Как укротить эмоции. Техники по самоконтролю от профессионального психолога - Жуковец Руслан (е книги .TXT) 📗
Нельзя одновременно войти в две открытые двери. Один момент несет в себе ограниченное количество возможностей. Только наш страх и желание постоянства мешают нам принять изменение жизни после ухода любимых. Этот же страх не позволяет измениться нам самим, превращая нас в рабов обстоятельств и узников отношений.
Ненасытность
Известно, что все люди разные. У каждого свои взгляды, вкусы и пристрастия. Они и жизнь проживают не одинаково, хотя чаще всего это она проживает их. Тем не менее, есть у людей нечто общее – способность привязываться к вещам, обстоятельствам, другим людям и вообще ко всему, что им понравилось. Откуда же появляется привязанность? Где лежат корни этой, в некотором смысле, зависимости?
Считается, что привязанность возникает как следствие желания повторить удовольствие. Дескать, попробовал человек слабосоленой семги или «прикумских рванцов», получил приятные вкусовые ощущения и, конечно же, захотел сделать это еще раз. Можно сказать, что человеку полюбились эти вкусовые ощущения. Так что роль желания нельзя отрицать. Однако только ли в нем все дело?
Наверное, все наблюдали такую картину – заработал человек денег уже, казалось бы, больше, чем ему нужно до конца жизни, а остановиться не может и все продолжает копить. Другой выращивает кабачки, радуясь богатому урожаю, не зная, куда потом его девать. Я бы назвал потребность в бесконечном накоплении ненасытностью – из-за того, что удовлетворить ее невозможно. Кто-то не может выбросить ни одной старой вещи, кто-то не может успокоиться и все копит сексуальные впечатления, надеясь на то, что они помогут прожить жизнь с бо?льшим удовольствием; но надежды не сбываются…
За всеми смертными грехами, обозначенными в христианстве, стоит желание. Алчность, гнев, похоть… И даже уныние возникает как реакция на невозможность осуществления мечты. Казалось бы, все ясно. Но не мне.
Ненасытность, встречающаяся в разных формах почти у каждого, не укладывается в рамки проявления желания. Удовлетворение желания приносит радость, а насыщение должно приносить покой. В основе ненасытности лежит страх. Например, страх того, что после очередного повышения цен слабосоленая семга сделается недоступной роскошью; или что некому будет приготовить любимые рванцы – а самому никак.
Ненасытность порождается страхом потерять возможность снова и снова получать радость и удовольствие. Поэтому все, что можно, следует получить сразу, и нужно подстраховаться от беды, сделав большие запасы. Именно страх утраты того, что приносит некую иллюзию счастья и реализованности, заставляет человека создавать себе бесконечные сбережения и откладывать «на черный день». И вот боязнь гонит человека – копи, копи; обезопась себя от всех поворотов судьбы, от будущего, несущего неуверенность и неизвестно что еще… Копятся как материальные объекты, так и нематериальные, но необходимые – в виде впечатлений: вчера приехал из Эмиратов, послезавтра поеду на Мальдивы… Все это обещает достижение насыщенности (удовлетворенности) в некоем отдаленном будущем. Вроде того, что наступит момент, когда денег и впечатлений будет уже так много, что потребность в дальнейшем накоплении отпадет сама собой.
Проблема только в одном – страх иррационален. Он не поддается доводам разума и живет по законам сказочной страны – любое событие превращается им в обоснование самого себя, везде он находит опасность и повод для проявления. У страха глаза велики. Он – мастер величайших иллюзий. Самые жесткие привязанности создаются не желанием, а страхом. Как я буду жить один (или одна)? Кто поможет, если я вдруг заболею? Кто поддержит меня в трудную минуту жизни? Из таких и подобных им соображений люди цепляются друг за друга, надеясь на некую надежность привычных отношений. Страх прекрасно блокирует любую возможность внутренних изменений, которые инициировались бы волей самого человека. Поэтому все перемены с людьми, подверженными боязни, приходят извне, и в этом смысле – они всегда жертвы обстоятельств.
Страх изолирует человека от жизни и Бытия. И как может быть по-другому, если весь мир является одной большой опасностью? Эта эмоция оставляет человека в одиночестве – даже если тот с утра до вечера повторяет Иисусову молитву. Бог не властен над человеком, погрузившимся во тьму ужаса. Сам страх является богом и Мастером. Он становится тем, кто принимает все решения.
И вот как выглядит ситуация: ненасытное желание есть компенсация имеющегося страха, не более. Если вы подвержены неутолимой жажде – начинайте искать питающий страх кошмар. Пока вы не обнаружите его и не поработаете с ним, насыщения не наступит, ибо он не отличается от голодных демонов ада, которые не могут насытиться ничем, и в этом заключен весь ужас их положения.
Ключ к освобождению от ненасытности и привязанностей можно отыскать лишь в работе со страхами. Ключ к тому, как стать свободным – там же. Освобождаясь от фобий, вы разрушаете свою рукотворную темницу и обретаете огромный мир, полный новых возможностей. Таков путь независимости и блаженства непривязанности. Такова суть пути искателя – приходя, не радоваться, уходя – не грустить.
Иллюзия отделенности
Основная трагедия человека не только в том, что он не ощущает целостности своего бытия, но и в том, что чувство отделенности от общего бытия делает его несчастным и одиноким. При рождении ум человека пуст и чист, по мере развития он заполняется образами и понятиями, словами и впечатлениями, формирующими основы восприятия окружающего мира.
При образовании этих основ далеко не последним становится вопрос самоидентификации. «Кто я?» – спрашивает ребенок и получает ответ: «Тебя зовут так-то и так-то».
Дать имя вещи не значит понять ее суть – примерно это чувство возникает внутри у ребенка, стремящегося обозначить себя и свое место в мире. Попадая в среду сверстников, например, в детском саду, ему нужно нечто более основательное, чем собственное название, чтобы не потеряться среди себе подобных – то есть, чтобы не спятить. Ему нужно закрепить нетвердый фундамент, созданный в уме, понять размеры пространства собственного «я»; нужна точка, отталкиваясь от которой, можно было бы действовать в кругу ровесников.
Движимый этой необходимостью, ребенок начинает очерчивать территорию, называя ее своей. «Это мои игрушки», – говорит он, отпихивая соседа. Он сопротивляется указаниям родителей и воспитателей, протестуя: «Я не буду!» – и как бы сохраняя индивидуальность таким образом. Отказ от подчинения создает у ребенка ощущение наличия собственной воли. Попытки закрепиться, не потеряться в окружающих тебя людях приводят к рождению феномена, называемого ЭГО.
Эго похоже на кремлевскую стену – оно защищает внутреннее пространство, делая его замкнутым и отделенным от всего мира. Именно в этой стене замуровано много благих человеколюбивых порывов.
Формирование ложного «я» неизбежно и необходимо, потому что человеку нужна опора, от который он мог бы отталкиваться в принятии решений и действиях, пока его физическое и другие тела созреют. Другими словами, эго – это временный, вспомогательный центр, который, как и все у нас, почему-то становится постоянным. Мы не помним, как он возник, как мы сами его лепили и укрепляли, нам кажется, что у нас кроме него ничего нет, никогда ничего не было и, конечно, не будет.
Стена эго, защищая наше внутреннее пространство, одновременно ограничивает его. Мы обречены на одиночество. Страх потерять себя выливается в невозможность приблизиться и слиться. Стена становится непреодолимой преградой, общение с другими происходит через бойницы, с оружием наготове.
Вот и получается, что необходимое вначале искусственное «я» становится ненужной и вредной помехой для дальнейшего развития человека.
