Вселенная внутри нас. Как сохранить себя в современном мире - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (книги бесплатно .txt) 📗
Глядя на цветок розы, ваш ум немедленно говорит: «Красивый цветок!» Вы не можете справиться с искушением это сказать. Вы можете не говорить это кому-то, но глубоко внутри вы говорите это себе: «Какой прекрасный цветок!» Вы не можете оставаться безмолвными, созерцая красоту. Неизбежно происходит интерпретация.
Сейчас вы здесь – христиане, иудеи, мусульмане, джайны, буддисты, парсы, сикхи. В ваших умах присутствуют самые разнообразные идеологии, самые разнообразные философии. Всякий раз, когда вы что-нибудь слышите, вы немедленно придаете этому свою окраску. Тогда не остается даже одной десятой процента, что уж говорить об одном проценте? Сказанное становится таким разбавленным, таким загрязненным, что почти превращается во что-то совершенно другое.
И существует седьмая возможность – тот момент, когда слушатель начинает рассказывать другим, что он услышал. Все буддийские сутры начинаются словами: «Я слышал, что Благословенный сказал следующее…» Будда никогда не писал книг, так же как и Христос, и Лао-цзы; все они полагались на устную речь. Тому есть причина, потому что, когда я произношу слово, это одно дело; гораздо более содержательны паузы, гораздо более значимы периоды безмолвия. Ваше сердце скорее тронут мои жесты, чем мои слова. Мои слова неизбежно попадут в вашу систему памяти; там они будут обдумываться. Но мое присутствие, мои глаза могут проникнуть в вас гораздо глубже.
Поэтому все великие мастера использовали устную речь. Никто никогда не писал книги, и я не думаю, что когда-либо напишет. В тот момент, когда вы что-либо записываете, оно становится мертвым. В тот момент, когда вы что-то говорите, не просто произносятся слова: за ними стоит живой человек, полный радости, полный восхитительного переживания, настолько полный, что все в нем переливается через край. Его слова могут донести до вас многие-многие вещи, проходя сквозь любые преграды. Есть возможность, что это вас затронет.
Но когда человек, услышав что-то от кого-нибудь еще, рассказывает это другим, он просто повторяет как попугай.
Вот почему все великие учения, все учения, которые были совершенными, с течением времени искажаются. Они искажаются даже в присутствии мастера.
Таковы семь этапов искажения. И если вы бдительны, тогда что-то может быть сохранено – лишь что-то, но этого «что-то» достаточно. Если вы сможете сохранить хоть одно зернышко, этого достаточно, потому что с помощью этого зернышка можно сделать зеленой всю Землю.
Третий вопрос:
Ошо,
Я поляк. Я не понимаю, почему люди думают, что у поляков совсем нет интеллекта.
Меня тоже удивляет, почему люди думают, что у поляков нет интеллекта. У них иной тип интеллекта, это правда – очень отличающийся, уникальный тип интеллекта. Такого нет больше ни у кого в мире.
Я слышал о римском папе-поляке.
Пилот самолета, в котором летит папа, объявляет:
– К несчастью, один из наших четырех двигателей неисправен, однако причин для беспокойства нет. Три двигателя – это более чем достаточно, чтобы доставить нас к месту назначения. Единственная неприятность: мы опоздаем на три часа.
Через пятнадцать минут пилот говорит:
– Извините, что снова вас отвлекаю: остановился второй двигатель, однако беспокоиться не стоит. Двух двигателей все еще более чем достаточно, и мы завершим наше путешествие, но только теперь мы опоздаем на шесть часов.
Через полчаса он снова объявляет:
– Леди и джентльмены, с сожалением сообщаю вам, что третий двигатель также вышел из строя, но, тем не менее, нет причин для паники. Одного двигателя достаточно, чтобы доставить нас в пункт назначения, но теперь мы опоздаем на девять часов.
И всего через пять минут пилот сообщает:
– Если вы хотите помолиться, сделайте это сейчас, потому что остановился последний двигатель.
В салоне ужасная паника и хаос, но папа-поляк сидит молча. Леди, сидящая рядом с ним, начинает плакать, рыдать и вскрикивать. Папа говорит:
– В чем дело? Почему вы так обеспокоены? Самое большее – мы опоздаем на двенадцать часов!
Это чистейший интеллект! Это математика, ничто иное! Кто говорит, что у поляков нет интеллекта?
Я прочитал «Принципы математики» Бертрана Рассела – это ничто по сравнению с математикой папы.
Уоткинс входит в офис голливудского агента по подбору талантов. Он ставит свой кейс на стол агента, открывает его, и оттуда стремглав выскакивают тридцать мышей с крошечными музыкальными инструментами.
За несколько секунд мыши рассаживаются, образуя оркестр, и по щелчку пальцев Уоткинса начинают играть в точности как Бенни Гудмэн. Уоткинс щелкает пальцами, и на этот раз они имитируют Гая Ломбардо. Уоткинс снова щелкает пальцами, и грызуны играют попурри из мелодий Пола Анки.
– Ну, – спрашивает Уоткинс, – что вы об этом думаете?
– Не пойдет, – отвечает агент.
– Что значит «не пойдет»? Что не так с этим номером?
– Сказать по правде, – говорит агент, – играют они совсем неплохо, но барабанщик слишком смахивает на поляка!
Есть люди, которые не понимают поляков, – они продолжают распространять слухи, что у тех нет интеллекта. Я не антиполяк. Я люблю их, я наслаждаюсь ими – я вижу, что у них совершенно иной интеллект!
В последнее время сын Киявски ведет себя немного странно, поэтому Киявски приводит его к психиатру.
– Скажи мне, сынок, – спрашивает мозговед, – сколько колес у автомобиля?
– Четыре.
– Очень хорошо, – говорит доктор. – А теперь скажи, чего у коровы четыре, а у женщины две?
– Ноги.
– А что есть у твоего папы, что твоя мама любит больше всего?
– Деньги.
Психиатр поворачивается к Киявски и говорит:
– Можете за него не беспокоиться – он умный мальчик!
– Это уж точно! – говорит поляк. – На два последних вопроса даже я ответил неправильно!
Дело просто в ином интеллекте! Кто говорит, что у них совсем нет интеллекта? Не беспокойся. Наслаждайся тем интеллектом, который дал тебе Всевышний!
Бандуччи, Салливэн и Пивальски, путешествуя по Мексике, напились и убили мексиканца. Всех троих приговорили к электрическому стулу.
Сначала на стул сажают Бандуччи и спрашивают, произнесет ли он последнее слово.
– Я стоматолог, – говорит итальянец, – и если вы меня отпустите, я в течение двадцати пяти лет буду лечить весь город.
Власти отвечают отказом, и палач приступает к исполнению приговора. Он включает рубильник, но ничего не происходит.
– Согласно закону, – говорит палач, – итальянец свободен, потому что электрический стул не сработал.
Затем на стул сажают ирландца. Ему задают тот же вопрос.
– Я врач, – говорит Салливэн, – и в обмен на свою свободу я в течение двадцати пяти лет буду лечить всех жителей города.
И снова ответ отрицательный. Включают рубильник, но ничего не происходит. Его освобождают.
Затем на стул сажают Пивальски. Его спрашивают, желает ли он произнести последнее слово.
– Я окончил Техасский энергетический колледж по специальности инженер-электрик, – говорит поляк, – и если вы сунете белый провод вот в это отверстие, а красный провод – вон в то отверстие…
И кто это говорит, что у поляков нет интеллекта? Просто полная чушь! У них есть интеллект – на самом деле, только у них и есть интеллект!
В Польше – беспорядки, или то, что стало известно как «польский хаос», который сами поляки называют «польский балаган».
Рассказывают, что Джимми Картер, Леонид Брежнев и польский партийный лидер Эдвард Герек встретились с Богом. Он позволил каждому из них задать по одному вопросу.
– Правда ли, – спросил Джимми Картер, – что Америка станет коммунистической?
