашла дорогу.
А она тоже довольна, что хозяину услужила, хвостом вертит. Потом я уже не раз пользовался ее умением, да так, что иду просто по лесу, даже не пытаясь ориентироваться, и Ассоль неизменно из любых пустынь выводит назад.
Ночь наконец набросила свой непроницаемый бархат на леса и горы, что я даже перестал видеть собачий хвост, и потому старался быть поближе к Ассоль. Луны не было видно. Куда мы все же идем? — думал я. — Одно только хорошо, что хлеб жареный и молоко в рюкзаке мерно постукивают по спине. Днем кушать вовсе не хотелось, а с утра я никогда не ем. А тем более в лес выберешься, надышишься воздухом, насладишься ароматом трав, напьешься воды родниковой, и ощущение голода перестает появляться вовсе. А вот уже ближе к вечеру так захочется кушать, что, как говорится, быка бы жареного съел. Ну, ничего, в конце концов придем же когда-нибудь, — успокоил я себя. И зря, потому что мы все шли и шли. Тогда я прямо на ходу в темноте нащупал на рюкзаке веревки, развязал и нырнул рукой в поисках хлеба. Вот, хоть теперь легче жить стало, сказал я себе, когда в желудке появились первые признаки удовольствия. Вместе с первыми ощущениями насыщения возникло и чувство покоя. Ну, идем неведомо куда, ну и что? Это ведь даже интересно, ибо что может быть увлекательнее путешествия? А выбраться как-нибудь сумеем. Я прикоснулся к пушистому собачьему хвосту в желании подтвердить основание такого умиротворенного настроения тем, что рядом со мной верный и надежный друг. Я вспомнил, как однажды на дальней пустыньке мы сделали фотографию возле каменной часовни, Ассоль была с нами. Когда проявили пленку, то на снимке вместо собаки миролюбиво сидело загадочное светящееся существо с двумя крыльями! Не знаю, как объяснить— такое явление, впрочем, любые снимки в Горном преподносят сюрпризы: то видится светящийся контур старика-монаха, то не— понятные отсветы различных причудливых форм, то лучи, то радуги, которые обычный глаз, естественно, не видит, когда снимает. Вообще Ассоль, как, видимо, и все собаки, имеет свои странности и тайны. Странности у нее бывают такие, например, идем днем по лесу: светло, тихо и мирно вокруг. Вдруг она резко останавливается и начинает рычать, будто увидела нечто страшное, я уж знаю ее рык страха. Стоит как вкопанная, я вперед, вглядываюсь, что же так могло ее напугать? — Ничего! Сам ведь тоже напрягся: «Ну, чего ты, дурочка, испугалась и меня в страх вогнала? Нету ничего!» — скажу я ей с укором, а сам иду вперед. Ассоль еще поволнуется, порычит и быстрее ко мне мимо того места, в котором ее что-то так устрашило. А тайны у собаки такие есть, о которых мало кто знает. Был у меня в жизни один очень критический период, выхода не виделось никакого, такая тоска и безнадежность навалилась — жить не хочется, белый свет немил. Вышел я тогда из дома в ночь, обнял собаку, гладил ее и все свои скорби поведал четвероногому другу, а потом попросил ее мне помочь по-своему, по-собачьи. Конечно, причуда это была, от безысходности вот так обратился с просьбой к зверю. Всю ночь Ассоль после этого вела себя как-то странно: волновалась, выла, скулила, и не знаю, что произошло, но решилась моя проблема, чудом все изменилось и преобразилось. А вот как, до сих пор понять не могу. Но главное в этой истории то, что животные обладают гораздо большей мудростью, энергией и знаниями, чем возможно предположить, Просто никто не подозревает об этом, а в древние времена на собаку больше полагались, нежели сейчас, ей больше доверяли, и самое главное, от нее зависело многое, а порою и жизнь людей.
